Брэм Стокер - Логово Белого червя

— Как он открывается?

— Не имею понятия, сэр.

— Ты хочешь сказать, что его никогда не открывал?

— Именно так, ваша светлость. Да и посмел бы я?

Хозяин доверил мне его для сохранности. Ежели бы я его открыл, то оскорбил бы доверие своего хозяина.

Потрясающая преданность! — фыркнул Касуолл. — Ладно, оставь его здесь, а сам убирайся. И прикрой за собой двери! Стой!.. Может, кто-нибудь хоть что-нибудь тебе о нем рассказывал? Ну, хоть пару слов?

Старик побледнел как мел и умоляюще сложил на груди дрожащие руки:

— Сэр, не открывали бы вы его! В этом сундуке сокрыты тайны, в которые доктор Месмер посвятил моего хозяина. Лучше велите его уничтожить!

— Ты в своем уме? Как это — уничтожить?

— Сэр, он ведь, если верить честным людям, продал душу дьяволу; я-то надеялся, что все уже забыто и прежние времена не вернутся.

— Посмотрим. А теперь уходи. И ни шагу из своей комнаты: ты в любую минуту можешь мне понадобиться.

Старый слуга поклонился и, несмотря на все свое волнение, вышел, ни сказав больше ни слова.

Глава XII

Оставшись в комнате один, Эдгар Касуолл заткнул носовым платком замочную скважину, затем проверил, не видно ли происходящее в комнате из других окон замка, и лишь после принятия всех возможных мер предосторожности приступил к обследованию сундука. Он достал большую лупу и с превеликим тщанием обследовал каждый дюйм деревянного ящика. Результат поверг его в уныние: дерево повсюду было цельным, а стальные полосы не прикрывали никак из секретов. Касуолл уселся в кресло напротив таинственного сундука и просидел, разглядывая его, до самого вечера, пока в комнату не начали прокрадываться сумерки. Тогда он встал и удалился в спальню, тщательно заперев за собой дверь на ключ.

Он проснулся ранним утром и тут же возобновил попытки открыть таинственный ящик. Но за целый день он так и не приблизился к решению загадки, а результатами его стараний стали лишь усиливающееся раздражение да начинающаяся мигрень. Кончилось тем, что он, усталый и опустошенный бесплодными попытками, вновь уселся в кресло и угрюмо уставился на упрямый сундук. Когда окончательно стемнело, Касуолл приказал прислать двух слуг покрепче и, когда те явились, велел доставить сундук в его спальню. Наступила глубокая ночь, и, хотя у Касуолла с самого утра еще не было и крошки во рту, он и думать забыл о еде. Им овладело лихорадочное возбуждение, и он заперся от всех в собственной комнате, дав полную волю воображению. Точно охваченный наваждением, он бродил по спальне, не в силах ничего предпринять. Наконец он прилег на кровать в надежде забыться сном, но мысли о запертом сундуке не давали ему покоя.

Он рычал от ярости, проклиная все на свете: и сундук, и ночь, и мертвенную тишину, нависшую за окнами. Постепенно он все же успокоился, и его мысли обрели прежнюю ясность. Теперь уже ничто не раздражало его и не мешало вспоминать и обрабатывать информацию. Тысячи полузабытых разговоров и событий — порою полностью забытых, — обрывки фактов, когда-то и где-то прочитанные теории и гипотезы, теперь всплывали в его памяти и кружились в странном калейдоскопе. Внезапно он как бы наяву услышал свист птичьих крыльев, от которого уже несколько недель был избавлен. Но он прекрасно понимал, что это лишь продукт его воображения (если только слуховая память не сыграла с ним одну из своих шуток). Но именно воображение, по его мнению, и могло помочь ему отыскать ключ к загадке, с которой он столкнулся. А это значило, что сон может принести ему не только отдых, но, возможно, и приблизить его к решению этой проклятой головоломки. Придя к такому выводу, Эдгар позволил себе расслабиться и дал наконец отдых усталому телу и измученному раздумьями мозгу.

Но и сон не принес ему забытья: ему снилось, что он встал с постели, безо всякого физического напряжения поднял сундук и установил его на столе, с которого перед этим предусмотрительно убрал часть книг. В реальной жизни ему просто не хватило бы на это физических сил, но во сне все оказалось необычайно просто: все легко подчинялось его малейшему жесту. А затем он вдруг осознал — как такое вышло, он так никогда и не сумел припомнить, — что сундук уже открыт. Он отпер дверь спальни (прежде запертую на замок), поднял сундук на плечо и перенес его в кабинет. Его поражала собственная сила, и в то же время она казалась ему совершенно естественной; его сознание отказывалось воспринимать реальный мир: воображение, фантазии затопили все вокруг. Он знал, что сундук так тяжел, что его с трудом могут поднять, человека. И тут же его услужливое воображение нарисовало двух слуг, сгорбившихся от веса деревянной махины. Касуолл запер дверь кабинета на ключ, водрузил сундук на стол и в полной темноте стал распаковывать его. Большинство предметов, которые он бережно раскладывал на соседнем столе, имели странную непривычную форму и на ощупь казались сделанными из металла или стекла. При всем при том он сознавал, что все это лишь сон и все эти действия являются для него как бы руководством к действию в будущем. Он не знал, кто им управляет, но это его мало беспокоило. Закончив распаковку, он принялся за сборку неведомой ему конструкции, по большей части состоящей из стеклянных деталей. Его пальцы обрели непривычную для него ловкость: они словно сами знали, что и как им делать. А затем на него как-то сразу навалилась непреодолимая усталость, голова сама собой опустилась на грудь и все вокруг заволокла непроглядная тьма.

Он проснулся утром в своей постели и первые несколько минут не мог отличить сна от яви: громадный окованный железными полосами сундук стоял, как и во сне, на его столе. Но он был закрыт. Касуолл вскочил и бросился в кабинет: там со вчерашнего вечера ничего не изменилось. Он бросил взгляд в окно на парящего высоко в небе змея, затем отпер дверцу, ведущую к винтовой лесенке на крышу, и поднялся на смотровую площадку. Он осмотрел барабан с бечевой, коснулся натянутой свежим бризом нити и ощутил ее упругий трепет. И здесь также ничего не изменилось.

Касуолл вернулся в комнату и с горечью признался себе, что чудесные события прошлой ночи были всего лишь сном. Тогда он снова лег в постель и заснул так крепко, что проснулся лишь к вечеру. Ощутив голод, он наспех перекусил и снова уснул, а когда в очередной раз проснулся, вокруг была уже полная темнота и ему на секунду показалось, что он находится в море или где-то на побережье. Он поднялся и двинулся на ощупь по комнате в поисках лампы. Случайно задев стол, он смахнул с него на пол какой-то предмет, судя по стеклянному звону, разбившийся вдребезги. Когда Касуоллу наконец удалось зажечь свет, он обнаружил на полу осколки большого стеклянного колеса, которое он хорошо помнил по предыдущему сну, так как оно было одной из основных деталей конструкции, которую он собирал. Эдгар оглянулся на сундук: его крышка вновь была откинута. Он снова каким-то образом открыл его во сне; но как он ни напрягал свою память, вспомнить о том, как это ему удалось, так и не сумел.