Эдвард Хоч - Дракула 1944

— И никаких ран?

— Если не считать таковыми крохотные уколы в области шеи. Выглядит так, будто над этими несчастными потрудились вампиры! — майор Фредерикс фыркнул. — Впрочем, я уже давно верю всему… Что-нибудь еще, гауптман?

Шелленберг вспомнил цыгана из пятьдесят второго барака и спросил:

— Существует ли болезнь, чрезвычайно повышающая чувствительность кожи к солнечным лучам?

— Вы, очевидно, имеете в виду Lupus Erythematosus? При этом заболевании действие солнечных лучей вызывает появление волдырей на щеках и переносице. А в чем дело?

— Один цыган, из новеньких, уверяет, что болен такой болезнью. Он твердит, что не может работать на солнце.

— Вздор! Достаточно прикрыть лицо носовым платком.

— Благодарю, майор.

— А как его зовут, вашего цыгана?

— Влад Цепеш, — ответил гауптман.

— Цепеш. Странная фамилия, — хмыкнул Фредерикс.

Возвращаясь в свой кабинет, гауптман свернул к 52-му бараку. Так же, как накануне, у входа сидела Ольга Хелсинг.

— Доброе утро, — буркнул Шелленберг. — Ваш подопечный на работе?

— Нет-нет, он работать вредно, нет на солнце! — затараторила она.

— Я справлялся у врача, — сухо произнес гауптман. — Врач утверждает, что достаточно прикрыть лицо носовым платком, и все будет в порядке. Скажите ему, что сегодня же он должен быть в рабочей группе.

— Откуда знать врач? — заспорила старуха. — Врач ведь не смотреть его!

Шелленберг резко толкнул ее, так что старая цыганка не удержалась на ногах и упала.

— Не морочьте мне голову! — крикнул он. — Выполняйте то, что я сказал. Иначе и вы, и ваш подопечный будете отправлены в другой лагерь!

Гауптман был недоволен тем, что фактически ударил ее. Но что делать, эти люди понимают только силу и только такое отношение!

После обеда он подъехал к другому концу лагеря, где заключенные строили новые бараки для ежедневно прибывающих транспортов. Здесь гауптман имел удовольствие лицезреть среди работающих стройного крепкого мужчину, лицо которого скрывал носовой платок.

Через три дня на его столе появился рапорт о гибели еще одного часового.

Майора Фредерикса Шелленберг нашел на прежнем месте.

— Ну-с, гауптман, что вы от меня хотите? — хмуро спросил коротышка-доктор, отводя взгляд.

— От чего умерли часовые? Болезнь? Вирус? Какое-то ночное животное?

— Ерунда! Ни одно животное не высосет так много крови, — заявил майор.

— Тогда что же?

— Недавно вы упомянули имя Влада Цепеша, — врач подошел к столу и взял лежавшую там книгу. — Вот, — сказал он. — Так звали человека, бывшего правителем Валахии в пятнадцатом столетии. На его совести — жизни более чем тридцати тысяч человек. Именно он стал прототипом графа Дракулы в романе ирландского писателя Брэма Стокера.

— Он был вампиром?

— Нет, конечно, — разве что в воображении Стокера. — Но интересно, что кто-то назвался именем этого черта!

Дежурная машина отвезла Шелленберга к строящимся баракам. Он нашел высокого мужчину с закрытым лицом и сорвал импровизированную маску.

Это оказался не Цепеш. Какой-то молодой цыган, которого Шелленберг ранее не видел. Цепеша не было ни в одной из рабочих команд. Не оказалось его и бараке номер 52. После обеда гауптман приказал привести к себе в кабинет Хелсинг.

— Где Цепеш? Он давно отсутствует?

— Несколько ночей…

— А тот парень, который работает вместо него? Кто он?

— Барак номер 44. Его записали мертвым, мы перенести его сюда, и поместить на место Влад Цепеш…

— А тот что — решил удрать?

— Я не знаю.

— Его труп скормят свиньям, — мрачно пообещал Шелленберг. — Ступайте в барак.

В маленькой библиотеке при офицерском клубе была приличная подборка немецкой и английской литературы. Роман Стокера гауптман нашел сразу. Его интересовал финал книги, и он внимательно прочел о том, как доктор Джонатан Харкер и прочие находят цыганскую повозку с ящиком, в котором лежит граф Дракула, скрываясь от солнечных лучей. Согласно дате в конце книги, вампир был убит 8 ноября 1887 года.

Именно этот день стоял на табличке заключенного как дата рождения.

Вечером гауптман возвращался домой затемно. Проходя мимо служебного корпуса, он машинально глянул на окно своего кабинета.

И замер. Ему показалось, что на подоконнике шевельнулась какая-то тень.

Он свернул к входу.

— Что-нибудь случилось, герр гауптман? — спросил караульный, вытягиваясь при появлении офицера.

— Кое-что забыл в кабинете.

У двери гауптман снял свой люгер с предохранителя и лишь после этого осторожно повернул ключ в замке. Медленно открыв дверь, держа оружие наготове, он вошел внутрь. Ему показалось, что окно было приоткрыто — на пару сантиметров, не более. Продолжая сжимать пистолет, гауптман нащупал выключатель.

— Добрый вечер, господин гауптман.

Шелленберг дернулся, внезапно увидев сидящего в его кресле Влада Цепеша. Теперь старый цыган был облачен не в серую робу заключенного, а в элегантный черный костюм и черную же оперную накидку.

— Оказывается, мы с оберстом Раушем примерно одного роста и сложения, — невозмутимо пояснил Цепеш. — Я позаимствовал этот наряд в его гардеробе.

Шелленберг направил на незваного гостя пистолет. Цепеш рассмеялся:

— Вы полагаете, пуля причинит мне вред?

Палец гауптмана замер на курке. Разумеется, этот тип блефует, но… Но Шелленберг почти поверил в то, что выстрелы окажутся бесполезными.

— Кто вы такой? Вы не цыган…

— Цыгане хорошо ко мне относятся. Более пятидесяти лет я скрываюсь среди них. Я граф Дракула… Да уберите вы свое оружие, гауптман! Как вы думаете, каким образом я проник в ваш кабинет?

Гауптман непроизвольно подумал о маленькой тени, замеченной им на подоконнике. Ночная птица.

Или вампир.

— Чего вы хотите? — хрипло спросил он.

— Оставить этот лагерь.

— В чем же дело? Вы умеете летать — так улетайте!

— Не все так просто. Мне необходимо место для сна.

— Гроб?

— Ящик с землей.

Шелленберг отмахнулся от этого уточнения:

— Вы убили наших часовых. Троих! Почему именно часовых? Почему не заключенных?

— Вы слишком плохо кормите их и выматываете непосильной работой. Их кровь не содержит жизненной силы.

— Как вы превратились в фигуру из романа?

— А я и есть герой этого романа. В этой книге все — чистая правда, до единого слова. Кроме, разумеется, концовки. Как видите, никто не вонзил мне в грудь кривой американский нож.

— Вы рассказали свою историю Брэму Стокеру?

— Нет. Не совсем… Как вам уже известно, в 1887 году я посетил Англию и несколько дней провел в Лондоне. И там, в лондонском Вест-Энде, среди завсегдатаев театральных лож, я встретил прекрасную женщину. Прелестные голубые глаза, совершенная фигура.