Фотография - Андрей Иванович Степин
Глава II
Открываю глаза. Странно. Утренние сумерки даже не собираются уходить. Неужели я даже часу не поспал? Открываю телефон… время восемь утра. Здесь определенно происходит что-то странное. Меня начинает перегибать от понимания того, что я нахожусь в знакомом мне как пять пальцев месте, но в совершенно неизвестном положении, словно наложили какую-то магию, или я все еще сплю… Точно! Я должен проснуться!
Удар. Еще один удар. Нет, похоже я не сплю, может быть, я смогу найти внятное объяснение если пройдусь немного по школе? Ведь должен же быть в ней охранник, что оставил ворота открытыми!
Поднявшись с подоконника, я решил пробежаться по коридорам, но никого, абсолютно никого здесь и в помине не было, ни вещей, ни живых душ. Спустился к охране, а там все та же картина, что и была, когда я только зашел — беззвучнае переборка цветов и красок на потертом временем экране, и тишина… Меня пробрала дрожь, мозг не на шутку запаниковал. Разум пытался определить, в чем подвох, но внятных ответов я так и не смог найти. Единственное, что я для себя определил, так это необходимость от греха подальше как можно быстрее вернуться домой.
Выйдя на улицу, я постарался непринужденно пройти через ворота и в своем обычном темпе последовать по отработанному маршруту до дома. А в голове так и прыгали мысли одна за одной: почему до сих пор на улицах нет ни души? Почему я не различаю ни единого звука помимо моих собственных поскрипывающих на снегу шагов? Не попал ли я в какое-нибудь потустороннее пространство? Хотя чушь, здесь точно должно быть адекватное объяснение происходящему. Ничего не хочу видеть, ни о чем не хочу даже думать, нужно быстрее вернуться домой!
Бежать по главным улицам было бы слишком долго, они не ведут напрямую к моей квартире, поэтому я свернул на привычные мне темные и заковыристые улочки и дворы. Десять минут, нет, восемь, мне хватит восьми минут!
Сбежав с улицы Кирова на первый попавшийся на пути переулок, я, не разбирая дороги, ринулся вдоль темных кирпичных стен, но, не успев добежать каких-то несколько метров до конца дороги, встал как вкопанный. Кто-то меня окликнул. В вакууме без единого звука в пространстве этот голос был пусть и тихим, но пронзительным. С момента пробуждения до настоящего момента все звуки вокруг так или иначе были лишь порожденными моими движениями шорохами и клацаниями, но шепот звал меня, он просил… "ен идоху — ясьнатсо". Оно лежало слева от меня на расстоянии одного прыжка.
В глубине зарослей кустов, между узким проемом между стен двух домов, там, в кромешной темени, лежало оно, и оно плавными движениями словно желе колыхалось из стороны в сторону, пошаркивая то ли ногами, то ли руками по выщербленной гравием земле. Оно бесформенно, оно омерзительно, невозможно было понять, где начинается и заканчивается его или ее туловище, в какой стороне руки, в какой ноги и где вообще находится голова, от которой и исходит голос. Голос невнятный, бесполый, то ли ребенка, то ли немощной женщины. Ужас окатил меня ледяной водой, я не мог оторвать взгляда от сковавшего мое сердце непонимания и страха. А оно, не останавливая движения, приближалось ко мне из тени, оно продолжало хрипеть и молить о помощи на незнакомом мне наречии, то пропуская буквы, то переворачивая слова. Мне нужно бежать! Я не могу больше смотреть на это.
Добрался до дома за 6 минут, ни на секунду больше от того места я не замедлял своего бега, летел очертя голову и не разбирая дороги.
Мой родной дом, сколько себя помню, он всегда был бледно желтого цвета, краска уже давным-давно начала сходить со штукатурки, оголяя местами рытвины кирпичных стены. Ни в одном окне не горел свет, в воздухе запахло прелостью и смрадом стоящих по соседству мусорных баков. Кромешная ночь не отступала от меня.
Я решил не ждать приветствий из соседних кустов как несколько минут назад и направил свой уже куда более осторожный шаг в сторону подъезда. Но, зайдя во внутрь, я припустил что было мочи и взлетел по ступеням до самого верха. Пять этажей были для меня самым страшным этапом, пролет за пролетом я все больше ощущал присутствие чего-то чужого, того, что никогда в подъезде не было, но теперь все стало его домом.
Сам того не заметив, я оказался перед дверью родной квартиры, судорожно открыл сумку, замочная скважина мучительно долго не хотела принимать из моих задеревеневших пальцев спасительные ключи, но дверь была открыта, несмотря на то, что я перед этим точно ее закрывал. Но, все больше сгущающаяся в темени подъезда заставила меня забыть о подозрениях и все-таки зайти в ставшую для меня неожиданно чужой. Аккуратно ступив в квартиру, где не было света ни от ламп, ни от зашторенных окон, я запер дверь на все засовы и тихо опустился на пол, облокотившись спиной о стену. Я замер. В голове копошились страшные мысли о том, что меня может ждать на улице и что я могу сейчас встретить уже дома. Дома! Мама! Папа! Я должен их увидеть!
Поднявшись как можно тише на ноги, я подошел к двери в комнату налево, отец с матерью сколько себя помню никогда не спали в одной комнате. Приблизившись вплотную к двери, я положил ладонь на ручку и как можно спокойнее потянул ее на себя. Дверь закрыта. Это плохо, это очень плохо! Оставив мысль проверить здесь и сейчас комнату отца, я повернул стопы и аккуратными шагами направился вдоль коридора. Пол нещадно скрипел, не давая мне и шанса пройти по нему незамеченным, но я все-таки завернул из коридора в зал, а затем и приблизился к комнате матери.
Момент истины, взявшись за ручку одними лишь пальцами, я аккуратно, сантиметр за сантиметром, открывал ее против себя. Проход становился все шире и шире, но света из комнаты все не было и не было. В комнате матери было большое окно практически вдоль всей стены, оно, сколько я себя помню, всегда освещало кровать мамы, но сейчас я видел лишь одно — тьма из комнаты, она наступала и сочилась едким ядом по моим стопам. Я тихо закрыл дверь не в силах зайти в стену из мрака.
Я отошел от двери на два шага и судорожно стал искать варианты того, что мне делать дальше. На улице происходит
