Сергей Шемякин - Оставьте тело вне войны

— Советский человек должен чётко понимать, что война предстоит жестокая, не на один год. И только полное напряжение сил в тылу и на фронте не даст сделать нас немецкими рабами, а Красной армии позволит победоносно войти в Берлин! Смерть фашистским оккупантам!

18.06. 1941 год. Хранитель.

— Сколько листов уже получилось, Маэстро?

— Девять товарищ старший лейтенант.

— Борис, возьми, прочитай, чтоб несуразностей не было, а ефрейтор пусть иголку с ниткой ищет и клей канцелярский. Прошивать документ будем. Когда найдёт, пусть голос подаст, позовём.

Борис скомандовал ефрейтору и тот мгновенно испарился, постучав ровно через минуту.

— Я все принёс, товарищ командир, даже ножницы.

— Спасибо Марк, пока свободен, сиди на месте может ещё что понадобится.

Заметив, что Борис ещё не прочёл и страницу, Ткач сказал:

— Давай-ка я проверю, у меня быстрее получится!

Со скоростью три листа в минуту, он быстро прочитал текст. Нормально, написано практически без ошибок, помарки всего две.

— Так, Боря, садись писать заявку на вооружение. Винтовки на всех бойцов — девяносто шесть штук, четыре ручных пулемёта и две рации для разведгрупп, десять пистолетов ТТ для разведгруппы, гранат — сорок Ф-1. РГД-33 не берём, дрянь граната, в эксплуатации сложная и частенько не взрывается. У немцев потом трофейных наберём. Два автомата для тебя и зама ППД -40 с магазинами. Патронов: винтовочных — шесть цинков, пистолетных — три, револьверных — двадцать пачек.

— Успеваешь записывать?

— Да, потом Маэстро перепишет!

— Тогда пиши дальше. Взрывчатка — 30 килограмм, толовыми шашками по двести грамм. Взрыватели — УЗРГ — 50 штук, капсюля детонаторы — сто штук, шнур огнепроводный сто метров, шнур детонирующий сто метров, электровзрыватели — 10 штук, подрывная машинка — одна, кабель — двести метров. Послушай, Боря, а мины у вас на складе есть? Противотанковые или противопехотные?

— А чёрт его знает? Я вообще не понимаю, зачем тебе эта взрывчатка.

— Командиру скажешь, для подрыва отставших танков, чтоб не попали врагу. А про взрывчатку я тебе потом расскажу. И на складе вашем полазаю, посмотрю, что за вкусности там для нас имеются. Отдай бумажку Маэстро, а сам садись красиво писать рапорт командиру дивизии. Запросишь разрешение на создание двух групп разведки сломанной техники на маршрутах выдвижения дивизии. Запросишь охрану в количестве взвода подготовленной пехоты с офицером во главе для твоего батальона и разведгрупп.

Глеб просмотрел рапорт. Написано правильно, дата, подпись есть.

— Теперь прошивай документ ниткой, остаток нитки заклеиваешь квадратной бумажкой с задней стороны последнего листа — распорядился сержант. — Пока клей сохнет, пишешь расписку о неразглашении сведений. Сначала также как Маэстро, потом указываешь, что, согласно распоряжения Хранителя, доводишь и передаешь документ командиру 32 дивизии, для дальнейшей передачи командующему 6-й армии.

Сержант подождал, пока подопечный напишет расписку, наблюдая из-за правого плеча, как Борис старательно выводит буквы.

— А теперь, поперёк приклеенной бумажки с ниткой пишешь: Прошито и пронумеровано девять (9) листов. Ставишь дату и подпись. Сверху заднего листа пишешь заголовок "Ознакомлен: ". Ставишь цифру один и пишешь: Командир войсковой части 9810 старший лейтенант М.А. Михайлов. Ставишь дату и подпись. Молодец. Теперь зовешь Маэстро, пусть тоже расписывается и найдёт канцелярскую скрепку.

На зов появился Маэстро. Заявку на вооружение он уже красиво переписал. Также красиво сделал запись под номером два. "Писарь войсковой части 9810 ефрейтор М. И. Синицын 18.06.41 г." и подписался.

— Засиделись мы с тобой Боря, уже без двадцати шесть, пора к командиру дивизии на доклад бежать. Значит, делаем так, берёшь документ в командирскую сумку или портфель, бойца из караула с винтовкой и двигаем в штаб. Если далеко, то едем. Там представляешь ему бумагу, потом рапорт и заявку, берёшь с него расписку о неразглашении и на то, что документ он получил для передачи командующему армии. Свою расписку и Маэстро, прикрепи скрепкой к документу. Дальше идёшь, организуешь свои дела в батальоне, и ужинаешь. Я пока побуду с командиром дивизии. Оружие, если не удастся получить сегодня, то надо завтра с утра. Попроси комдива, чтоб сегодня выдали. Пора уже склады на круглосуточную работу переводить. Завтра уже поедем в разведку. Если будешь получать, позовёшь, я прибуду на склад, если что-то случится, тоже позовёшь. Предупреди зама и всех сержантов, чтоб смотрели в оба за бойцами, ночью может быть тревога.

— До штаба недалеко минут пять ходьбы. Но позвонить надо, на месте ли командир.

— Так пусть Маэстро позвонит, а ты иди за бойцом. Документы сразу в сумку спрячь.

Глава 9

Командир был на месте, бойца из караула забрали в течение минуты. Через пять минут стояли у штаба. Дом был одноэтажный, раза в три побольше, чем у комбата. Но для штаба дивизии абсолютно неподходящий. В каждой комнате сидело человек по пять, а может и больше. Отстроиться ещё не успели. Было тесно. А раз тесно, то и уровень секретности ниже плинтуса. Зачем, к примеру, начфину знать о разгрузке снарядов, а машинистке о поступивших радиостанциях. Не зачем!

Михайлов уверенно вёл в левый торец небольшого коридора. Легонько постучал и вошёл.

— Здорово, Николай! — поприветствовал он штабного адъютанта, зарывшегося в пухлую папку с бумагами. — Командир у себя?

— Да, Боря, на месте! У тебя что-то срочное?

— Рапорт и заявка на оружие!

— Тогда проходи, полковник один.

Борис пересёк крошечную комнатку, где умещался стол лейтенанта и два стула для посетителей, и постучал в дверь кабинета командира. Не дожидаясь ответа, зашёл, и, закрыв дверь, представился:

— Товарищ полковник, командир ремонтно-восстановительного батальона старший лейтенант Михайлов.

Командир поднял голову и внимательно посмотрел на старлея. Официальное представление и застывшее лицо, явно волновавшегося подчинённого, ему не понравились.

— Докладывайте, — коротко распорядился он, чувствуя надвигающиеся неприятности.

— Прошу ознакомиться с совершенно секретным документом, моим рапортом и заявкой на оружие, — отчеканил Борис и, достав из сумки пачку бумаг, положил их перед командиром дивизии.

Полковник прочитал шапку документа, перевернул, посмотрев, кто с ним ознакомился, мельком посмотрел приколотые расписки о неразглашении и кивнул на стул:

— Садитесь, Борис Алексеевич.