Похититель пенисов - Харрисон Филлипс
- Максвелл? - позвала она, достигнув подножия лестницы. - Ты всё ещё здесь?
Она не получила ответа.
Проходя по коридору, она заглянула в гостиную. Там было пусто. Она продолжила путь на кухню.
Она замерла. Её глаза расширились. У неё перехватило дыхание. Ей хотелось кричать, но её голосовые связки были словно парализованы.
Максвелл был мёртв. Он лежал на полу кухни в расширяющейся луже крови. Его горло было перерезано, жестокая рана была настолько глубокой, что его позвонки были обнажены спереди.
И его убийца всё ещё был там. Этот человек стоял на коленях между ног Максвелла. Он снял спортивные штаны Максвелла и собирался сделать... что-то ещё.
Убийца приложил лезвие своей опасной бритвы к основанию вялого пениса Максвелла. Затем он провёл лезвием по окружности пениса. Кровь текла из раны, кожа треснула, обнажая эректильную ткань под ней. Затем он разрезал член, рубя его до тех пор, пока придаток не отделился от тела.
В этот момент Далила закричала.
Вздрогнув, убийца повернулся к ней лицом. Он был одет во всё чёрное, лицо закрывала белая маска кабуки.
Он быстро набросился на Далилу с лезвием бритвы.
Далила увернулась от атаки. Она повернулась, чтобы бежать, но убийца бросился в погоню. И он был намного быстрее, чем она. Он легко поймал её, схватил за волосы и дёрнул назад, вырывая волосы с головы.
Далила вскрикнула, ударившись об пол. Она брыкалась и кричала, когда убийца схватил её за ещё одну горсть волос и потащил обратно на кухню. Там он положил её рядом с трупом Максвелла. Он присел рядом с ней и приставил бритву к её горлу.
- П-пожалуйста... - умоляла она, каждая унция энергии высасывалась из её тела. Она посмотрела ему в глаза - единственную человеческую часть его лица. При этом она почувствовала лёгкое узнавание. - Пожалуйста, н-не убивай меня.
Убийца отвёл лезвие в сторону, вскрыв её ярёмную вену. Из разорванной вены хлынул фонтан крови.
Сквирт - это в основном моча, помните?
Но не в этом случае. В данном случае брызги - это стопроцентная кровь.
Когда Далила умирала, она наблюдала, как убийца открыл кожаную сумку, положив внутрь опасную бритву и отрезанный пенис Максвелла. Затем он вышел из дома, оставив Далилу с её мыслями, поскольку последние остатки жизни ускользали от неё.
* * *
Старший инспектор полиции Эндрю Моррис сидел за своим столом, просматривая стопку документов и стараясь выглядеть занятым. Он знал, что если будет выглядеть так, будто он на чём-то сосредоточен, люди с меньшей вероятностью будут его беспокоить. Это было именно то, чего он хотел. В его возрасте люди начали его раздражать. Чем меньше ему приходилось взаимодействовать с другими, тем лучше. Он ещё не считал себя старым - ведь ему было всего пятьдесят девять лет, - но он всё равно считал дни до выхода на пенсию. Меньше чем через месяц ему исполнится шестьдесят, а потом он уйдёт.
И он не мог ждать.
Он служил в полиции с девятнадцати лет, то есть более четырёх десятилетий. Он многое повидал за это время. Он начал заниматься простыми и мелкими преступлениями, такими как вандализм и кражи в магазинах. Но по мере того, как он продвигался по служебной лестнице, преступления, с которыми ему приходилось иметь дело, превратились в нечто гораздо худшее. Последние двадцать пять лет он работал в отделе по расследованию тяжких преступлений, занимаясь всеми видами отвратительных преступлений, от простого убийства до торговли людьми. Он своими глазами видел, на какое прискорбное насилие способны люди. Теперь он был безразличен ко всему этому. Иногда он сам едва чувствовал себя человеком.
Вот почему ему нужно было уйти. Ему нужно было сохранить рассудок. Ему нужно было спасти свою человечность.
Моррис надеялся, что сможет пережить свой последний месяц, не сталкиваясь ни с чем слишком отвратительным. Он был вполне счастлив отбывать свой срок, сидя за столом и разбираясь с бесконечной стопкой документов, сопровождающих работу.
К сожалению, похоже, что у его начальника были на него другие планы.
Звонок раздался ещё до того, как Моррис успел допить кофе.
- Моррис, - сказал старший суперинтендан Уилкокс с другого конца линии. - У нас на руках убийство. Мне нужно, чтобы ты пошёл и осмотрелся.
Моррис закрыл глаза. Он чувствовал, как в затылке нарастает мигрень. Это было последнее, что ему сейчас было нужно.
* * *
Моррис был за рулём. Инспектор полиции Дэвид Эдвардс сидел на пассажирском сиденье рядом с ним. Эдвардс был молод и полон энтузиазма. Его повысили в отделе всего шесть недель назад. Это должно было быть его первое дело. Уилкокс назначил его к Моррису, чтобы он мог, как он выразился, «учиться у лучших». У Эдвардса почти закружилась голова от волнения.
Моррис вспомнил, когда он был таким восторженным и полным мужества. Казалось, это было целую жизнь назад.
Они прибыли на место вскоре после 09:30 и обнаружили группу полицейских, толпящихся вокруг фермерского дома, полдюжины автомобилей, припаркованных на подъездной дорожке, с мигающими синими огнями. Моррис припарковался на единственном доступном месте.
Ему мало что рассказали о том, что здесь произошло. Насколько он мог судить, Уилкокс сам знал не так уж много. Единственная доступная информация заключалась в том, что жертв было две: мужчина и женщина. На обоих напали с применением какого-то клинкового оружия.
Судя по всему, они оба были в некоторой степени известны в определённых кругах.
Моррис вошёл в дом, поприветствовав многочисленных офицеров, находившихся внутри, серией коротких кивков. В задней части дома была кухня. Именно здесь были найдены тела.
Кафельный пол был залит кровью, густая лужа вытекала из двух лежащих там тел. У обоих было перерезано горло, а соответствующие рваные раны превратились в пару зияющих кратеров. Как ни странно, по крайней мере, по мнению Морриса, женщина-жертва не подверглась сексуальному насилию; она осталась полностью одетой. Вместо этого жертвой стал мужчина. Его брюки были сняты и свёрнуты в комок на другом конце комнаты. В его паху была открыта кавернозная рана, а пенис был отрезан у корня. Его яички остались целы, хотя, как и каждый дюйм его тела, они были залиты свернувшейся кровью. Предполагается, что это увечье, скорее всего, было нанесено посмертно.
На другом конце кухни
