Хизер Грэм - Смертельная жатва

— Посмотри, — сказал Брэд, тыча в окно.

Джереми посмотрел и вынужден был признать, что это действительно странно. Он никогда не видел столько ворон в одном месте. На обочине дороги стоял серебристый внедорожник, а рядом Ровенна — в окружении ворон. Они пикировали на нее, будто нападали. Но почему они себя так вели? Она, черт возьми, должна была сидеть в машине, но отчего-то вышла. А теперь вороны оттеснили ее прочь от машины, и она просто не могла открыть дверь. Они явно пытались вытолкнуть ее с дороги в поле. И затем, когда Джереми почти поравнялся с ней, она повернулась, нагнув голову и защищая лицо руками, и побежала в поле.

Ровенна знала, что это безумие, но не могла ничего поделать. Едва ступив в поле, она поняла, что совершила ошибку. Об этом говорил ей инстинкт самосохранения. Мысленно ругая себя последними словами, она ломилась вперед не разбирая дороги. Шуршащие стебли расступались, а затем смыкались у нее над головой, пока наконец она не упала и не растянулась на земле во весь рост.

Ровенна подняла голову, отплевываясь от грязи, и увидела, что ворон нет. Не слышно было ни карканья, ни биения крыльев. Весь мир погрузился в тишину, а затем стал наполняться звуками обычного дня — шепотом ветра, шорохом кукурузных листьев. Она медленно приподнялась и встала на колени. Затем велела себе посмотреть вверх, но у нее не хватало духу исполнить свой приказ. Снова закаркали вороны — где-то далеко и совсем нестрашно — как обычно каркают нормальные вороны. Жуткий, зловещий скрежет, с которым они преследовали ее, прекратился. Она оглянулась — вороны остались позади, их черные крылья поблескивали в лучах солнца, пробивавшегося сквозь облака.

И вдруг она поняла, что находится всего в нескольких футах от пугала, над которым кружили вороны, к которому вели ее. Однако все ее существо отказывалось глядеть на него. Она уговаривала отбросить эти глупости и трусость и просто поднять голову, чтобы избавить себя от страха, отравляющего ей кровь.

Но она не могла себя заставить.

Память настойчиво возвращала ее к ужасным созданиям Эрика Ролфа — чудовищным пугалам, которые она помнила с детства, а с ними и к ее кошмарным ночным видениям.

Нет, она не могла поднять глаза из страха перед своим кошмаром, обретшим воплощение в реальности. И бесполезно было твердить себе, что перед ней всего лишь пугало, а не гниющий труп, прибитый к доскам.

Сделав вдох-выдох, она снова обозвала себя идиоткой. Впрочем, что бы она себе ни говорила, это не могло заставить ее поднять глаза. Она смотрела в землю, и у нее на губах начала складываться молитва. «Прошу тебя, Господи, пусть это будет неправдой», — шептала она.

Смертельный ужас холодом пополз по ее венам, но она все не сдавалась. Она говорила себе, что Эрик Ролф давно вырос и уехал, что все они выросли, что никто больше не мастерит чудовищ, чтобы пугать соседей, что перед ней обыкновенное пугало… Обыкновенное.

Нет, она должна посмотреть.

Прежде чем ринуться в поле, она успела краем глаза заметить на дороге машину — это Джереми спешил к ней. Нужно встать и пойти к нему навстречу, иначе он решит, что она рехнулась. Но она не могла двинуться с места, точно парализованная. В своем воображении она уже представляла себе это пугало. Вот под ее взглядом оно поднимает голову и злорадно таращит на нее свои пустые глазницы. С черепа свисают черные ошметки гниющей плоти. Сверху садится ворона и клюет их. Зияет пустой провал рта, будто застыв в ужасном предсмертном крике. Нелепое черное пальто болтается на раздувшемся теле, в прорехах белеют кости.

А затем она слышит смех, потому что демон, который сотворил в поле это пугало специально для нее, видит ее ужас и потешается над ней. А потом зловонные костяные пальцы начинают, извиваясь, тянуться к ней…

— Ровенна!

«Джереми», — с облегчением подумала она. Хрипло вздохнула и едва не рассмеялась — до того глупыми сразу показались ей собственные фантазии. И подняла голову. И увидела пугало.

Рот был открыт в немом вопле ужаса. Провалившиеся глазницы слепо смотрели на мир в застывшей агонии. Лицо и руки, торчавшие из рукавов старого рваного пальто, были склеваны вороньем, только кости белели. Длинные черные волосы, прикрытые нелепой соломенной шляпой, колыхались на ветру, за исключением прядей у лица, слипшихся от крови.

От увиденного крик застрял в горле, на лбу выступил холодный пот. Кровь в жилах остановилась, не позволяя Ровенне ни пошевелиться, ни закричать. Ей казалось, что она теряет сознание.

— Ровенна! — снова раздался голос Джереми.

А затем другой голос — рыдающий, безумный.

— О боже, о боже! — надрывался он.

Ей удалось как-то обернуться: Брэд Джонстон, стеная от отчаяния, упал на колени при виде обезображенного трупа.

Глава 7

Джереми буквально остолбенел.

Ровенна, белая как полотно, с искаженными чертами, таращилась на труп, воздетый над полем вместо пугала. А Брэд рухнул на землю и зарыдал.

Джереми вытащил телефон и набрал 911, запросив не только наряд полиции, но и высказав просьбу срочно уведомить о случившемся Джо Брентвуда. Затем он шагнул к Ровенне, схватил ее за плечи и рывком повернул к себе.

— Ты как? — спросил он.

— Ничего, я оклемаюсь, — пообещала смертельно бледная Ровенна.

Тогда Джереми бросился к Брэду.

— Брэд, это не Мэри! — крикнул он.

— Что? — прошептал Брэд.

— Это не Мэри, — повторил Джереми.

Брэд не смотрел на труп. Он уставился себе под ноги, явно страшась взглянуть на страшный предмет еще раз.

— Это не Мэри? — переспросил он дрожащим голосом. — А откуда ты знаешь?

— У нее не такие волосы, — ответил Джереми и тоже отвел взгляд, чувствуя, что с него довольно. К тому же он знал, что ему еще предстоит осматривать труп. А пока он просто старался отдышаться, надеясь, что эта страшная картина не врежется в его память навсегда. — У этой женщины черные волосы. Это не Мэри.

Брэд на краткий миг поднял глаза и тут же снова потупился.

— А это не парик?

— Не думаю. И ростом она меньше. Брэд, говорю тебе — это не Мэри.

Что ж, по крайней мере, страдания этой жертвы закончились, думал Джереми. Трудно было с первого взгляда определить, когда она умерла. Для заключения о смерти требовался медэксперт. Можно было только молиться, что она умерла прежде, чем из нее сделали пугало. Темная полоса на шее как будто указывала на то, что прежде ее задушили.

Когда вдалеке завыли сирены, внутри у Джереми что-то повернулось, и он осознал, что больше не один на один с этим ужасом. Было что-то сюрреалистическое в этом кукурузном поле, переменчивом осеннем солнце и легком ветерке, что покачивал кукурузные стебли и заставлял их шептаться на некоем древнем наречии.