Елена Усачева - Большая книга ужасов 2015 (сборник)

Свет мгновенно погас. Только едва уловимо мерцали за стеклом острые красные хрустальные всполохи. Да и перед окном уже никто не сидел, не было никого, пуст был стул, пуста квартира, все так же исходящая шелестом телевизора и водопроводными слезами. Только длинный рыжий волос остался на подоконнике, извивался и плавился под фонарем золотыми искорками.

Наутро и кошка исчезла – видимо, поэт все-таки дождался своего дворника.

Ника была самой обычной питерской рыжей девчонкой-подростком, белокожей, худенькой, с узкими серыми глазами, пожалуй, в чем-то и суровой, но готовой сразу разулыбаться в ответ на шутку, широко и ясно. А ее подруга Ангелина казалась одуванчиком, выписанным кончиком ангельского крыла. Легкие золотистые волосы, гладко зачесанные на прямой пробор, огромные глаза, «безнадежные карие вишни», как сказал поэт. Верьте поэту. В глазах у Тишки-Ангелины и вправду порой мелькала тихая неземная грусть. Но вообще-то и она была самой обыкновенной девочкой, только ходила в сдержанных платьицах и юбках, а не в драных джинсах, как ее буйная подруга.

Какое счастье, когда родителей нет дома, когда вся уютная пустая квартира принадлежит только двоим! И можно лупить друг друга подушками, сидеть на полу с тарелкой винограда, корчить рожицы, отражаясь в одном зеркале на двоих!

Сейчас подруги азартно и злопыхательски склонились над монитором, толкая друг друга локтями:

– Смотри, этот фотку прислал. В кожаных штанах. В белой майке. И с косичкой. Ка-акой загадочный…

– Ага, загадочный эльфийский принц. Короче, давай ответим так: «Какой ты красивый, вокруг тебя хоровод водить можно».

– Тишка, ты адский тролль!

– Угу, моя родина – великий и могучий Мордор. Смотри, сразу отвечает: «Ну ты даешь!;) а может быть, нам пересечься как-нибудь в реале?» Что, дернем эльфа за светлую косичку? Например, напишем вот так: «Отчего бы и не пересечься? Например, через три дня будет отличный концерт симфонического оркестра Мариинского театра. Для хоровода ведь надо еще музыку соответствующую подобрать».

– Сбежит от тебя принц эльфийский.

– Ничего, новые выйдут из леса. С золотыми глазами и рыжими волосами, прекрасные, как летящие звезды…

– Как летящие кирпичи.

– Ника, ты романтична, как топор в черепе.

– Я просто реалист. Это эльфы на меня так действуют.

– Ага, а ты их мордором об гондор. О, Элберет, Гилтониэль…

Тишка, напевая, отправила коммент, подождала пару минут. С той стороны Интернета озадаченно молчали.

– Афишу, наверно, срочно в гугле ищет.

Они развлекались «ВКонтакте». Тишка специально завела себе страничку с печальной девушкой Тишш на аватаре, у которой была фигура модели (заимствованная из Сети) и ее собственное, Тишкино, ангельское личико. Постила она туда картинки из жизни семейки Аддамс. Писала, что ищет вдумчивого друга для совместного чтения Достоевского. Вешала фотки крокодила Комы, который якобы живет у нее в личном небольшом джакузи. Сочиняла мрачные статусы, типа «труд сделал из обезьяны гранату». В общем, отжигала, как елочка после взрыва, ставя в тупик своих поклонников.

Парни, привлеченные этим огнеупорным коктейлем, писали ей в личку или вешали свои послания на стенку, а она хладнокровно троллила их, подобно пирату Черная Борода, на флаге которого был изображен скелет, пронзающий копьем человеческое сердце.

У Тишки в таких вопросах сердце было нечеловеческое.

Давно перевалило за полночь. Они сидели дома у Ники, вдвоем за одним компом, хихикая и передавая друг другу мышку.

– Все, устала я, цирк закрывается. Пока, пацаны. Пока, эльф, ты и правда клевый. Может, потанцуем еще твоего Моцарта. Споки-ноки!

– Давай чаю, а потом фильм посмотрим? У меня новый сезон «Шерлока».

– Ага, давай.

Девчонки в пижамах босиком пошлепали на кухню.

Была ночь пятницы.

Вероникина мама дежурила на работе, вся квартира принадлежала им.

Здорово, что можно было беситься и не спать, сколько душе угодно. Здорово, что на столе – пачка соленых крекеров, огромные красные яблоки, апельсиновые мармеладки и чай с настоящей мятой.

– Давай свечки зажжем?

– Ага, давай.

Лампа погасла. В пламени свечей знакомая кухня превратилась в волшебный лес. Подруги притихли, глядя, как под ветром трепещут огоньки в рогатом подсвечнике. Ветер шваркнул в открытую форточку горсть капель. Дождь затанцевал по карнизу.

– Ух ты, ливень какой… Но и это не станет помехой прогулке романтика, да? Особенно с топором в черепе, – Ника с хрустом разгрызла яблоко.

– Романтично, аж жуть.

– Может, стихи тогда почитаешь? И Мордор пришлет тебе Черный Смайлик. Я люблю, когда ты читаешь.

– И ночью при луне нет мне покоя. О боги, боги мои, яду мне, яду! – процитировала Тишка своего любимого «Мастера», – Ладно, уговорила.

Ника подобрала ноги под себя, устроилась поудобней. Подруга, глядя в темное окно, вкрадчиво начала:

Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,Не проси об этом счастье, отравляющем миры,Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,Что такое темный ужас начинателя игры!

Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,У того исчез навеки безмятежный свет очей,Духи ада любят слушать эти царственные звуки,Бродят бешеные волки по дороге скрипачей…

Свечи затрепетали, одна вытянулась и погасла, сизый дымок потянулся от черного фитиля.

Тишка, поблескивая глазами, понизила голос:

Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!Но я вижу – ты смеешься, эти взоры – два луча…

За окном загудели, зашелестели мокрые тополя.

На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ…И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача![1]

Ветер ударил в форточку, лязгнули стекла, подруги вздрогнули. Погасла и задымилась последняя свечка.

– Слушай… а давай желания загадаем? – предложила Ника, кутаясь в плед, который притащила с собой вместе с подушкой.

– Как?

– Напишем на самолетиках. Ну, бумажных. И – в окно. Сегодня полнолуние как раз. И пятница, кстати. Все сбудется, вот увидишь. Колдовской час – между собакой и волком. Я сейчас!

Ника притащила из комнаты тетрадку в клеточку и фломастеры. При реанимированных свечах быстро свернула самолетик и, помедлив секунду, размашисто вывела красным на крыле: «Хочу влюбиться!»

Тишка тоже быстро чиркнула что-то на своем.

Они вдвоем влезли на широкий старинный подоконник, распахнули форточку пошире. Дождь сразу намочил лица, тополя внизу заметались и застонали. Одинокая машина, разбрызгивая лужи, промчалась по улице, подобно черному призраку с огненными глазами.