Дарья Беляева - Крысиный волк

— Но, к счастью, — заговорил Шацар. — Люди, в большинстве своем, не живут в вакууме. Ты подала мне отличную идею насчет твоего отца, у Неселима есть жена, у Шайху тоже есть отец, у Мескете — мать, так же, как я выяснил, у ее матери есть приемный ребенок. Полагаю, приемная мать является для этого ребенка родной бабушкой. Я прав?

Амти покачала головой, но Шацар только махнул рукой, мол ее мнение по этому вопросу она может оставить при себе.

Она посмотрела в окно и увидела заглядывающую в столовую пташку. Птица сидела на карнизе, ее голова была любопытно склонена набок. Маленькая хищная птичка, сорокопут. Амти смотрела, как она смешно перебирает лапками от холода.

— А если мы сделаем то, что вы хотите? — спросила Амти.

— То я отпущу вас. Нет, разумеется, я не скажу Псам Мира перестать ловить восемь очень конкретных Инкарни. Но я обещаю, что отпущу вас после того, как дело будет сделано. Вернем статус кво.

— Но как мы можем быть уверены, что вы не лжете? — спросила Амти. Рука Шацара, затянутая в перчатку, резко рванулась к ножу. Амти машинально подалась назад, едва не упав со стула. Шацар был намного выше нее, сантиметров, наверное, на тридцать и намного сильнее, кроме того, он был психопатом — Амти боялась его.

Но Шацар прижал нож к своей щеке, сделал надрез и дождался, пока кровь натечет на лезвие. Потом он протянул нож к Амти, лезвием вперед.

Амти непонимающе посмотрела на него.

— Этот обычай уже не в ходу во Дворе? — спросил Шацар. И Амти поняла, что он делает. Она посмотрела на лезвие, с которого скользила кровь. Шацар держал нож на вытянутой руке и явно не собирался отпускать его или передавать ей. Амти склонилась и коснулась лезвия языком, солоновато-железный вкус расцвел во рту, как цветок. Она перехватила Шацара за запястье и неожиданно ловко слизнула с лезвия оставшуюся кровь.

Шацар сказал:

— Клянусь, что не буду пытаться убить вас, задержать или иным способом мешать вашим планам после того, как вы передадите мне преступника.

Шацар резко дернул рукой, оставив Амти порез на языке, собрал ее кровь и слизнул сам.

Как опосредованный поцелуй, подумала Амти, сглотнула кровь и сказала:

— Я могу посоветоваться?

— Да.

— И когда нужно дать ответ?

— У тебя есть сутки.

Амти посмотрела на птичку, все еще сидевшую у окна, наблюдавшую за ними, как наблюдают сериал по телевизору. Неожиданно Амти хмыкнула, она сказала с усмешкой, какой от себя не ожидала:

— Спорим, он говорящий?

Секунды замешательства и секунды тревоги в глазах Шацара ей понравились.

А потом он спросил:

— Ты любишь танцевать, Амти?

Она вспомнила минуты позора, которые пережила, танцуя с Мелькартом и покачала головой:

— Я не умею.

— Глупости, девочка. Ты — дитя богини, как и я. Ты умеешь все.

Он встал сам и потянул за руку ее. Они начали танцевать с середины песни, и Амти никак не могла попасть в ритм, но Шацара это, кажется, не волновало. Он танцевал хорошо, даже слишком. Когда Шацар притянул Амти к себе, она вдохнула запах горького одеколона и запах его тела, и с невероятной ясностью вспомнила ощущение, которое испытывала, когда Шацар прижимал ее к себе, всего полминуты, когда все закончилось.

Томительное ощущение, страшное в своей тотальности, она улыбнулась, но тут же приняла серьезный вид. Он сказал:

— Так что ты говорила про птичку?

Он чуть наклонил ее, удерживая. Амти сказала:

— Я уверена, что она говорит человеческим языком.

— Почему же? Это интересно.

Шацар снова прижал ее к себе, слишком близко, так что Амти почувствовала слабость в коленях. Еще она почувствовала ток между ними, почувствовала, что хоть на секунду, но Шацар тоже зашел слишком далеко.

Он мотнула головой:

— Глупости, господин Шацар, не слушайте меня. Скажите мне пожалуйста, какой у нас есть срок, чтобы доставить вам похитителя?

— Полтора месяца, девочка.

— Вы велели моему отцу построить дворец за два.

— Какая сказочная осведомленность, — сказал он. — Никогда не думала сделать себе карьеру в Псах?

— Теперь это невозможно.

Он переплел их пальцы, чуть оттолкнул Амти от себя, потом снова прижал ближе. Музыка об одиночестве в прекрасную ночь лилась прекрасно и плавно, Амти закрыла глаза.

— Но раньше я об этом тоже не думала, — добавила она. — Вы дадите материалы? Вы ведь, наверняка, знаете больше нас.

— Разумеется.

— И вы уверены, что мы будем играть по вашим правилам?

— А других правил у вас нет, — сказал Шацар. Он надавил рукой ей между лопаток, склонился к ней, почти коснувшись губами ее губ. Музыку в этот момент заело, из простой, старомодной мелодии, она моментально стала атональной, неправильной, прерывающейся.

Они оба замерли, будто сбой в мелодии стал сбоем в них самих. В конце концов, Шацар мотнул головой, будто шипение и визг приемника пугали его, оттолкнул ее, и Амти подумала, что упадет, но, в последний момент, Шацар перехватил ее за запястье. Выражение его лица приобрело задумчивость и отстраненность, будто он понятия не имел о том, что говорил или делал секунду назад.

— Дополнительные сведения, — сказал он. — Сейчас. Твои друзья с большой вероятностью тебя заждались.

5 глава

Шацар сидел у окна, от свечки остался лишь огарок, но Шацар не собирался откладывать учебник. Света в комнате Шацара не было — он жил практически на чердаке, в комнатушке, больше похожей на кладовку, где были только окно и кровать.

Для начала его, конечно, поселили с соседом, как и других учеников. Эсгат, Инкарни Разрушения, ненавидел его. Впрочем, казалось, он ненавидел всех. Шацару было все равно, и они поладили. Однако магию Эсгат контролировал слабо, оттого однажды он едва не выжег Шацару внутренности. Шацар не просил его отселять, но госпожа Айни выделила ему отдельную комнату.

Она хорошо относилась к Шацару.

А Шацару нравилось в школе. Мардих отдал его госпоже Айни, рассказав о том, что Шацар сделал в лесу. Теперь она называла Шацара Инкарни Осквернения, Тварью Стазиса.

Шацар уже понял, что это значит — шифры и коды. Саму себя госпожа Айни называла Инкарни Безумия, однако Шацар до сих пор не понимал, в чем ее сумасшествие. Она казалась абсолютно нормальной. Разве что, госпожа Айни всегда ходила в трауре. Она носила черную бархатную накидку с цветочным узором и атласными лентами. Накидка была приятной на ощупь.

Госпожа Айни говорила, что хочет сделать из Шацара шпиона. Для этого Шацар изучал математику, литературу, биологию, историю. Госпожа Айни говорила, что Государство можно уничтожить только лишь изнутри. Когда Шацар спросил, что такое Государство, госпожа Айни ответила, что это место, где он жил с отцом. Шацар согласился, что это место надо непременно уничтожить.