Уильям Сэмброт - Стена

— Кто хозяин имения там, за стеной?

Мальчишка на миг вскинул голову, блеснули глаза, черные, яркие, и тут же погасли, словно захлопнулись ставни.

— Ты должен знать, — настаивал Элиот. — Стена, отгораживающая четверть острова, нигде ни ворот, ни окна, ни калитки — до самого моря.

Мальчишка упрямо покачал головой.

— Она… она всегда тут стояла.

— Всегда — это значит очень давно. Может, твой отец что-нибудь знает?

— Я сирота, — сказал мальчик с достоинством.

— Прости, — сказал Элиот. — А ты правда не знаешь, кто хозяин?

Мальчик пробормотал какое-то имя.

— Гордоны? — Кил наклонился к нему. — Англичане — хозяева этого имения?

— Они не англичане, — пробормотал мальчик.

— Мне бы очень хотелось увидеться с ними.

— Туда не пройдешь.

— Не пройдешь по земле. Но есть ведь, наверно, причал или пристань?

Мальчик молча покачал головой.

Несколько человек собрались вокруг. Стояли, смотрели — спокойные, неулыбчивые. Элиот хорошо изучил греков: веселые, шумные, несносно любопытные, переполненные советами и желанием их давать. Эти вели себя совсем не так. Помалкивали, слушали, не лезли с советами.

Маленький чистильщик кончил работу, и Кил бросил ему монетку. Тот поймал, весело улыбнулся.

— Эта стена… — Элиот обращался ко всем собравшимся, но смотрел на одного старого рыбака. — Мне хотелось бы встретиться с хозяевами имения.

Старик что-то пробурчал под нос, повернулся и спокойно пошел прочь.

Кил мысленно выругал себя. В Греции разговор начинают с оплаты.

— Я заплачу пятьдесят… сто драхм тому, кто на лодке доставит меня туда.

Громадная сумма для бедных людей, из года в год перебивающихся кое-как со своими козами и чахлыми садами. Год тяжелой, почти каторжной работы. Огромные деньги… Но, посмотрев друг на друга, они, молча и не оглядываясь, стали расходиться. Все до одного. Спокойно, неторопливо.

С кем бы Элиот ни заговаривал о стене, он встречал молчаливое, непреодолимое сопротивление, такое же непреодолимое, как сама стена. «Кто построил? Когда?» Молчание. Как будто никто и не знает о стене, как будто ее просто нет на острове.

…Вечерело. Элиот вернулся в гостиницу, поел, выпил ароматного терпкого вина крестьян и вернулся к стене, уже укутанной розоватым предзакатным сумраком. Томительная печаль и тоска по скульптуре захлестывали Элиота и не давали покоя.

Он встречался и раньше с местными табу. Поверья, корнями уходящие в древность. Полузабытые, необъяснимые, бережно хранимые предания, скрашивающие безрадостную жизнь. Но тут было что-то совсем другое…

Элиот стоял на краю деревни, тоскливо глядя в темнеющее море. Вдруг он услышал торопливые шаги: к нему приближался маленький чистильщик. В черных глазах — огоньками звезды и где-то в глубине затаенная тревога — странный контраст с безмятежностью вечера.

— Сегодня вечером я вас переправлю, — еле слышным шепотом сказал мальчик.

Кил улыбнулся, облегченно вздохнул. Конечно, он должен был подумать об этом. Молодой парень, без помощи, без семьи, а сотня драхм — огромные деньги — поважнее каких-то полуистлевших табу.

— Спасибо, — мягко ответил Элиот. — Когда лучше выйти?

— Перед отливом, за час до рассвета… Только… — похоже было, что мальчишку трясет, — я довезу вас до прибрежных скал, а там вы дойдете, в-в-во в-в-время отлива. — У него от волнения стучали зубы.

— Чего ты боишься? — спросил Элиот. — Ответственность за нарушение границ поместья я возьму на себя. Да я и не думаю…

— Другие… — Мальчишка потянул его за рукав. — Не говорите другим, что я согласился…

— Не скажу, если хочешь.

— Пожалуйста, не говорите: если они узнают, потом…

— Понимаю. Не бойся, — ответил Элиот, — никому не скажу.

— За час до рассвета, — прошептал мальчишка, — у восточной стены.

…Звезды еще поблескивали в небе, хотя слабо, когда Кил вышел на берег. Мальчик сидел в маленькой лодке, его неясная фигурка то поднималась, то опускалась; лодка с шуршаньем терлась о стену, заросшую ракушками, ослизлую от водорослей.

Драные ветерочки налетали порывами; море, словно спросонья, угрюмо ворочалось, лизало стену, сползающую с берега, — гигантскую, монолитную, замшелую стену.

Было знобко и странно. Мальчик молчал; из набегавших волн высовывались скалы.

— Кто ее построил? — спросил Элиот, когда они приблизились к первым рифам, влажно выраставшим из отступающего моря.

— Древние, — ответил мальчик, лязгая зубами. — Она всегда… всегда тут была.

Всегда… Впрочем, глядя на огромную стену, Кил чувствовал, что она древняя, действительно очень, очень древняя. Может быть, заря греческой цивилизации. И эта скульптура, мать с ребенком. Тайна, тайна не менее загадочная, чем отсутствие слухов об этом чуде.

Они приближались к концу стены. Всклокоченные, яростные, стремительные водовороты закручивались в том месте, где она обрывалась. И вдруг Кил осознал с безнадежной ясностью, что, конечно же, он не мог быть первым. Какое!.. Он не мог быть даже сто первым. Да, верно: островок малюсенький, в стороне от основных морских магистралей. Верно: даже почту сюда не доставляют, но стена-то — столетиями она возвышалась над островом, а в мире всегда было много любопытных, ну хоть таких же коллекционеров, как он. И в то же время абсолютная, полнейшая неизвестность: ни слуха, ни слова…

Лодка притерлась к черному утесу, волна со скрежетом потащила ее вверх, рассыпалась множеством светящихся капель и откатилась. Мальчик дрожал как в лихорадке.

— Я приплыву за вами со следующим приливом, а вы мне сейчас можете заплатить?

— Конечно. — Элиот вытащил бумажник. — Но, может быть, ты подвезешь меня поближе?

— Нет, — мальчишку трясло. — Не могу, нет!

— Где же гавань?

Элиот рассматривал вспененный залив, рифы и отлогий песчаный берег — ни причала, ни бухты. На берегу — скалы, кое-где — кипарисы.

— Давай так, — Кил повернулся к мальчику, — подтащим лодку к берегу, и ты подождешь. Я быстро, только найду хозяев…

— Нет! — в панике закричал мальчишка. — Если вы подтащите лодку, я…

Он приподнялся, отпихиваясь веслом от скалы, и в это время набежала огромная волна, лодка взлетела и ухнула вниз, в темное ущелье между валами. Мальчик отчаянно взмахнул руками, потерял равновесие и вывалился за борт. Новая волна подхватила его, стукнула головой о скользкую скалу и откатилась — мальчика нигде не было.

Кил сейчас же бросился за ним, нырнул, ударился грудью о скалу, ухватил за рубашку — она порвалась, но он уже держал мальчишку за волосы, тащил его к берегу.