Страховщик - Литтл Бентли
Конечно, для жизни и квартиры хватило бы. Но мысль, что в его распоряжении целый дом, приятно грела душу. Жить в своем доме – как-то прочнее, надежнее, чем в квартире. Пожалуй, впервые со времени разъезда с Эйлин Хант по-настоящему ощутил, что у него есть дом.
В мотель он вернулся в приподнятом настроении. Теперь предстояло перевезти вещи. Упаковать их и погрузить в машину в Калифорнии не составит труда – пара знакомых соседей, готовых помочь, там найдется; а вот разгрузиться здесь – другое дело. Ханту вспомнились обшарпанный деревянный домик слева от его нового жилища и фанерная лачуга справа. Может быть, обратиться к соседям? Но не хочется начинать знакомство с просьбы об одолжении.
Хант сел к телефону и стал обзванивать старых друзей – точнее, их родителей. В телефонной книге он не обнаружил никого из одноклассников, зато без труда нашел их фамилии – все по прежним адресам.
Только сейчас до него дошло, что он благополучно о них забыл. Где все эти ребята? Чем сейчас занимаются? С Джорданом и его женой Хант хотя бы обменивался открытками на Рождество и знал, что они переехали; а остальные? Десять лет он не вспоминал о прошлом – а прошлое потихоньку выветривалось; и теперь, когда Хант пытался вернуться назад, оказалось, что опереться-то и не на что.
Все разбежались кто куда. Майк – пожарный в Нью-Йорке, Джордан и Эк в Финиксе, а где Виктор, не в курсе даже его старики. Слава богу, хотя бы Джоэл еще здесь!.. Джоэл Маккейн, лучший друг из младшей и средней школы; в старших классах они уже разошлись по разным компаниям, но Хант хорошо его помнил – и торопливо набрал номер, радуясь, что в городе, ставшем ему чужим, осталось хоть что-то родное.
Вот так сюрприз – Джоэл сделался преподавателем! Читает курс общественных наук в колледже «Маунтин-Вэлли». Сюрприз потому, что в школе Джоэл был, мягко сказать, не лучшим учеником (а если честно – ненавидел школу и из двоек не вылезал), и Хант никак не ожидал, что он выберет своей стезей преподавание. В школьные годы Джоэл мечтал стать дальнобойщиком. Чего лучше – колесишь себе по стране, врубив тяжелый рок на полную громкость, а тебе за это еще и платят! Конечно, много воды утекло, но от прежнего, хорошо памятного ему Джоэла Хант никак не ожидал интереса к высшему образованию.
В ответ на его удивление Джоэл только рассмеялся:
– Просто привык к школьному расписанию. Не представляю, как можно работать летом. И потом, попашешь месяца два в поле с моим стариком – после этого и колледж раем покажется! А ты, Хант, чем занимаешься? Заехал к нам погостить или вернулся совсем?
В ответ Хант выложил ему всю свою скорбную повесть – развод, сокращение в «Боинге» и прочее. А закончил тем, как однажды, сидя дома без дела и пялясь в окно, вдруг подумал: «А не вернуться ли мне в Тусон?» Взял да и вернулся.
– И где поселишься? Уже нашел где жить?
– Ну, – слегка замялся Хант, – на самом деле поэтому я и звоню. Сегодня нашел себе дом. Теперь поеду в Калифорнию, соберу книги, шмотки, пластинки, немного мебели – все, что осталось после развода… В общем, вещей не так уж много, нанимать грузчиков смысла нет, но…
– Но один ты не справишься.
– М-м… ну да. Там немного, правда. Кровать – точнее, диван. Большой телевизор. Обеденный стол. Остальное-то я сам распакую. Работы на полчаса, не больше…
– Не парься, я с тобой. Как раз хотел спросить, не надо ли тебе помочь.
– Спасибо, Джоэл.
– Кстати, какие у тебя планы на вечер?
– Никаких.
– Тогда, может, зайдешь? Жена с дочкой сегодня идут в детский клуб, посидим спокойно, вспомним старые времена.
– А у тебя дочка?
– Да, Лилли. Восемь лет.
– Господи, ведь нам самим совсем недавно было восемь! – пробормотал Хант.
Кажется, и прошло-то всего ничего. Куда сгинуло то время – время бесшабашных игр, жадного интереса к жизни, когда все вокруг было удивительно и ново, а будущее виделось бескрайним и необъятным, как небо над головой?
– Да уж. Летит времечко, верно?
– Верно, – ответил Хант. – Летит.
Джоэл продиктовал ему адрес, объяснил, как ехать, – и они до вечера распрощались.
Хант пообещал приехать в семь. Надо было как-то убить время; и он решил прошвырнуться по городу, навестить знакомые места.
Зудело желание позвонить Эйлин и рассказать, что он переезжает. Бог знает зачем. Они не общались уже года полтора; и последние ее слова, к нему обращенные – до того, как за похороны их погибшего брака деловито взялись адвокаты, – были: «Ублюдок, чтоб ты сдох!» И все же странно, что он больше не обязан отчитываться, чем занят да куда идет, что свободен жить где угодно, делать что пожелает… Как вообще принято у разведенных? Может, все-таки ей позвонить, сообщить, где он – просто из вежливости, на всякий случай?
Впрочем, какой тут может быть «случай»? Имущество поделено, на алименты Эйлин не претендует; все их обязательства друг перед другом закрыты.
Он просто еще не привык к одиночеству.
Остаток дня Хант ходил по книжным и музыкальным магазинам. Многие его любимые местечки исчезли без следа, однако пара «Букменов» еще стояла на своих местах – и он купил альбом Чика Кориа[1] и книжку «Горы-убийцы», про Рудник Голландца[2], которую обожал лет в двенадцать, а потом она куда-то пропала. В Калифорнии Хант оставил пять или шесть коробок с книгами и пластинками в гараже, не считая того, что хранилось в квартире, – и сейчас сообразил, что в новый дом надо бы раздобыть книжных полок. Заглянул в «Гудвилл», в Армию спасения, в комиссионку «Сент-Винсент-де-Пол» – не повезло. Вернувшись в мотель, Хант поплавал в бассейне, перекусил пиццей, посмотрел новости – и двинулся в путь.
Джоэл жил в новом квартале, всего в нескольких милях от дома Ханта. Коттеджи с микроскопическими двориками выглядели симпатично, но очень уж однообразно. Одинакового цвета стены, двери и оконные рамы, одинаковые почтовые ящики на дверях, одинаково подстриженные деревья и кусты… похоже, всем здесь заправляет какое-то товарищество домовладельцев. Смотрится куда солиднее нынешнего дома самого Ханта, наверняка и стоит дороже, однако Хант не поселился бы в таком месте ни за какие блага мира.
Безликие домики и белая «Тойота Королла» у крыльца поначалу его напугали. Зато сам Джоэл не изменился: все тот же бесшабашный парень, острый на язык бунтарь и ниспровергатель авторитетов – только взрослый. Да и прилизанный домик оказался лишь маскировкой, камуфляжем, скрывающим суть.
Внутри царил веселый бардак. Вместо книжного шкафа гостиную украшал ветхий домашний бар – «я его нашел в Старом Тусоне[3] и спас от забвения», гордо объяснил Джоэл, – и рядом пустой террариум в огромном стеклянном шаре. Напротив – торшер а-ля кактус сагуаро. В кабинете у Джоэла диван, обтянутый сыромятной кожей, соседствовал с авангардным столом из черного камня и стекла, а стену украшала неоновая вывеска, должно быть, «спасенная» из какой-нибудь брошенной забегаловки – «БУРГЕРЫ, КОКТЕЙЛИ, КАРТОФЕЛЬ ФРИ».
– Круто! – восхищенно проговорил Хант.
– Что, впечатляет?
– Помнишь, как мы обустраивали наш тайный клуб? Роланд принес с шоссе «кирпич», мы с тобой притащили с помойки старое зеркало, а брат Майка пожертвовал нам постер «Мотли крю»[4]… Вот чего-то подобного, – он обвел рукой вокруг себя, – мы и хотели добиться!
– Да, верно. Нам тогдашним здесь понравилось бы! Как видишь, вкусы у меня с тех пор не изменились! – рассмеялся Джоэл.
– Да ты и сам не изменился. Ты не сломался и не продался, Джоэл, – и, знаешь, это здорово. «Проходят дни, проходят годы – а ты по-прежнему…
– …мужик»! – хором закончили оба.
Джоэл хлопнул Ханта по плечу.
– Как я рад, что ты вернулся! – сказал он. – Оказывается, мне чертовски тебя не хватало!
– И мне тебя.
