Питер Джеймс - В плену снов

И вот девочка поняла: не тень скрывает лицо этого человека, а черный капюшон. Капюшон с прорезями для глаз, носа и рта. Увидела она и руки. Правая была изуродована, всего с двумя пальцами – большим и мизинцем – и тянулась к ней, словно клешня.

Она споткнулась и упала навзничь, прямо там, под лампочкой. Перевернулась, вскочила на ноги и метнулась было назад, но снова споткнулась и услышала громкий треск: ее нога провалилась сквозь трухлявый пол.

– Ну, ты, маленькая сучка! Какого хрена ты здесь делаешь?

Она почувствовала его руки на своей шее, страшная клешня оказалась невероятно сильной, как стальная. В лицо ей ударил удушливый смрад лука и застарелого пота, будто он неделями копился в его одежде и теперь вырвался наружу; запах лука был таким резким, что ее глаза заслезились.

– Я… я тут была… – Она замерла, когда живые тиски сжались на ее шее, сдавливая горло, резко дернулась назад, он споткнулся, и они вместе рухнули на пол. Спину пронзила мучительная боль, но девочка почувствовала, что освободилась. Она услышала его сопение, перевернулась и с усилием приподнялась. Но тут же он сгреб ее за свитерок, потянул, она изогнулась, пытаясь вырваться, а потом снова упала.

Попробовала встать, но он схватил ее за плечо, развернул, лег на нее, зажав коленями, крепко придавил – в лицо ей ударило знакомое уже зловоние, запах мерзкого лука, вроде тошнотворного теплого ветра.

– Любишь, когда тебя трахают, а, малюточка? – Он расхохотался, а она уставилась на его черный капюшон, ярко освещенный лампочкой. Сквозь щелочки-прорези она видела яркий блеск его глаз и гнилые щербатые зубы. Он отклонился назад, дергая ремень, чтобы расстегнуть его. Отстающий, покоробленный кусок железа приподнялся на крыше от ветра, лишь на мгновение впустив дневной свет, а потом с громким лязгом опустился назад. Мужчина глянул вверх, и Сэм мгновенно вцепилась ему в лицо, стараясь попасть пальцами в глаза. Пальцы ее левой руки погружались все глубже и глубже, куда глубже, чем это казалось возможным, и она почувствовала под ними что-то отвратительно сырое, студенистое, а потом она услышала легкое дребезжание на полу, словно по нему катился маленький мраморный шарик. Удар обрушился на ее щеку.

– Ах ты, маленькая сучка, проклятая, что ты делаешь?

Она посмотрела вверх, дрожа от ужаса, отдернув руку от слепой глазницы, сырой, красной и слезящейся. Сквозь прорези капюшона было видно, как брови у него сошлись на переносице. Сэм почувствовала: он отклоняется, шаря вокруг себя, и, воспользовавшись этим, высвободила ногу, что было сил лягнув его в лицо. Он резко мотнул головой, врезавшись в лампочку, та разлетелась вдребезги, и они оказались в полной темноте. Сэм откатилась в сторону, лихорадочно рванувшись к люку, но он опять поймал ее, отшвырнул назад и прыгнул на нее. Она лягалась, верещала, билась, молотила кулаками – его дыхание становилось все ближе и ближе, пока лицо не оказалось совсем рядом. И тут внезапный луч света – наверное, отстающий кусок железа снова приподнялся – ярко осветил его красную невидящую глазницу.

– Помогите! Помогите!

– Сэм? Сэм!

Она неистово билась и, внезапно освободившись из тисков, упала, стремительно скатившись на что-то мягкое, где было гораздо светлее, попыталась подняться, но упала и снова судорожно перевернулась.

– Помогите, помогите, помогите, помогите мне!

– Сэм? – Голос был мягкий. Она увидела свет, он шел откуда-то сбоку от нее, из открытой двери, а над нею склонилась чья-то фигура, чей-то неясный силуэт.

– Нет! – завизжала она, опять переворачиваясь.

– Сэм, все хорошо!..

– Все хорошо. – «Нет, это не то, – сообразила она. – И голос другой».

– Тебе приснился просто дурной сон. Кошмар.

Кошмар?! Она жадно вдохнула воздух. Присмотрелась к этой фигуре. Девушка. Сэм видела, как свет с площадки за дверью мягко освещает ее длинные, красивые волосы. Услышала щелчок выключателя, потом еще один.

– Должно быть, лампочка перегорела, – произнесла девушка. Какой ласковый голос. Голос Энни. – Тебе приснился кошмар, бедняжка.

Она видела Энни рядом с собой, склонившуюся к ее постели. Послышался новый щелчок, зажглась лампа у ее кровати с нарисованной на ней рожицей. Рожица ухмыльнулась ей, значит, все в порядке. Энни, приходящая няня, озадаченно смотрела в потолок, ее прекрасные волосы были откинуты назад. Сэм тоже посмотрела наверх и увидела, что лампочка разлетелась вдребезги. В патроне остался один-единственный зазубренный кусочек стекла.

– Как это случилось, Сэм?

Сэм не сводила глаз с патрона и молчала.

– Сэм?

– Это он разбил ее.

Девочка заметила, как веснушчатое лицо Энни нахмурилось.

– Кто «он», Сэм? Кто ее разбил?

Сэм услышала оживленные голоса, доносящиеся с нижнего этажа, а потом музыку. «Телевизор», – сообразила она.

– Слайдер, – ответила Сэм. – Это Слайдер ее разбил.

– Слайдер?! – Энни озадаченно посмотрела на нее и натянула бретельку грубых вельветовых штанишек девочке на плечо. – Что еще за Слайдер, Сэм?

– А что ты смотришь?

– Что смотрю?!

– Ну, по телевизору.

– Да какой-то фильм… я и названия его не знаю… я заснула. Гляди-ка, ты порезалась. Стекло в волосах и на лбу. И на пальцах. Везде стекло. – Энни покачала головой. – Я оставила лампочку включенной, вот она, должно быть… – Энни снова осмотрелась вокруг. – Должно быть, взорвалась. Погоди-ка секундочку.

И она принялась осторожно выбирать стекляшки из волос Сэм.

– Энни, а мама с папой еще не вернулись?

– Нет еще. Надеюсь, они весело проводят время. – Она зевнула.

– Ты ведь не уйдешь, пока мама с папой не вернутся, не уйдешь?

– Ну конечно же нет, Сэм. Они уже скоро вернутся.

– А куда они уехали?

– В Лондон. На какой-то бал.

– Мамочка была похожа на принцессу, правда?

Энни улыбнулась:

– Да, у нее замечательное платье. Просто отличное. – Она пошла к двери, по пути подбирая что-то с ковра. – Везде осколки. Надевай тапочки, если пойдешь куда-нибудь. Я схожу за совком и веником.

Сэм услышала слабое позвякивание стекла, падающего в мусорное ведро, а потом резкий пронзительный звонок в парадную дверь, заставивший ее вздрогнуть.

– Вот, должно быть, твои родители. Они забыли ключи.

Сэм слышала, как Энни спускается по лестнице, как открывается парадная дверь, сейчас она услышит голоса мамы и папы, но внизу стояла какая-то странная тишина. Интересно, кончился ли фильм по телевизору? Щелкнула, захлопнувшись, дверь, и снова – тишина. Потом до нее донеслось тихое бормотание мужского голоса, незнакомого ей. Послышался и другой мужской голос, который она тоже не узнала. Озадаченная, Сэм выскользнула из постели, пробежала на цыпочках до двери и осторожно посмотрела с лестницы вниз.