Борис Лисицын - Свиток Наафранха

Общение с Адамом Мейнингером началось с изучения главы «Летописей черных солнц», посвященной развитию понятия Голема — одной из самых тревожных талмудических легенд, причем в своих рассуждениях, построенных как на каббале, так и на знании других эзотерических парадигм, фон Лутц вышел далеко за рамки популярных преданий о том, как ученые раввины создавали глиняных кукол и писали у них на лбу теургические заклинания или вкладывали им в рот пентаграммы и прочие оккультные знаки.

В переводе с иврита «Голем» буквально означает неоформленную вещь, болванку, куколку насекомого, манекен, а также связано с ругательными словами: идиот, олух. Этимологически это, скорее всего, развитие корня «gal», то есть «куча, груда развалин». Любопытно, отмечал храмовник, что из этого же корня происходит ключевой для иудейской мистики термин «gilgul», то есть «круговращение, метаморфозы душ». Таким образом, концепция Голема — это в первую очередь концепция «грубой формы», оживляемой чем-то сущностно внешним по отношению к ней. Естественно, в таком аспекте и первочеловек Адам представляется как первый Голем, только в роли Демиурга, одушевляющего принявшую образ человека сырую материю выступает сам Господь Бог. Но не может ли кто-то другой, кроме Бога, оживить массу мертвого вещества?

У фон Лутца мы обнаружили любопытный пассаж, касающийся смерти. Если излагать его в современной терминологии, то смысл этого высказывания заключается в том, что атомы, слагавшие живой организм, даже после его смерти продолжают как бы «помнить» биологическую информацию. И если оживить хотя бы часть мертвой плоти (интересно, как? — задались мы вопросом), что возможно в течение очень долгого времени, то тело при благоприятном стечении некоторых факторов (в первую очередь, компетентности реаниматора) полностью восстановится и заново обретет способность мыслить. Но, уточнял тамплиер, это новоявленное существо будет лишено настоящей души. И ожившие псевдолюди уже никогда не испытают Божью благодать. Отвергнутые миром живых и насильно исторгнутые из мира мертвых, эти несчастные окажутся во власти Безумного Хаоса и одного из его иерархов — демона Мененхеба.

Мененхеб! Повелитель Вселенной возрожденных существ, олицетворение кошмарного безумия, в своем нечестивом торжестве поправшего естество природы и Божьи законы! И мне, и Мейнингеру ранее доводилось кое-что слышать об этом мифическом персонаже, имя которого иногда мельком встречалось в самых ужасных и запретных легендах Древнего Египта. В этих же преданиях говорилось и по поводу реанимации, хотя, будучи современными учеными, мы полагали данную тему глупой и абсурдной — нечто из области примитивной алхимии, которая произрастает из корня слепой наивной веры в волшебство.

Фон Лутц, однако, прямо предупреждал, что оживлять людей дано не только Богу и ангелам, но и демонам. В пустое тело мертвеца исчадия ада способны вдохнуть что-то совершенно иное, чудовищное, враждебное нашему сотворенному Господом Богом миру. А Мененхеб — главный мастер подобных процедур…

Темная, ничтожащая реанимация мертвых проявится в гротескном образе големов, унылых тварей, вбирающих в себя безысходность бытия, бесконечно дистанцированного от Бога. Тамплиер со сладостным страхом писал о триумфальном воцарении Мененхеба, которому удастся повернуть вспять реку жизни. Возрожденные мертвецы немедленно приобщатся к потокам крови живых людей, поскольку иного способа поддерживать противоестественный процесс, кроме вампиризма, нет и не может быть. «Остерегайтесь питаться кровью, ибо кровь есть жизнь», — гласит Библия. Лишившись собственной крови, своих жизненных соков, големы будут вынуждены отбирать их у полноценных существ, при этом вдобавок обращая тех в свой нечестивый стан.

Лукавый посланец слепого Хаоса подарит големам-упырям видимость счастливой жизни, научив их множеству отвратительных и ужасных удовольствий и развлечений. Порочная цепь смертей, оживлений и убийств потянется до тех пор, пока на Земле есть еще хоть кто-то, в чьей груди бьется живое сердце и в чьих сосудах течет теплая кровь. А потом холодный саван навсегда накроет эту планету, отдав ее иным сущностям, о которых лучше не говорить.

Тамплиер вскользь бросил также упоминание о том, что Мененхеб найдет неких избранных, которых он каким-то особым образом облагодетельствует и потом заберет с собой во Вселенную черных солнц — искривленный космос, где вечно гремят барабаны и свистят расколотые флейтыдемонов Безумного Хаоса. Интересно, что обстоятельства смерти самого тамплиера, столь же мрачные, сколь и необыкновенные, породили большое количество толков и слухов, наиболее экстравагантные из которых утверждали, что в действительности он вовсе не умер, а загадочным образом исчез, причем незадолго до этого в его замке видели сонм невероятно уродливых чудовищ.

Интенсивное чтение «Летописей черных солнц» непонятным образом очаровало меня и натолкнуло на странную идею собирать в разных уголках Земли какие-либо предметы, связанные с таинством смерти и погребения, благо, мой новый друг Адам Мейнингер обладал большим объемом знаний о всевозможных типах захоронений и их пикантном содержимом. Благоговейное почтение человечества к смерти, пафосный культ мертвых влекли нас как в естественнонаучном аспекте, так и с точки зрения какой-то метафизической парапсихологии.

Мы решили организовать коллекцию останков мертвецов — мумий естественного и искусственного происхождения, скелетов и их фрагментов, черепов, трофеев специфического характера и прочих явлений, напоминающих о былой жизни и смерти своих владельцев. Приступив к реализации дерзкого проекта, в скором времени мы почти перестали обращаться к «Летописям». Однако имя «Мененхеб» накрепко отложилось у нас в мозгах, и мы иногда пытались найти его в каких-то других книгах с тем, чтобы поподробнее узнать об этом демоне. До поры эти поиски были безрезультатны, так что со временем мы их практически прекратили.

Сначала при осуществлении своего замысла мы могли рассчитывать только на собственные силы и к тому же предполагали, что наше собрание едва ли выйдет за пределы родового поместья Мейнингеров. Тем не менее, это нас ничуть не смущало, и, преисполненные решимости откопать как можно больше жутких диковинок, в сентябре 1907 года мы впервые разъехались в преследующие необычные цели экспедиции: Адам отправился в Тонкин, а я в Чили.

Мое пребывание в Атакаме, вопреки ожиданиям, порядком затянулось, что было связано с сенсационными находками в районе Арики. Наш отряд обнаружил в пустыне неподалеку от границы с Перу несколько мумий (одну из них я незаконно присвоил), причем по ряду косвенных признаков мы вычислили, что их возраст составляет… не меньше 10 тысяч лет. Абсолютно необъяснимым казался тот факт, что отсталое во всех отношениях индейское племя чинчорро — первобытная община охотников и собирателей — сумело освоить очень сложные методы бальзамирования. И еще очень странным было то, что между древними обитателями Атакамы и последующими высокоразвитыми индейскими цивилизациями в Андах не было никакой культурной или генетической связи. Значит ли это, что загадочный народ, обитавший здесь в давние времена, почти полностью исчез с лица Земли из-за неведомой катастрофы, оставив лишь небольшое количество выродившихся потомков с оригинальными навыками? И как это согласуется с теорией некоторых криптоисториков, утверждающих, что примерно за 11500 лет до Р.Х. произошел катаклизм планетарных масштабов, уничтоживший много доантичных рас и цивилизаций, в том числе пресловутую Атлантиду? Это представление могло бы очень раздвинуть границы наших знаний о прошлом, ныне почти не выходящих за четырех-пятитысячелетнюю давность Египта.