Эндрю Найдерман - Адвокат дьявола

Ричард слегка кивнул, и Харон захлопнул дверь автомобиля. Затем так же молча направился на водительское место. Ричард посмотрел вслед машине и стал взбираться по ступеням парадного крыльца. Роскошный дом. Глория была в восторге, когда они сюда переехали.

В вестибюле Филип, бывший нью-йоркский полисмен, ныне служивший в секьюрити, оторвался от газеты и, увидев, кто вошел, немедленно выскочил из-за стойки.

– Мои поздравления, мистер Джеффи. Только что слышал сообщение по радио. Как это, наверное, здорово – выиграть еще одно громкое дело.

Ричард улыбнулся.

– Благодарю, Филип. Все в порядке?

– О, в полном ажуре, сэр. В общем, как всегда, – ответил белозубой улыбкой охранник. – Тут так спокойно, не заметишь, как состаришься на работе. – Это была его неизменная шутка.

– Да, – проронил Ричард. – Это уж точно.

Он направился к лифту и замер в нем, точно парализованный, дожидаясь, пока сдвинутся створки дверей. Только тогда снова позволил себе прикрыть глаза, вспоминая, как впервые оказался здесь с Глорией. В каком она была восторге, увидев простор и роскошь нового дома! Она просто визжала от радости, обходя шикарные апартаменты.

– Что я натворил! – пробормотал он.

Глаза его распахнулись вместе с дверями лифта, остановившегося на его этаже. Ричард постоял немного и пошел к дверям своих апартаментов.

За дверью его встретила миссис Лончем, она вышла из детской.

– О, мистер Джеффи, – заворковала она. Няньке было всего пятьдесят, но смотрелась она типичной бабушкой – невысокой, седовласой и круглолицей, с добрыми карими глазами. – Поздравляю вас, мистер Джеффи. Только что смотрела новости по телевизору. Представляете, они даже прервали сериал!

– Спасибо, миссис Лончем.

– Вы ведь не проиграли ни одного дела, с тех пор как работаете в фирме мистера Милтона, не правда ли? – спросила она.

– Нет, миссис Лончем. Ни единого.

– Вы должны гордиться собой.

– Да, – сухо обронил он.

– С Брэдом все в порядке, – тут же заторопилась она, хотя он не спрашивал. Он только коротко кивнул. – Я как раз собиралась давать ему бутылочку.

Видимо, она рассчитывала, что он умилится одной возможности присутствовать при процессе кормления.

– Ну так идите, пожалуйста.

Она снова заулыбалась и поспешила в детскую.

Бросив портфель, Джеффи огляделся, обводя взором стены просторного помещения. Затем медленными шагами двинулся через гостиную на террасу патио, откуда открывался один из красивейших видов на Гудзон. Однако ни на секунду не остановился, чтобы полюбоваться им. Он шел как человек, твердо знающий, что конкретно он собирается сделать. Ступив на приставленный стул, он ухватился за железный поручень. Затем одним быстрым и ловким движением перебросил через него тело, словно бы хватаясь за руку, протянутую с неба, и устремился вниз головой с высоты пятнадцатого этажа.

1

Кевин Тейлор, молодой двадцативосьмилетний адвокат, оторвался от бумаг, разложенных по длинному коричневому столу из орехового дерева, и выдержал многозначительную паузу. Он изобразил на лице глубокую задумчивость, как делал всегда перед опросом свидетеля. Кевин часто затевал такой спектакль. Подобные театральные приемы были основаны на знании психологии. Драматическая пауза между вопросами и постоянное просматривание документов, перед тем как сказать что-нибудь, заставляли опрашиваемых нервничать. В этот раз он пытался нагнать страху на директора начальной школы по имени Филип Корнбл – худощавого бледного мужчину, пятидесяти четырех лет, лысеющего брюнета.

Филип Корнбл тревожно ерзал на стуле в ожидании допроса Он выставил перед собой сложенные на груди руки, беспокойно перебирая пальцами. Видимо, подобным жестом он пытался скрыть и тот факт, что руки у него были длинные, как у обезьяны.

Кевин посмотрел на аудиторию. Выражение "воздух можно было резать ножом" тут вполне подходило. Напряженное ожидание охватило публику. Все словно бы прилипли к месту и задержали дыхание. Внезапно помещение осветилось лучами солнца, выстрелившими из высоких окон блисдейлского зала суда. Будто бы неведомый режиссер дал команду осветителю: включился рубильник – и свет прожекторов упал на сцену. Теперь осталось только сказать: "начали!"

Зал был полон, но взгляд Кевина избирательно остановился на человеке в заднем ряду. Он был, в общем, ничем не примечателен, не считая благообразной наружности. Сейчас он смотрел на Кевина, одобрительно качая головой. С такой же довольной улыбкой отец мог бы смотреть на сына, вот только по возрасту мужчина на эту роль не годился. Сорок с небольшим лет, пронеслось в голове Кевина. Этот субъект распространял вокруг себя ауру успеха. Дымчато-серый в полоску костюм от Джорджи Армани выдавал в нем человека зажиточного и респектабельного. Кевин и сам долгое время искал такой костюм на витринах бутиков и фирменных салонов, пока не купил себе нечто подобное: шерстяной двубортный, темно-синего цвета. Правда, приобрел он его в магазине на распродаже, в два раза дешевле, чем это стоило бы у Армани.

Итак, неизвестный одобрительно кивнул Кевину. Это можно было воспринять как сигнал к началу.

Молчание подчеркивалось покашливанием, раздававшимся в зале. Итак, Лоис Уилсон, учительница пятого класса, двадцати восьми лет, обвинялась в совращении подростков в Блисдейле, графство Нассау. Это был спальный район, почти все постоянные жители которого были ньюйоркцами и ежедневно ездили туда на работу. Тем не менее суд состоялся в Блисдейле. С виду вполне провинциальный городок, Блисдейл был местом обитания "вышесреднего" класса общества, с соответствующими домами, виллами и поместьями, чистенькими и достаточно широкими улицами, засаженными кленами и дубами, а также относительно тихим центром. Здесь не было ни шумных универмагов, ни чрезмерно развитой сети магазинов с крикливой рекламой вывесок, бензоколонок, ресторанов и отелей. Эти люди не желали шума – не для того они покупали здесь дома.

Местные обитатели вели тихую замкнутую жизнь своим сообществом, состоявшим из представителей "вышесреднего" класса, то есть тех, кто считал, что вполне достаточно зарабатывает, чтобы обеспечить себе ту жизнь, которую пожелает. В любой момент они могли отправиться в Нью-Йорк, но по возвращении снова попадали в свой охраняемый мирок, нечто вроде "Алисы в Стране Чудес". И все чудеса здесь были спланированы заранее.

И вот Лоис Уилсон, недавно принятая здесь на работу в начальную школу, обвинялась в сексуальных домогательствах по отношению к десятилетней девочке. Внутришкольное расследование вскрыло еще несколько подобных случаев. Полученная информация, равно как и слухи, подтверждала, что Лоис Уилсон – убежденная лесбиянка. Она снимала дом на окраине Блисдейла на пару с подругой, учительницей иностранного языка в близлежащей средней школе. Никто никогда не видел, чтобы они встречались с мужчинами, но никто не считал их монашками или синими чулками.