Гордон Макгил - Омен. Армагеддон 2000

Да, Бухер слыл кем-то вроде героя, живой легендой. Молодой человек взглянул на взлетную полосу, отыскивая глазами самолет компании. В это время дверь распахнулась, и в зал вошел Бухер — высокий старик с очень прямой спиной и резкими чертами лица. Его седые и вьющиеся волосы были аккуратно уложены.

— Мистер Бухер, — начал молодой человек, — моя фамилия Хэррис. Добро пожаловать в Лондон. Меньше всего ему хотелось походить на гида, но слова вылетели сами собой.

— Спасибо, Хэррис, — поблагодарил Бухер. — Спасибо, что встретили.

Хэррису оставалось только надеяться, что он не покраснел от удовольствия.

— Машина в вашем распоряжении — Конечно, — проронил Бухер. «Назойливый, мелкий негодяйчик», — тут же решил он про себя.

Автомобиль мчался по шоссе. Хэррис открыл дверцу бара, но Бухер отрицательно покачал головой.

— Из Ливии есть какие-нибудь новости?

— Никаких, сэр, — сообщил Хэррис. Бухер кивнул.

— Ладно. Расширяйте производство в течение еще трех недель и поднимите ставки на полтора пункта. Хэррис в недоумении заморгал.

— Но они могут возражать, сэр.

— Они могут возражать сколько им заблагорассудится. Разбудите меня, когда мы приедем.

Бухер прикрыл глаза, а Хэррис задумался над тем, не совершил ли он только что роковую ошибку.

Резиденция Британского филиала «Торн Корпорейшн» располагалась на южном берегу Темзы. Здание было сооружено в виде буквы «Т» и являло собой меньшую по размерам копию штаб-квартиры компании в Чикаго.

Из своего кабинета на верхнем этаже Бухер мог любоваться раскинувшимися на противоположном берегу зданием Английского банка и другими городскими сооружениями. А слева открывался великолепный вид на дворцы Парламента. Постепенно в привычку председателя прочно вошло разглядывать эти прекрасные строения во время телефонных переговоров. Очутившись в своем кабинете, Бухер попросил принести все телексы за последние два дня и велел не беспокоить его в течение часа Служащие тем временем постепенно собирались в приемной. Они спокойно переговаривались, то и дело приветствуя кивками вновь входящих сотрудников. За час приемная основательно наполнилась людьми.

Секретарша Бухера посмотрела на часы, постучала в дверь и заглянула в кабинет.

— С днем рождения, сэр, — поздравила она. Бухер улыбнулся, затем обвел взглядом своих подчиненных.

— Спасибо, — поблагодарил он, вставая и кивком приглашая их войти.

Заходили в его кабинет, безукоризненно придерживаясь установленного этикета: сначала три вице-президента со словами: «Поздравляем, Поль», следом за ними управляющие департаментов, затем исполнительные директора компании, чьи лица были знакомы Бухеру лишь смутно и кто обратился к тему непременно «сэр», Когда, наконец, отзвучали все приветствия, собравшиеся подались в сторону, пропуская вперед мальчика. Тот нес выпеченный в форме буквы «Т» торт с зажженными свечами Мальчик поставил торт на стол перед Буфером и отступил назад. Бухер улыбнулся, поблагодарил его и подул на свечи. Лишь с третьей попытки он загасил их. В изнеможении Бухер оперся о письменный стол.

На пороге появился официант, вкативший в приемную сервировочный столик.

— Шампанского? — осведомилась секретарша.

— Обязательно, — воскликнул Бухер.

Официант принялся откупоривать бутылку. Бухер поднял фужер, принимая поздравления своих сотрудников. — Позволь заметить, Поль, ты никоим образом не выглядишь на свои годы.

— Ты хочешь сказать, что я неплохо сохранился?

— Ну, такое я бы не ляпнул, но…

— Сэр, вы сегодня празднуете?

— Нет.

— ..сэр, надеюсь, этот год будет таким же успешным, как и предыдущий.

— Хочется надеяться, что он будет более успешным.

— Конечно, конечно.

Бухер разглядывал присутствующих и в уме пытался прикинуть, кто же ив них в состоянии занять его место. Похоже, ни один из собравшихся здесь не способен, заменить его — Бухера. Никто из них. Да, пожалуй, и в Чикаго тоже. Бухеру был нужен он сам, только сорокалетний.

— За ваши семьдесят.

Бухер резко оглянулся и увидел Хэрриса, поднявшего бокал. Лицо молодого человека раскраснелось от шампанского.

Бухер нахмурился.

— За ваши семьдесят! — повторял Хэррис, скривившись в попытке улыбнуться.

Бухер вздрогнул и отошел в сторону. Рядом тут же появилась секретарша. Улыбаясь, она взяла под руку Хэрриса.

— Я что-то не то сказал? — смутился, тот.

— Выведите его отсюда, — мягко приказал Бухер. Секретарша, увлекла Харриса к двери, и присутствующие тут же отвернулись от них.

— Да что же а сделал такого? — взвизгнул Хэррис, когда Бухер, подойдя к своему креслу, тяжело опустился в него и прикрыл глаза. Когда он их вновь открыл, возле кресла в одиночестве стояла, его секретарша.

— Извините, господин Бухер…

Бухер покачал головой.

— Все в порядке — Могу ли я что-нибудь для вас сделать?

— Разве что добавить еще лет тридцать жизни, — отозвался Бухер.

Улыбнувшись, женщина вышла из кабинета, размышляя про себя, смертен ли вообще Поль Бухер.

В аду ночь Бухер спал беспокойно, он то и дело вздрагивал и что-то бормотал. Женщина приподнялась на локтях и взглянула на него. Впалая грудь, выступающие ребра, правая рука подрагивает. Женщина ласково взяла ее в свои руки и погладила ладонь. Бухер нахмурился во сне и опять что-то невнятно пробормотал.

Женщина улыбнулась, тронула его за мизинец и слегка пощекотала. Мизинец тут же обвился вокруг ее пальца, как младенец, ухватившийся за свою мать.

Женщина вдруг почувствовала шероховатость отметины на пальце: трех девяток, если рассматривать их под одним углем, или же трех шестерок, если глядеть под другим. Верхушки шестерок соединялись в виде клеверного листочка.

Женщина почувствовала, как цифры пылают, обжигая ее собственную кожу.

Бухер метался по постели, взмахивая свободной рукой, как будто плыл. Губы его шевелились.

— Что ты сказал? — прошептала женщина, еще ниже склоняясь над ним.

— Трижды двадцать и десять, — едва слышно пробормотал Бухер.

— Шш-ш-ш… — женщина крепко сжимала его руку, сам же он так вцепился в ее палец, что отметина оцарапала его. Женщина вскрикнула и попыталась выдернуть руку, но Бухер не отпускал ее.

— Поль, — взмолилась она.

— Трижды двадцать и десять, — выдохнул Бухер. В годину Армагеддона. Семьдесят лет.

Женщина освободила, наконец, свою руку и отодвинулась от него. Губы Бухера продолжали шевелиться, но теперь беззвучно. Женщина взглянула на свою ладонь и заметила, что его родимое пятно отпечаталось на ее пальце, как будто выжженное огнем. Некоторое время она неподвижно лежала, уставившись на этот знак, затем приложила палец к губам и лизнула его, почувствовав под языком три шестерки. Женщина повернулась, чмокнула Бухера в щеку и, пробормотав благодарность, уснула глубоким и счастливым сном.