Юлия Аксенова - Проклятие тангеры

– Ты не против?

Константин промедлил с ответом. Глаза женщины ожили, в них появился интерес. Костя заставил себя наконец кивнуть. Ксения мимолетно улыбнулась и тут же порхнула – иного слова не подберешь! – к усатому.

Константин сжал зубы. Все же придется учиться танцевать. Разумеется, не этот вычурный танец под отвратительные тягучие мелодии! Ксения обещала, что пойдет с ним на любые уроки – хоть вальс разучивать, хоть сальсу.

Глаза автоматически отслеживали движения знакомой пары. Сегодня танцпол был битком набит: первая фестивальная милонга! И все же Ксения выделялась в толпе: этим вечером она надела весьма открытый сарафан яркого небесно-голубого цвета, оканчивавшийся в районе бедер лохмотьями разной длины. Уже после нескольких сдержанных шагов движения едва прикрытых резаной тканью стройных ног стали неприлично размашистыми, соблазнительными, откровенными. Они сновали вокруг ног партнера, обвивали, скользили по ним вверх, все выше. Константин запомнил названия этих па. Ксения считала, что, если он сумеет подобрать к этому умные слова, то эротический смысл сам собою улетучится из привычных и понятных движений. Слова вылезали из памяти легко. Только не успокаивали. Они шипели по-змеиному и жалили, как шершни: очо, ганчо, саккада, баррида…

Усатый партнер жестко зажал правую ладонь Ксении в своей левой. Левая рука женщины со спокойной нежностью скользила по тощей спине: то к шее, то к плечу. Ее грудь с абсолютной упругой откровенностью прижималась к груди партнера. Их разделяли два тонких полотнища ткани: голубое – сарафана Ксении и темно-синее – рубашки усатого. Пара в своем кружении по залу вновь приблизилась к Косте. Ксения то и дело оказывалась к нему лицом. Глаза были плотно закрыты, брови сдвинуты. На сжатых губах то и дело расцветала напряженная улыбка сдерживаемого удовольствия.

Константин и сам чувствовал, как сжимаются зубы и стекленеет взгляд. Господи, он никогда не считал себя ревнивым! Но как быть, если он совсем в другие моменты жизни видел Ксению именно такой: сдержанной, упорно не выпускающей на волю ни страсть, ни наслаждение. Но в те моменты ему казалось, что эта женщина по натуре достаточно холодна. На танцполе же наледь ее сдержанности выглядела фальшивой и ненадежной. Наблюдая со стороны танец возлюбленной с другим мужчиной, Константин не понимал, чего хочет сильнее: чтобы она, чопорно раскланявшись, вышла из игры, или чтобы отдалась наконец без остатка огненной стихии любимого танго? Хоть чему-то отдалась пылко, полностью забывая себя…

Но не с этим же усатым, невзрачным партнером, в жилах которого, сразу видно, – рыбья кровь! Если бы Лео, быстрый и ловкий в движениях, излучающий мужское обаяние… Ксения часто жаловалась, что боится танцевать с Кореневым даже на уроке, а уж на милонгах – танцевальных вечерах – тот, к счастью, не смотрит в ее сторону… Если бы великолепный Лео взял Ксению в объятия и понес по залу в стремительном, рваном ритме – у нее не осталось бы времени размышлять и рефлексировать. Ее умная, красивая голова наконец отключилась бы, а дивное тело… Ксения и Лео вместе смотрелись бы органично… Константина сильно передернуло. Надо учиться танцевать!

Поскольку продолжать пялиться на одну и ту же пару, хоть в ней и танцует любимая женщина, Константин счел неприличным, он вовсе оторвал взгляд от танцпола и медленно двинулся вдоль стен, рассматривая картины. Он не единожды видел и автора, и его произведения. Все же картины притягивали внимание. В основном это было нечто среднее между живописью и графикой. На темном фоне, где едва проступали смазанные силуэты каких-то предметов и людей, четкими, тонкими линиями – фигуры двух танцующих. Линии не изображали людей целиком – лишь угадывались знакомые танцевальные па, но в этих абстрактных фигурах были и динамика, и нежность. Одну картину Костя тут особенно ценил. Совсем другая стилистика: крупным планом живописный портрет танцующей танго девушки – только лицо и обнаженные плечи. Выражение полной самозабвенности – как удается художникам такое передать?!

Он все-таки нет-нет да и поглядывал на танцующих. Усатый вцепился в Ксению намертво. Однажды та встретилась взглядом с Константином – виновато улыбнулась. Во время очередного перерыва между мелодиями она вывернулась из-под руки партнера, придавившей ее плечо, что-то смущенно объяснила, указав рукой на свои ноги и неопределенно махнув головой в сторону друга. К Косте усатый Ксению не повел. Проводил до свободного стула, стоявшего у самой двери, – туда, «где взял». Как только бывший партнер отвернулся, голубенькая фигурка вспорхнула со стула и направилась к Косте.

Ксения выхватила из кармана его пиджака веер, который сама же туда засунула, и принялась отчаянно обмахиваться. Ходить на милонгу без веера – признак неопытности тангеро или тангеры!

– Ну, молодой человек просто отойти от тебя не мог! – заметил Константин язвительно. На самом деле усатый был явно старше его самого – что-нибудь после полтинника.

– Молодой человек? – Ксения заливисто рассмеялась, глядя прямо ему в глаза. Взгляд был ласковым и теплым. Константину хотелось продлить удовольствие, и он снова поддразнил.

– Что ты смеешься? – спросил без улыбки. Ксения еще больше развеселилась. – Ну что ты смеешься?!

Ксения перестала смеяться и нежно чмокнула его в губы.

Официальное открытие московского международного тангофестиваля состоялось вчера. Новый – зимний – фестиваль обещал, судя по составу участников и количеству запланированных мероприятий, стать весьма масштабным событием. Открытие недаром приурочили к старому Новому году: на каникулы многие уезжают, да и Рождественский пост надо уважать. Теперь все в Москве, вышли на работу, но праздничное настроение еще сохраняется – самое время для танцевальной феерии! Народ валом повалит на мастер-классы приехавших всего на неделю знаменитых аргентинцев, на милонги и шоу.

Несмотря на воскресный день, шоу почтил своим присутствием посол Аргентины, традиционно сообщивший, что перед москвичами, российскими и зарубежными гостями мероприятия выступят действительно лучшие представители танго-культуры, известные и уважаемые на его родине танцоры. Неожиданно посол признался, что сам равнодушен к танго: его поколение в молодости считало танго устаревшей забавой пожилых, безнадежно несовременным танцем, короче, «отстоем». Еще неожиданнее он принялся превозносить русские народные танцы и всерьез укорять присутствующих за то, что они интересуются культурным наследием чужой страны больше, чем собственной. Видно, достали аргентинца эти обязательные – по нескольку раз в год! – посещения фестивалей.