Олег Небогатов - История одного маньяка

 Расти посмотрел на священника глазами безумца. Он издал хриплый смешок, не размыкая при этом губ. Святому отцу стало по-настоящему страшно. Он поспешил встать с краешка тюремной койки, перекрестил неотрывно следящего за ним заключенного и убежал в любезно открытую тюремщиком дверь.

 - Ну вот, падре. Я же говорил, что этот заключенный настоящий маньяк! – послышался удаляющийся голос тюремщика.

 - Псих, - прошептал Расти, издав еще один хриплый смешок, - Псих. Возможно …

Глава третья. Наказание

 Коридор, по которому вели Расти Нейлза в «Комнату исполнения наказания», казался ему бесконечным. Проходя мимо нескольких пустых одиночных камер, Нейлзу казалось, будто его провожает множество глаз. Будто давно умершие смертники смотрели ему в след, ожидая, что вскоре он присоединится к ним. До этого момента оставались считанные минуты. Наконец, Расти ввели в просторную комнату со стоящим по центру деревянным стулом. Стул тот был прикручен к полу, со спинки, над сиденьем свисал металлический колпак, с присоединенным к нему множеством проводков и двумя кожаными ремешками, предназначенными для стягивания под подбородком. Ручки и передние ножки стула так же были оснащены ремешками.

 «Свяжут и поджарят», констатировал факт Расти.

 Одна из стен комнаты являла собой толстое прозрачное стекло. За ним, в специально отведенном месте располагалось множество стульев для зрителей – студентов полицейской и юридической академии, а так же прочих свидетелей исполнения приговора. Нейлз заметил, как дверь по ту сторону стекла распахнулась и в комнату стали заходить люди. Они молча рассаживались по местам, следом зашли два тюремщика и встали по краям дальних стульев.

 - У тебя сегодня звездный час, - зло шепнул на ухо толстый тюремщик, - Не подведи своих благодарных зрителей.

 - Уж будь спокоен, - язвительным тоном ответил Нейлз, - Буду зажигать по полной программе.

 - Жаль, что не достаточно долго, - парировал тюремщик, - Для такой сволочи, как ты, это слишком благородная смерть. Я бы долго тебя мучил, - толстяк старался говорить еще тише. Он уже не шептал. Он хрипел, - Ты бы у меня молил о смерти, тварь!

 Тюремщики усадили Расти на стул, продели в ремешки руки и ноги и сильно стянули. Так сильно, что перекрыли поток крови, и по его ладоням и ступням пробежало множество тонких иголочек. Потом, на его голову водрузили колпак и зафиксировали ремешками под подбородком.

 - Не жмет? – хищно улыбнулся второй тюремщик. Он был высокого роста и хорошо слажен. Совсем молодой. По виду и тридцати не дашь.

 Один из стоящих по другую сторону стекла тюремщиков раскрыл перед собой черную папку и принялся что-то зачитывать собравшимся зрителям. Стекло было звуконепроницаемым, но Нейлз догадался, что зачитывается, ни что иное, а его собственный приговор. Когда тюремщик закончил беззвучно открывать рот, толстяк подошел к большому рубильнику на стене и, без лишних колебаний, перевел его рукоять в положение вниз.

 Нейлз зажмурился изо всех сил, ожидая в скором времени ощутить душераздирающую боль, но боли не последовало. Он лишь почувствовал, как вновь побежали иголочки по затекшим кистям и ступням. Он был свободен. Более того, он явно не сидел на стуле, а лежал на чем-то мягком и теплом. Расти открыл глаза и огляделся. «Комнаты исполнения наказания» не стало. Как не стало и зрителей, и злобных тюремщиков с их дубинками электрошокерами. Расти лежал на мягкой кровати в комнате с красивыми текстурными обоями розового цвета. Кровать была явно ему мала, так как ноги почти от самых коленок свисали над полом. У стены стоял миловидный мебельный комплект, того же цвета, что и обои. Разве что, чуть светлее, больше походя на кожу молоденького поросенка. Комплект состоял из двухстворчатого шкафа, стола и еще одного открытого шкафа с полками. На полках стояло множество книг, на столе тоже лежала книга, открытая на закладке. Маленький стульчик был отодвинут к просторному окну с чуть золотистыми занавесками с изображением множества разнообразнейших бабочек. Расти поднялся с постели и подошел к столу. Он поднял лежащую на нем книгу и закрыл ее, желая посмотреть обложку. На пестрой корке были отпечатаны золотые буквы «Анатомия человека».

 - Мой папа не всегда был плохим человеком, - Расти услышал тоненький нежный голосок, раздавшийся от входной двери. Он аж подпрыгнул от страха на месте и резко повернулся в сторону доносящегося монолога, - Он очень сильно любил меня, - дверь в комнату была заперта, голос доносился из коридора. Потом к голосу прибавился еще один звук. Будто кто-то скребет по двери коготками.

 - Кто ты? Где я? – только и нашелся, что выкрикнуть Расти. Но девочка за дверью не была настроена отвечать на вопросы. Она продолжала свой рассказ.

 - Однажды к папочке пришли кредиторы. Они сказали, что если он не выплатит задолженность, мы лишимся нашего дома. Тогда папочка пошел на работу. Он попросил начальника о поддержке. Просил дать сверхурочные, просил дать в долг. В ответ на свою просьбу он получил увольнение. И тогда папочка пришел домой с большой бутылкой виски, сел на кухне и молча пил, не обращая на меня никакого внимания.

 Нейлз тихонько, стараясь не выдавать шагов, подошел к двери. Голос по ту сторону деревянного прямоугольника не утихал. Тогда Расти схватился за ручку, повернул ее в сторону и рванул дверь на себя. Он закричал и отпрыгнул назад, больно приземлившись на пол копчиком, да так, что аж дыхание перехватило. С порога на него смотрела Люси. Вернее, то, что от нее осталось после их последней встречи. Кусочки рук, ног, туловища и головы были сшиты грубыми толстыми нитками. Некогда приятное, даже красивое, маленькое личико было изуродовано до неузнаваемости. Но Расти узнал ее, и на его сердце похолодело. Сшитый бледный мертвец продолжал свой монолог. Вот только голос его становился все более скрипучим и невыносимым.

 - А потом папочка стал меня бить. Сперва, не сильно, за какую-нибудь мельчайшую провинность. Потом, сильнее. Наконец, он решил, что из меня бы получилась отличная мамочка. Да, он сильно ошибался. Но, я любила его. Любила, а ты отнял, - в правой руке Люси блеснула сталь кухонного тесака , - Ты отнял …

Эпилог

 Смерть Расти Нейлза наступила в 6:22 по местному времени, вследствие исполнения судебного постановления о казни на электрическом стуле. Бездыханное тело Расти отвязали от стула, из его рта и ушей почти совсем перестал идти дым. Он был мертв. Окончательно и бесповоротно. И лишь из старого дома, стоящего на самой окраине города, и выставленного на продажу некоей кредитной организацией, слышался непрерывный крик. Крик всепоглощающей боли и страдания. Той самой боли, что совсем недавно желал обреченному на смерть заключенному толстый тюремщик.