Виктор Точинов - Логово

— Кто, кто… — сказал Мастер, выдержав давящую паузу. — Хрен в пальто. Вы зачем моих людей убили?

— Я н-н-никого… Я т-т-тут… — забормотал человечек. — Он-н-н-ни с-сами…

Что он имел в виду: утверждал ли, что четверо из группы Штыря совершили коллективное самоубийство, или что это они первыми схватились за оружие, или что все силовые действия совершались без его, человечка, участия — Мастер выяснять не стал. Теперь уже неважно, кто первым нажал на спуск. Вполне возможно, что и Штырь — тот еще был отморозок. Вопрос в другом: что делать с этим религиозным борделем?

— Сообщение послать-то успел?

— Н-н-нет, я п-пытался, но п-п-помехи…

Мастер удовлетворенно кивнул. Не зря он приказал включить на подлете постановщик помех, как сердце чуяло. Значит, есть шанс, что владельцы «обители» — весьма серьезные ребята, «держащие» почти всю Карельскую автономию — останутся в неведении, кто нанес сюда отнюдь не дружеский визит. Если, конечно, грамотно зачистить концы.

Больше с очкариком он говорить ни о чем не стал. К чему беседовать с мертвецом? Недвусмысленно дернул стволом: на выход! Тот поплелся к двери.

У дверей трапезной к Мастеру подошел Ахмед — рот оскален усмешкой, в глазах не остыл шальной кураж схватки. Мухомор стоял тут же, прислонясь к стене, молчаливый и бесстрастный.

— Мокрощелок-то, шеф, надо бы попользовать… прежде чем… — сказал Ахмед. Сомнений в дальнейшей судьбе обитателей у него тоже не было. — А то ребята истосковались, десять дней еще до смены… Все равно ведь придется… — Ахмед сделал характерный жест указательным пальцем, словно давил на спуск.

Мастер задумался. Не о судьбе пленников — те так или иначе не жильцы, — оставлять свидетелей и ввязываться в разборки и криминальные войны сейчас не с руки. Но стоило продумать, как лучше использовать негаданно попавший в руки материал.

Ахмед смотрел вопросительно, так и не получив ответ на свой животрепещущий вопрос.

— Хорошо, — сказал Мастер, — пусть ребятки поразомнутся. А ты на вертушку — ив Логово. Бери трех… нет, двух объектов в полевых клетках, Деточкина, — и обратно. Посмотрим, как будут работать по группе. И не на ровненьком озерном льду, а в помещениях… Да ладно, ладно, не хмурься, заначим тут для тебя красотку, все равно кое-кого с собой повезем, сам знаешь, половина клеток в виварии пустые.

Молча слушавший все это Мухомор подумал, что Мастер рано или поздно свернет шею на таких авантюрах (причем, скорее всего, рано). Устраивать после недавнего ЧГТ эксперименты здесь, а не за высокой стеной периметра, с той же самой, уже давшей сбой аппаратурой… Вслух Мухомор не сказал ничего.

…«Обитель Ольги-спасительницы» они покинули четыре часа спустя. Постояли, глядя как из окон выползли первые языки пламени, потянулись к тесовой крыше, к луковицам куполов. Подождали, пока разгорелось по-настоящему, — и пошли к вертолетам.

Обитель горела долго. Свежее дерево чернело, обугливалось — но стояло, проступая сквозь огонь. Пламя казалось блеклым, неярким в этот солнечный день. Затем начали рушиться перекрытия — с треском, с грохотом, со вздымающимися снопами искр. Дольше всего из гигантского костра торчали купола с православными крестами. Потом рухнули и они.

Глава 8

Внешне она выглядела спокойной — по крайней мере очень на это надеялась. Внутри же все кипело и дергалось, и сжималось от страха, стараясь стать маленьким и незаметным, и… Неважно. Пусть. Главное — не показать вида. Главное — сделать все естественно. Чтобы никто не на секунду ни в чем не усомнился. Не заподозрил.

Она выполняла свою обычную работу, пальцы уверенно порхали над клавишами. Что за документы проходили через ее руки, она не смогла бы ответить уже через несколько минут. Телефонные разговоры — она снимала трубку, она что-то говорила — скользили мимо, не цепляя сознание. Факсовые сообщения выглядели полной бессмыслицей. Буквы на экране монитора принадлежали, казалось, неведомому алфавиту.

В голове крутился разговор, услышанный случайно. Хотя, конечно, случайности в том была малая доля — небольшой технический сбой, что-то где-то не так сработало в мини-АТС. Аппаратура же для прослушивания помещений фирмы стояла штатная. Ее существование, собственно, никто и не скрывал, как и демонстративно оставленные на виду окуляры видеокамер. Даже в контрактах поступающих на работу был обязательный пункт о «регулярном аудио— и видеоконтроле».

Сотрудники поговаривали, что этот пунктик остался у Москальца со старых времен, с гэбэшной службы, о которой, впрочем, никто ничего толком не знал. Поначалу возмущались, многие, узнав, грозили хлопнуть дверью, но зарплата была высокой, и как-то приноравливались — вычисляли «мертвые зоны» камер и периодичность прослушиваний, самые интересные разговоры вели в курилке (регулярно меняя ее дислокацию). А перед микрофонами неумеренно, но со скрытой издевкой восхваляли начальство…

Но сегодня Москалец перехитрил самого себя. Она услышала его разговор с человеком, который пересек приемную мягким шагом, ничего не спрашивая, вообще не говоря ничего — она взглянула в его кошачьи глаза, и этого хватило — никаких вопросов пришельцу задавать не захотелось…

Усть-Ижора оказалась неинтересным местечком. Хотя историческим — Гольцов просветил Ивана, что именно здесь, при впадении Ижоры в Неву, состоялась приснопамятная битва, за которую князь Александр Ярославич и получил прозвище «Невский». На этом лекция о делах минувших дней не закончилась.

Петя всерьез собирался в недалеком будущем стать известен соотечественникам как автор исторических романов, причем основанных на весьма оригинальной трактовке истории Но Иван был слушателем неблагодарным. Изящные исторические парадоксы Гольцова он оцепить не мог — ввиду того, что напрочь позабыл школьную, каноническую, версию давних событий.

Он рассеянно слушал, что Невская битва, оказывается, ни в единой шведской летописи не зафиксирована, и что в жизнеописании ярла Биргера ни единого слова о походе на юго-восток в 1240 году нет, и что скорей всего здесь имела место крохотная пограничная стычка, неимоверно потом раздутая из пропагандистских соображений, — патрулирующий берег конный отряд порубал банду скандинавских мародеров, решивших обобрать новгородских данников — коренное финно-угорское население здешних мест…

Слушал и смотрел на застроенный унылыми строениями берег, на мутную струю ижорской воды, вырывающуюся на невский простор. На берегу прогрохотала электричка, невидимая за домами и деревьями. Прогрохотала в сторону города.