Лиза Дероше - В объятиях демона

Я включаю музыку, но не могу сосредоточиться на ней, потому что Люк встает со стула и медленно идет ко мне. Не могу понять, что именно вижу в его глазах: некий соблазн и — о да! — опасность. Когда его губы изгибаются в лукавой улыбке, внизу живота у меня словно что-то взрывается, растекаясь по всему телу. Я хватаю ртом воздух. Но как только он доходит до меня, распахивается дверь.

На пороге стоит мама и мечет глазами молнии.

Черт. Я напускаю волосы на лицо, стараясь скрыть румянец, и поворачиваюсь к ней.

— Привет, мам.

— Фрэнни, на минуту, — говорит сквозь зубы мама. — В коридор, — добавляет она, когда я не двигаюсь.

Я поворачиваюсь к Люку и округляю глаза в притворном ужасе.

Он подавляет смешок, скрывая его за покашливанием.

Я выхожу в коридор и закрываю дверь.

— Ну что?

— Я думала, мы друг друга поняли.

— Поняли?

— Я не хочу, чтобы он находился в твоей комнате, — еле слышно произносит она.

— А если мы откроем дверь?

«Пожалуйста, пусть он останется».

Она с минуту смотрит на меня.

— С открытой дверью, — отвечает она, — если только недолго.

Я стараюсь скрыть довольную улыбку. На сегодня я уже достаточно испытала судьбу.

— Спасибо, — говорю я, распахивая дверь.

Мама еще некоторое время смотрит на меня, потом на Люка, перед тем как пойти вниз.

Я переступаю порог и вижу Люка с айподом в руках.

— У тебя здесь всего понемногу, — говорит он. — Джимми Хендрикс, Моцарт, «Nickelback».

Я грызу ноготь и что-то смущенно бормочу в подтверждение.

Люк снова подключает айпод к колонкам.

— Поскольку меня не выволокли отсюда за ухо, полагаю, ты заключила перемирие?

Когда он медленно идет ко мне, в желудке все переворачивается.

— Думаю, да. С одним условием — открытая дверь, — дрожащим голосом говорю я, указывая на коридор.

— Хм… — Люк останавливается напротив — слишком близко — и выглядывает в коридор, как раз когда мимо проскальзывают хихикающие сестры. Поднимает руку и проводит пальцем по линии моих губ.

Мое сердце бешено колотится. Я одновременно взволнована и ошарашена.

— Так… ладно… — Я хватаю с кровати учебник по государственному устройству. — Ты уже сделал то, что задал мистер Раньон?

— Не-а, — улыбается Люк.

Я достаю из сумки тетрадь и растягиваюсь на полу. Люк опускается рядом, опираясь спиной о кровать. Пока мы делаем уроки, я, как могу, игнорирую подглядывающих по очереди сестер.

Мы заканчиваем заниматься, и я провожаю его до машины.

— Увидимся в понедельник.

— Ага, до понедельника, — говорит Люк, ныряя в машину и захлопывая дверь.

Я облокачиваюсь на открытое окно, удивившись музыке.

— Что ты слушаешь?

— Вивальди.

— Правда?

Люк широко улыбается и придвигается ближе.

— Я полон сюрпризов.

Мое сердце вновь подпрыгивает, и я неуверенно улыбаюсь в ответ.

— Конечно.

— Удачи завтра в церкви. — Он изгибает бровь.

— Ага.

Люк заводит мотор, но я по-прежнему стою, опираясь на окно. Он смотрит на меня. Я наклоняюсь сильнее, ощущая его жар. Люк тянется ко мне. В моем сердце происходит нечто невероятное, словно дикий зверь, загнанный туда, жаждет вырваться наружу.

Но в этот момент отворяется дверь, и на крыльце появляются родители. Я втягиваю воздух, избегая критической точки, и выпрямляюсь с разочарованным вздохом.

Люк расплывается в улыбке, и мое сердце снова учащенно бьется.

— Увидимся, — говорит он и машет рукой.

Я наблюдаю, как он сдает назад, а затем медленно удаляется по улице, пока задние фары и вовсе не исчезают за поворотом. Когда я возвращаюсь к дому, родители все еще стоят на крыльце.

— Боже всевышний! Что это было? — захлебываясь, спрашиваю я, угрожающе направляясь к ним.

— Выбирай выражения, Фрэнни, — отчитывает меня мать.

Я закатываю глаза.

— Ой да ладно. Так в чем дело?

Папа взволнованно смотрит на меня.

— Ты ведь не… — начинает он, но затем краснеет и замолкает.

— Что?

Мама берет меня за руку и ведет в пустую гостиную. Я слышу, как наверху лестницы шуршат сестры, занимая удобное для подслушивания место.

— Ты ведь не в романтических отношениях с этим парнем?

— В смысле, встречаемся ли мы?

— Да.

— Нет. Он мой партнер по эссе.

И предмет моих фантазий.

— Нам с отцом кажется, ты не должна проводить с этим парнем времени больше, чем необходимо.

— Почему?

— Он беспокоит нас, Фрэнни. С ним что-то не так.

— Ого! Просто класс. Это из-за пирсинга?

— Нет… просто что-то в его ауре…

— Вам его аура не понравилась?

Я слышу хихиканье Мэри и Кейт.

— Фрэнни, доверься нам. Пожалуйста. Мы считаем, ты не должна проводить время с такими, как он.

— Кто вы и что вы сделали с моими родителями?

Мама невольно улыбается и обнимает меня.

— Мы всего лишь волнуемся о наших девочках, и все.

Полагаю, вот как можно добиться от матери реакции. Но, по правде говоря, мне не стоило бы так удивляться, ведь Люк определенно обладает особой аурой. И вряд ли бы он произвел иное впечатление на родителей любой девочки-подростка.

ГЛАВА 7

ЛИЧНЫЕ ДЕМОНЫ

Со вчерашнего дня в мыслях моих — только Люк. Я, пожалуй, даже одержима им. Этот взгляд… никто никогда не смотрел на меня так. При одном воспоминании об этом внизу живота что-то ворочается. Я смотрю на маму на переднем сиденье нашего семейного фургона. Не войди она вчера в комнату, не знаю, чем бы все закончилось.

Я сижу сзади и переключаю айпод, пялясь в окно всю дорогу до церкви и надеясь хоть мельком увидеть черную «шелби-кобру» шестьдесят восьмого года. Но вместо этого, как только мы подъезжаем к церкви, замечаю дедушкин темно-синий «мустанг» шестьдесят пятого года, сияющий на солнце. Верх машины откинут, а она сама готова к использованию.

— Не может быть! — кричу я.

— Похоже, назад ты поедешь на дедушкиной красавице, — улыбается мама.

— Не понимаю, из-за чего весь сыр-бор. Это всего лишь старая рухлядь. Кому понадобится такая машина, если можно купить совершенно новенькую? — спрашивает, как всегда, прагматичная Грейс.

— Дедушке понадобится, и мне тоже, — отвечаю я.

Сестра закатывает глаза и пожимает плечами.

Всю мессу дедушка ерзает на скамье. Чтобы уберечь себя от того же, я наблюдаю за Грейс, стоящей на коленях и перебирающей четки. Когда умер Мэтт, она выбрала другой путь, полностью посвятив себя Богу, словно Он может все исправить или изменить. Она всегда была слишком доверчивой. Даже наивной.