Шеррилин Кеньон - Грехи ночи (Иас и Дэнджер)

Поднявшись, он пошел было прочь от шара, когда увидел, что изображения на стене около него изменились. Ушли даймоны и Марко.

Их место заняла она.

Алексион замер, когда увидел французскую Темную Охотницу, сражающуюся с еще одной группой даймонов неподалеку от ее дома в Тупэло [5]. Она была бесстрашна и молниеносна, кружа вокруг мужчин-даймонов, которые пытались убить ее. Ее движения были прекрасны и быстры, словно неистовый танец.

Она вызывающе смеялась им в лицо, и, на мгновение, он почти смог ощутить ее страсть. Ее уверенность. Она так радовалась своей жизни, что ее чувства могли пронестись сквозь измерения, что разделяли их, и почти что оживить его.

Закрыв глаза, он наслаждался этим мимолетным ощущением человечности.

Ее звали Дейнжер [6], и в ней всегда было что-то, что почти трогало его.

И по какой-то причине, которую он не мог понять, он не желал видеть ее смерти.

Но это было глупо. Ничто не могло, когда бы то ни было, тронуть Алексиона.

И все же, он мог слышать голос Ашерона у себя в голове.

Некоторых из них еще можно было спасти, и это были те, на кого Ашерон желал, чтобы он обратил свое внимание.

Спасай тех, кого можешь, брат мой. Ты не можешь решать за всех. Позволь им самим выбрать свой путь. Ничего нельзя сделать для тех, кто не желает слушать — но для тех, кто желает…

Это того стоило.

Возможно и так, но что его волновало более всего — это то, насколько мало для него значило, живы они или мертвы. Долг, честь, выживание — вот все, что он знал.

Он был непреклонен. Как скоро он не будет предоставлять даже выбора? На самом деле, это должно быть просто. Появиться внезапно, победить их и вернуться домой.

Зачем пытаться спасти кого-либо, когда Темные Охотники, в первую очередь, сами себя прокляли?

Нет, в конце концов, он не был Ашероном. Его терпение давным-давно закончилось. Его больше не волновало, что происходило с каждым из них.

Но наблюдая, как Дейнжер убивает последнего даймона, он вдруг почувствовал что-то. Это было мимолетно и трепещуще, как тупая судорога.

Впервые за многие века, он захотел изменить то, что должно было случиться — он лишь не знал почему. Почему это волнует его?

Подняв руку, он убрал изображения со стен.

Но даже после этого, он все еще продолжал видеть будущее в своих мыслях. Если Дейнжер продолжит в том же духе, она, также как и ее друзья, будет подвергнута Криси — суду Алексиона, который он должен вершить. Ее преданность им станет причиной ее смерти.

Но не она одна пострадает от руки Алексиона. Алексион закрыл глаза и вызвал в своем воображении образ другого Темного Охотника.

Кирос.

Он выбрал путь падения не только для себя, но и для других.

В этот раз не было сомнений в том, что за боль ощущал Алексион. Она была столь неожиданной, что даже заставила его вздрогнуть. Это были последние отголоски человечности, и он с облегчением понял, что в нем еще осталось что-то человечное.

Нет, он не мог просто стоять в стороне и смотреть, как погибает человек. Не в том случае, когда он мог помочь ему.

«Поистине, ничто не определяется одной лишь судьбой. В один миг все может поменяться. Даже если на улице чистый, солнечный денек, то мягкий шепот ветра может превратиться в ураган и разрушить все, к чему прикоснется».

Как часто Ашерон говорил ему это?

Все это вновь всплыло в голове, и Алексион захотел изменить то, чему суждено было случиться.

Странно было испытывать все эти эмоции снова, особенно после тех веков, когда он не чувствовал ничего.

Всегда есть надежда.

О да, конечно. Он давно забыл такое чувство, как надежда. Жизнь продолжалась. Люди рождались и умирали. Смерть приходила вновь и вновь. Трагедия. Успех. Все шло по кругу, снова и снова. Ничто не менялось.

И, тем не менее, на этот раз он почувствовал что-то иное. Марко стал негодяем и помогал даймонам. И ничего нельзя для него сделать. И что еще хуже, были и другие, которые незамедлительно пошли за Марко. Другие, кто позволял ему и Киросу отвратить себя от правды. Темные Охотники в Северной Миссисипи собирались вместе, чтобы выступить против Ашерона и Артемиды.

Это то, что должно быть остановлено.

Приняв решение, он вышел из своей комнаты в самой южной части дворца Ашерона и направился по позолоченному коридору, который вел от его отделанных комнат к тронному залу, расположенному в центре. Черный с прожилками мраморный пол слегка холодил его босые ноги. Если бы он все еще был человеком, этот холод был бы абсолютно пронизывающим. Некоторым образом, он мог только осознать эту температуру, но не мог в действительности ее почувствовать. И, тем не менее, этот холод, казалось, совершенно проник внутрь него.

Дойдя до двенадцатифутовой[7] двери, сделанной из золота, он толкнул ее и увидел Ашерона, сидящего на троне, в то время как его демоница — Сими, лежала на животе в дальнем углу комнаты и смотрела QVC[8].

Демоница, выглядевшая как земная двадцатилетняя девушка, была одета в красный винил. Ее постоянно меняющиеся рожки идеально соответствовали одежде, а длинные черные волосы были заплетены в косу у нее за спиной. В ее руках была огромная, наполовину пустая, миска с попкорном, в то время как ее хвост мелькал над головой, как если бы она отсчитывала ход времени.

— Акри? — спросила демоница, — где моя кредитка?

Как всегда, когда бывал дома в Катотеросе, Ашерон был одет в черную форместу — длинную похожую на халат одежду, которая оставалась открытой спереди, обнажая грудь, и черные кожаные брюки. Форместа была пошита из плотного шелка, с золотой вышивкой на спине, изображающей солнце, проткнутое тремя серебряными молниями — знак, который был изображен на плече Ашерона.

Длинные, темные волосы Ашерона были распущены и спадали на плечи. Он сидел на позолоченном троне, тренькая на солидной черной электрогитаре, которая отлично звучала без эффекта усилителя. Слева от него, на стене был ряд мониторов. Каждый из них показывал мультик про Джонни Браво [9].

— Я не знаю, Сим, — сказал Ашерон, сбитый с толку, — спроси Алексиона.

Прежде чем Алексион достиг трона Ашерона, демоница появилась перед ним, зависнув в воздухе, пока ее огромные красно-черные крылья хлопали, удерживая ее вес. Ее крылья, так же как и рожки, и глаза, меняли свой цвет согласно ее настроению и меняющемуся вкусу. Цвет ее волос тоже менялся, но он был связан с Ашероном, поэтому всегда был идентичен его цвету волос.

— Где моя кредитка, Лекси?