Питер Страуб - Дети Эдгара По

Эта книга во многом является продолжением «Фабулистов новой волны», причём, составляя её, я располагал достаточной свободой, чтобы включить в неё потрясающих «литературных» писателей из числа тех, кто в нынешней более свободной атмосфере с лёгкостью открывает своего внутреннего По или, иначе говоря, не испытывает никаких проблем от того, что многими сильными сторонами и прозрениями своей прозы они обязаны её глубинной связи с хоррором и фантастикой. (По причинам, связанным исключительно с объёмом, в этот сборник не вошли работы Майкла Чабона и Джонатана Летема, хотя мне очень хотелось их включить, поскольку они принадлежат к той же когорте.) На мой взгляд, такое соединение жанровой и нежанровой литературы можно лишь приветствовать, ибо оно стирает границы и размывает различия, придуманные, как иногда кажется, исключительно для того, чтобы каждый сверчок знал свой шесток.

В ноябре 2003-го, получая медаль Национальной литературной премии за выдающийся вклад в американскую литературу, Стивен Кинг прилагал все силы, чтобы привлечь внимание изысканной аудитории к творчеству своих друзей-писателей. Он долго расхваливал их книги. Несколько минут спустя романистка, чьим творчеством я до той поры восхищался[8], получив премию за лучший роман, в ответной речи заметила, что, по её мнению, собравшиеся в списках для чтения не нуждаются. В тот момент нам со Стивеном Кингом пришла в голову одна и та же мысль: «Ошибаетесь, леди, вам подобный список как раз не помешал бы».

Прекрасные, волнующие, бесстрашные рассказы из сборника «Дети По» представляют собой именно такой читательский список для тех, кто интересуется самым, на мой взгляд, увлекательным процессом за последние двадцать лет в нашей литературе. Всё началось с малых издательств, хеанровых журналов и сборников лучшего за год — и постепенно набирает силу. Надо обладать незашоренностью взгляда и свободой ума в том, что касается литературных категорий, чтобы уловить суть происходящего, однако отдельные прорывы уже у всех на слуху. Нам, читателям и писателям, в равной степени повезло, что мы живём во времена столь мощного, разнообразного и многообещающего движения.

Дэн Чаон

Дэн Чаон — признанный автор книг рассказов «Концы сходятся» и «В числе пропавших», второй из которых награждён Национальной литературной премией, включён Американской ассоциацией библиотекарей, газетами «Chicago Tribune», «Boston Globe» и «Entertainment Weekly» в десятку лучших книг года, отмечен «New York Times» как произведение, заслуживающее внимания. Чаона публиковали многие журналы, его рассказы включали в антологии, награждали премиями Пушкарт и О’Генри. Чаон преподаёт в колледже Оберлин и живёт в Кливленд-хайтс, штат Огайо, с женой и двумя сыновьями.

Пчёлы

Сын Джина, Фрэнки, кричит по ночам. Кричит часто, два или три раза в неделю, в разное время: в полночь, в три, в пять утра. Вот опять пронзительный бессмысленный вой вырывает Джина из беспамятства, словно острые зубы. Джин не знает звука ужаснее: так кричит ребёнок, гибнущий страшной смертью — он падает с крыши, попал рукою в шестерни, его разрывают клыки хищника. Сколько бы раз Джин его ни слышал, всё равно он вскакивает с постели, страшные образы роятся у него в голове, он каждый раз бежит, врывается в спальню сына и видит: Фрэнки сидит в постели, глаза зажмурены, овал рта открыт, словно он поёт рождественские гимны. Каждый раз Фрэнки словно в трансе, и, сфотографируй его кто в эту минуту, на снимке он выглядел бы так, словно ждёт мороженого, а не жутко вопит.

— Фрэнки! — кричит Джин и резко бьёт в ладоши перед лицом ребёнка. Обычно это срабатывает. Визг тут же обрывается, Фрэнки открывает глаза, глядит на Джина, сонно моргая, а потом утыкается в подушку и, потёршись об неё щекой, затихает. Он спит крепко, он всегда спит очень крепко, но Джин уже который месяц подряд невольно наклоняется и прижимает ухо к груди ребёнка — убедиться, что он ещё дышит и сердце по-прежнему бьётся. Оно всегда бьётся.

Никаких объяснений не найти. Утром мальчик ничего не помнит, а когда во время ночного приступа его всё же удаётся разбудить, он просто злится и хочет спать. Однажды жена Джина, Карен, схватила его за плечи и трясла до тех пор, пока он не открыл глаза и не уставился на неё мутным взглядом.

— Милый? — сказала она. — Милый? Тебе что, плохой сон приснился?

Но Фрэнки только промычал «Нет», озадаченный и недовольный тем, что его разбудили, и ничего больше.

Никакой закономерности тоже не заметно. Припадки случаются в любой день недели, в любой час ночи. Не похоже, что это как-то связано с едой или дневными занятиями Фрэнки, да и психологического дискомфорта, насколько можно судить, он тоже не испытывает. Днём он всегда выглядит нормальным, счастливым ребёнком.

Его несколько раз водили к педиатру, но врач ничего толкового сказать не может. Физически с мальчиком всё в порядке, утверждает доктор Банерджи. По её словам, такое не редкость для детей той же возрастной группы — Фрэнки пять лет, — и обычно все нарушения проходят сами собой.

— Он ведь не испытывал никаких эмоциональных травм? — спрашивает доктор. — Дома всё в порядке?

— Да, да, — лепечут они в унисон, качают головами, а доктор Банерджи пожимает плечами.

— Родители, — говорит она. — Вероятно, беспокоиться не о чем. — И она одаряет их мимолётной улыбкой. — Как бы ни было трудно, у меня один совет — терпите.

Но ведь доктор не слышала этих криков. По утрам после «кошмаров», как их называет Карен, Джин чувствует себя обессиленным, нервным. Он работает водителем в службе доставки, и целый день, пока он петляет по улицам в фургоне, его преследует слабое, едва различимое жужжание, будто заряд статического электричества неотступно следует по пятам. Он останавливается у обочины и слушает. Тени летней листвы дрожат, перешёптываясь, на ветровом стекле, невдалеке на шоссе рычат, прибавляя газ, автомобили. С верхушек деревьев доносится похожий на свист скороварки трепетный голос цикад.

Что-то дурное уже давно разыскивает его, думает он, и вот, наконец, подобралось совсем близко.

Когда вечером он возвращается с работы, всё хорошо. Они живут в старом доме в пригороде Кливленда и иногда после обеда вместе копаются в огородике на заднем дворе — помидоры, цукини, фасоль, огурцы, — а Фрэнки тут же в грязи возится с лего. А то идут прогуляться по району, и Фрэнки катит впереди на велике, с которого только недавно сняли тренировочные колёса. Они забираются на диван и вместе смотрят мультфильмы, или играют в настольные игры, или рисуют цветными карандашами. Уложив Фрэнки спать, Карен устраивается с книгами за кухонным столом — она учится на медсестру, — а Джин сидит на крыльце, пролистывая журнал или роман и покуривая сигареты, которые он обещал Карен бросить, как только ему стукнет тридцать пять. Сейчас ему тридцать четыре, а Карен двадцать семь, и он всё чаще сознаёт, что не такую жизнь заслужил. Ему невероятно повезло. Счастливчик, как говорит его любимая кассирша в супермаркете. «Счастливого вам дня», — говорит она, когда Джин даёт деньги, а она вручает чек, словно окропляя своим повседневным, неброским блаженством. Джин вспоминает, как много лет назад старая сиделка в больнице держала его за руку и говорила, что молится за него.