Мартин Уоддел - Человеческая кожа

«Артур, — сказал он сам себе, — не суй нос в чужие дела». Было самое время заглянуть домой, переодеться, а потом снова отправиться в пивную.

Артуру Лоутону действительно хотелось туда, причем как можно скорее, так что он тут же забыл и про незнакомца, и про его мешок.

Кожа его была толстой, грубой и могла хорошо хранить тепло. Впрочем, ему было бы лучше все-таки запомнить все то, он только что увидел.

Промокшее, жалкое существо стояло в темноте лавки старьевщика. На нем было все то же толстое пальто, но теперь из-под козырька кепки уже не виднелись седые волосы. Подбородок все так же упирался в грудь, а грудина, казалось, специально приподнялась кверху, чтобы поддержать его, Оно вроде бы смотрело на свои теннисные туфли, хотя на самом деле глаза пристально следили за молодым человеком, остановившимся у прилавка.

— Как торговля, папаша? — спросил парень.

Бедняга поежился.

Клиент стал брезгливо перебирать вещи.

Теперь он уже хорошо замечал на себе взгляд испуганных желтоватых глаз, наблюдавших за ним, видел ладони, беспрестанно пробегающие по костлявому лицу. Рваные обшлага, мосластые запястья, грязные руки, вообще грязный старикашка… Всегда приносит одежду. Может, собственную? Ведь всегда примерно своего размера. Хотя, впрочем, однажды приволок костюм какого-то матроса, а в другой — солидное темное пальто. Кожа да кости, Но ведь ни разу вроде бы ничего так и не продал. Или просто берет милостыню, так, что подадут? Забавно.

— Папаша, а что откуда? — спросил парень, указывая на то, что некогда было вполне приличным костюмом.

Серые пальцы существа опять взметнулись ко рту. Казалось, оно пыталось что-то сказать, но слова совершенно затерялись в причудливом переплетении пальцев.

— Ну так как, папаша?

Тогда оно решилось выйти из своей тени, протянуло руку и попыталось вырвать его из рук баловника.

— Эй… ты что это, папаша?

Оно издало хнычущий звук и снова отдернуло руку, метнувшуюся назад к лицу, затрепыхавшуюся вдоль дряблой кожи на шее.

Так оно и стояло, гримасничая и лихорадочно шевеля прикрываемыми трясущейся ладонью губами.

Парень приподнял с прилавка костюм, тогда как оно не переставало напряженно следить за каждым его движением.

— И много у тебя таких вещиц, а, папаша? Все подносишь и подносишь. Да где ты берешь-то? Может, воруешь, а, старик?

Того прямо-таки передернуло.

Рука снова потянулась вперед, в очередной раз пытаясь забрать костюм обратно.

«Да что там… Зарабатывает, старый хрыч, как может. Не пойман — не вор, хотя на самом деле наверняка подворовывает, Впрочем, что с него взять?»

— О'кей, папаша, — сказал парень, быстро придвигая к себе костюм.

Грязную банкноту, которую он выудил откуда-то из-под прилавка, тут же накрыла и убрала подальше другая, не столь молодая рука.

Парень стал методично обшаривать пальцами карманы пиджака.

На прилавок выскользнули тяжелые часы. Парень попытался было прикрыть их складками костюма, но испуганные глаза уже все увидели.

— А может, и их подаришь, как бы в придачу, а? — спросил он.

Оно уже метнулось к двери, схватилось за ручку и стало вращать ее не в ту сторону, Все так же с часами на руке парень обошел прилавок. Оно тем временем уже сотрясало дверь.

— Кончай, папаша, — бросил парень — А ну-ка, перестань!

Оно оглянулось через плечо, посмотрело на приближающегося парня и что-то беззвучно пробормотало. Наконец дверь распахнулась, и оно выскочило на улицу, выскальзывая из протянувшейся было крепкой руки.

Оно неуклюже неслось но дороге, широко раскидывая при этом ноги.

Наконец остановившись, оно обнаружило, что оказалось на берегу канала, в самой тени, где его никто не мог заметить.

Стащив с себя кепку, оно засунуло ее в карман, после чего быстро затеребило пальцами по лысой голове.

Не следовало бы ему выходить на улицу без волос.

Одинокая песня Артура Лоутона свободно парила над пустынными огородами. Ему, веселому накачавшемуся пивом, было совсем не холодно, ибо содержавшаяся в нем выпивка сделала весь мир счастливым и теплым мостом.

Уже давно перестав интересоваться тем, куда он идет, Артур целиком позволил незнакомому существу сопровождать себя. Вообще-то тот появился неизвестно откуда и аккуратно взял его под руку Артур был уверен, что впереди его поджидают очередные проявления заботы и гостеприимства.

Их путь пролегал мимо грядок, к стоящему на краю огородов сараю. Последние несколько сот метров Артур прошел, опираясь на гибкую и крепкую руку, надежно обхватившую его за талию.

От легкого прикосновения той же руки дверь сарая отворилась, и Артур не особенно ловко ввалился внутрь.

Оно зажгло керосиновую лампу, тогда как Артур тем временем уселся на перевернутый упаковочный ящик и принялся пересчитывать собственные ноги. Каждый раз результат почему-то получался другим. Вообще-то их было две, это он точно знал, так что теперь ему просто хотелось в этом удостовериться.

С трудом дотрагиваясь до каждой из ног, он наконец убедился, что все в порядке — как с точки зрения их количества, так и качества. Тогда он заставил себя вновь принять вертикальное положение и обхватил ладонями предложенную ему кружку.

Свет от керосиновой лампы поблескивал на влажном лице незнакомца, Теперь над его бровями наподобие некоторого украшения располагалась узкая полоска темных волос, Оно наблюдало за Артуром с деловито-озабоченной улыбкой на тонких губах.

«Вампир какой-то», — в краткий миг просветления пронеслось в мозгу Артура.

Оно беспрестанно притрагивалось пальцами к своему лицу, расправляя складки сморщившейся на лбу кожи. Водянистые глаза следили за Артуром, пока тот пил из кружки.

Наконец Артур заговорил, Тому нечего было на это ответить, хотя Артур, впрочем, не обращал на это никакого внимания — он был полностью поглощен собственными проблемами. Речь его лилась с невероятной легкостью, а свободный поток мыслей заставлял Артура даже всхлипывать при каждом столкновении с очередным подтверждением глубины и силы собственного интеллекта.

«Все они варвары, а Христос распят». Потом оно отвернулось от Артура и склонилось над перегораживавшей угол занавеской, за которой хранился набор всегда чистых, остро отточенных и готовых к работе инструментов.

Вынув длинный кухонный нож, оно положило его на заблаговременно расстеленный прямо на полу кусок холста. Толстые резиновые перчатки до самых локтей покрывали худые руки.

Потом оно стащило с головы волосы и аккуратно отложило их в сторону.