Канашибари. Пока не погаснет последний фонарь. Том 2 - Вероника Шэн

В лицо ударил прохладный ветер, и я едва не задохнулась от его свежести после жара и духоты Дзигоку. Покинув территорию традиционного дома, я прошла вперед и, словно разом потеряв все силы, почти рухнула у стены одного из зданий и, подтянув колени к груди, уткнулась в них лицом.

Я не знала, сколько просидела вот так, обхватив ноги руками, но в какой-то момент почувствовала чужое присутствие. Послышался легкий шорох и чей-то вздох, когда неизвестный сел неподалеку от меня. Но я не ощутила ни раздражения, ни недовольства, ни страха. Лишь безразличие и ступор, которые стали так привычны в последнее время. Только воспоминания о знакомой фигуре, которую охватило пламя, прорывались сквозь эту пустоту, грозя вновь затопить меня ужасом, злостью… или горем.

– Я помню, что ты потеряла подругу, – произнес знакомый голос.

Это была та старшеклассница – Эмири. Она говорила спокойно, не пытаясь утешить или выказать сочувствие, и только это отсутствие жалости помешало мне тут же прогнать ее.

– Уверена, они еще получат по заслугам, – со стальной убежденностью добавила она.

Я не ответила, лишь качнула головой, откинулась на стену здания и вытянула ноги – от сидения в одной позе они затекли, а спина заболела. Эмири сидела рядом, задумчиво водя кончиком сломанного ногтя по асфальту.

– Тора не виноват в том, что случилось с Кадзуо, – вынуждена была признать я. – Он лишь насмехался над смертью Кадзуо, но ответственность лежала на других. Неизвестно на ком. Тора приложил руку к смерти Огавы, но у Кадзуо просто не было шанса и спастись самому, и не дать умереть мне.

Почему он сделал это? Почему выбрал меня?

– Ты не должна отталкивать союзников из-за их слов, – спокойно заметила Эмири. – Понимаю, Кадзуо был твоим другом…

– Мы не были друзьями, – перебила я.

– Ладно, вы доверяли друг другу?

– Я не доверяла ему, – мрачно бросила я.

Эмири приподняла бровь:

– В любом случае я понимаю, что увидеть смерть того, кого ты хорошо знаешь…

– Я не знала о нем ничего! – Мой голос прозвучал слишком громко и резко.

Эмири задумчиво посмотрела на меня, и на ее лице не было и намека на обиду из-за моей грубости.

– Тогда почему его смерть так тронула тебя? Смерть – это, конечно, страшно, но твоя реакция отличалась от реакции на проигрыш других участников.

В голосе Эмири прозвучал искренний интерес. Я хмуро посмотрела на нее, давая понять, что не собираюсь утолять это странное любопытство.

Но на самом деле… я и сама не знала. Это было иррационально. Нелогично. Внезапно. Как бы я отреагировала на смерть Йоко? Ощутила бы подобную боль? Смерть Ивасаки точно не стала бы для меня таким сильным ударом, то же касалось и смерти Араи, как бы цинично это ни звучало. Я почти не знала Кадзуо, но остальных я знала еще меньше.

«Еще один долг».

Я зажмурилась.

– «Иным людям и семи лет не хватит, чтобы хоть сколько-нибудь понять друг друга, иным же и семи дней более чем достаточно»[1], – внезапно проговорила Эмири. – Не надо мучить себя, пытаясь найти ответ.

Я косо глянула на Эмири. Она словно поняла, о чем я размышляла, и мне это не очень понравилось. Но Эмири не смутил мой мрачный взгляд, и она продолжила разглядывать улицу, непринужденно покачивая носком вытянутой ноги.

В голове вновь всплыли слова Араи: «Поверь мне, спасение Кадзуо не стоило твоей жертвы».

Я не считала, что жизнь Кадзуо была ценнее моей, я не собиралась жертвовать собой. Но слова Араи казались… странными. Неправильными. Я не могла описать своих ощущений. Что конкретно имел в виду оммёдзи?

Я встряхнула головой. От осознания, что я не собиралась жертвовать собой, а Кадзуо сделал именно это, на душе становилось еще тяжелее. Я не доверяла ему и даже подозревала, что он мог бы подставить меня, если бы это было ему выгодно. Не сомневалась, что, если я вдруг погибну, моя смерть не тронет Кадзуо. Но он… Он не дал мне умереть. Более того, погиб сам. И сейчас я ощутила вину за свои прошлые подозрения.

Может… Лучше ошибиться в человеке, посчитав его хуже, чем он есть на самом деле, чем получить нежданный нож в спину. Так я сказала себе. Но эти слова не особо утешали.

– Я помню, как Кадзуо спас нашу команду во время кэйдоро[2], – вновь подала голос Эмири.

Я не услышала в нем ни сожаления, ни жалости, ни грусти. Словно Кадзуо был жив и Эмири просто решила обсудить его со мной. Я хотела было разозлиться, но поняла, что от ее будничного тона мне, напротив, стало чуть легче. Начни Эмири скорбеть, тогда я бы точно закричала и прогнала ее подальше.

– Я тогда впервые испугалась, – призналась Эмири, и я удивленно глянула на нее. Эмири с задумчивым видом разгладила складки школьной юбки. – По-настоящему поверила, что умру. А ведь когда-то мне казалось, что это… невозможно.

Я поняла, что Эмири говорила о времени до кайданов, о жизни в обычном мире. Я ее понимала, хотя сама в какой-то момент, как мне казалось, хотела умереть. Но мне лишь казалось.

– Сколько кайданов ты прошла?

Я не знала, хотелось ли мне разговаривать или все же нет, но вопрос вырвался сам собой.

Эмири молчала, словно начала считать.

– Этот был шестым. А кэйдоро – четвертым.

Я кивнула. Получается, Эмири очутилась тут раньше меня. Неужели она прошла все эти страшные истории в одиночку? Или был кто-то, кого она потеряла? И что было хуже: оказаться здесь одному с самого начала или стать одиноким лишь спустя время?..

– Как ты справлялась одна? – спросила я, пытаясь не выдать удивления.

Эмири пожала плечами, словно это было само собой разумеющимся.

– Просто я очень умная. И привыкла полагаться на себя.

Я усмехнулась, и Эмири улыбнулась в ответ. Но затем ее лицо посерьезнело.

– А еще я хорошо умею… привыкать. И можно сказать, нахожусь в поисках, поэтому сначала мне здесь было даже интересно.

– И что ты ищешь?

Эмири помедлила, поджав губы.

– Хм… Скажем так, я ищу свой путь.

Я поняла, что Эмири не хотела говорить на эту тему, а я не хотела настаивать. Это было не мое дело, и мне хватало своих проблем.

– Вот ты где!

Я подняла голову и краем глаза заметила, как помрачнело лицо Эмири.

– Хината-тян, – улыбнулась Йоко словно через силу. И я не знала: она уже взяла себя в руки или же пытается спрятать гнев и злость. – Я волновалась…

Я почувствовала укол вины, хотя не ожидала от