Взрослые сказки (СИ) - Изотова Наталья Сергеевна
С некой опаской шагнув на мост, я опробовал его на прочность, чуть спружинив ногой на досках. Те скрипнули, но остались на месте. И тогда я пошел, двигаясь вдоль перил, хотя и они выглядели довольно старыми. Речка вынырнула из зарослей лишь к середине моста: быстрые потоки неслись по острым камням, образовав рядом с переходом довольно глубокую выбоину, в которой вода бурлила маленькой воронкой. Ничего удивительного в том, что на дне что-то было, сложно различимое среди пузырьков воздуха, но смутно напоминавшее придавленный камнем кусок красной ленты. Я засмотрелся, облокотился на перила, и те подались вперед с тихим скрипом, так что, не удержи я в последний момент равновесие — бултыхнулся бы в ледяную воду. На секунду я замер, приходя в себя, а потом тут же мысленно отругал себя за глупость и уже гораздо быстрее продолжил путь, преодолев мост и вновь начав подниматься в гору. Время было обеденное — а я выехал ранним утром и уже чувствовал легкое раздражение от того, что мое путешествие так затянулось. Немногочисленные вещи были сложены в спортивную сумку, очень скромную по размерам и легкую сейчас, но она уже начинала натирать плечо.
К счастью, вскоре произошло то, что я ожидал около часа назад: лес расступился, и я вышел к людям.
Деревня была совсем не такой, как принято рисовать в детских книгах или на туристических буклетах. Располагалась она на обширной поляне или, скорее, вырубке: с одной стороны подходил лес, с другой нависала большая скала — блуждая по дороге, я и забыл, что ехал по горам. Около десяти домиков тулились к скале: аккуратные, но какие-то все одинаковые, темные, без окрашенных ставней и с занавесками из мешковины. Посередине бежала дорога, упираясь на краю вырубки в большую, но совсем заброшенную усадьбу. Слева от дороги, ближе к лесу, строений почти не было: здесь возвышалась узкая башенка церкви, огражденное, но почти заросшее место для воскресного рынка и совсем уж странный, круглый каменный дом, подобный шалашам пастухов в Аквитании, к югу от Парижа, наиболее примечательный среди других — все стены были обвешаны какими-то пучками трав и кусками меха, перевязанными яркими, хоть и поистрепавшимися, лентами. Если вспомнить, какой на дворе год, то смотрелся он нелепо, только вот в такой глуши чувство реальности сбивалось, казалось, будто ты вернулся в прошлое.
Я прищурился, пытаясь отыскать взглядом людей, и смотрел, в основном, в сторону домиков, на внутренние дворы. Однако там никого не было. Повернув голову левее, я увидел, как в огороде около церкви трудятся несколько человек. А из той самой круглой хижины пошел вверх белый дымок. У меня заурчало в животе, напоминая, что кроме кофе и круасана с утра я ничего не ел, и я решил первым делом наведаться к служителям Бога — они обычно наиболее дружелюбные, им религия диктует любить ближнего своего. Может, и на обед пригласят?
Эта мысль значительно улучшила настроение, и я бодро зашагал по дороге. Однако, по мере приближения к огороду, шаг мой понемногу замедлялся от странного предчувствия, которое я не мог объяснить. Я много путешествовал, мне приходилось видеть издали и бывать в совершенно разных церквях, костелах, ритуальных местах. Все они, даже самые простые, даже полуразрушенные, внушали одно и то же чувство, заставлявшее говорить тише и вести себя сдержаннее, словно в музее. Святые места были пропитаны особой энергией.
Я смотрел на чуть покосившееся старое строение и понимал, что люди давно не ходят туда на воскресную молитву. Более того, вся территория была заброшена, заросла чертополохом и лопухами, крест на башне потускнел и выглядел не на своем месте. Рядом с входом стояла тачка с урожаем овощей, кто-то наступил на один из них, и теперь прямо на ступеньках темнело грязное пятно.
Огород располагался ближе к дороге, и поэтому очень скоро я с удивлением обнаружил, что работают в нем женщины, я насчитал семеро. Они что-то делали, склонившись к земле, так что легко было заметить, что они все как одна огненно-рыжие. Для начала осени было еще достаточно жарко, поэтому все они повязали подолы длинных темных платьев на бедрах, и я не сразу поймал себя на том, что таращусь на их неестественно белые ноги.
Подойдя к самому краю квадрата вскопанной земли, я обратился к девушке, что стояла ближе всего, намереваясь выяснить, есть ли тут еще кто живой.
— Добрый день, — начал я. — Скажите, пожалуйста, где я… — Девушка выпрямилась, посмотрела на меня, заставив на секунду запнуться. — Где я могу найти настоятеля?
Она была очень красивой. Не симпатичной, милой или привлекательной, а именно сбивающе с ног красивой, яркой, тут же западающей в память. Никогда еще я не видел подобного даже среди актрис и моделей. Вот только глаза, прищуренные под ярким солнцем и почти невидимые сейчас, казались какими-то странными. Девушка ничего не ответила. С минуту она пристально разглядывала меня, потом широко улыбнулась и махнула вдоль дороги, на другую сторону огорода. Он этой улыбки меня чуть не передернуло, она вмиг испортила все ее обаяние: зубы были белоснежные, но мелкие и все какие-то заостренные. У меня почему-то тут же возникла мысль, что девушка не в себе или просто больна.
— Спасибо, — выдавил я и, чувствуя себя неуютно, поспешил удалиться.
Девушка вроде вернулась к своей работе, но я ощущал спиной ее взгляд. "Ничего удивительного, тут, судя по всему, редко бывают чужаки", — думал я, но через какое-то время не выдержал и все же оглянулся: девушка не смотрела на меня, хотя я только что был уверен, что она просто сверлит меня взглядом. А вот мой взгляд опять пополз не туда, поэтому я быстро отвернулся и зашагал дальше, все четче понимая, что не вижу перед собой никакого настоятеля. В самом дальнем конце огорода стоял маленький, косо сколоченный крест — ни имени, ни фотографии на нем не было, только цепочка с нательной иконкой, которую я не стал трогать. Могила не была как-то огорожена, и прямо около креста росла морковка. Морковка. Я тупо смотрел на пушистую яркую ботву, которую сложно было спутать с какой-то другой, и по которой моя жена на рынке быстро определяет свежесть овощей, и думал: а насколько глубоко зарыто тело? А что, если эта морковка… Я в возмущении повернулся к пославшей меня сюда девушке и оторопел: она смеялась. Смотрела на меня и тряслась от смеха, широко открыв рот и схватившись за живот — только совершенно беззвучно. "Точно больная", — решил я и оглянулся по сторонам, ощутив аромат готовящейся еды.
У того самого необычного круглого дома стоял человек и, прислонившись к калитке, курил трубку, глядя на меня. Заметив, что я его увидел, он зазывающим жестом помахал мне рукой, и я решил рискнуть. Выглядел он довольно обычно, хоть и одет тепло: какие-то плотные брюки, тонкий свитер с засученными рукавами, сапоги, довольно актуальные при жизни без асфальта. На лице выделялась густая, но короткая борода, как я позже рассмотрел, аккуратно подстриженная. Но и она, и собранные в хвост волосы не казались в этой глуши чем-то диким.
Я решил принять приглашение, хотя бы потому, что он был местным, казался адекватным и сам шел на контакт. А я ведь приехал сюда за информацией!
— Добрый день, — поздоровался я, подавая ему руку.
— Добрый день, — ответил мужчина, чуть прищурившись и глядя на меня вполне дружелюбно. По хорошо заметным морщинам и широким полосам седины в волосах я дал бы ему не меньше шестидесяти пяти лет, однако и его рукопожатие, и весь склад были еще очень крепкими. — Проходите в дом, присядем и поболтаем, не на улице же. Вы, вижу, за этим сюда и приехали.
Мне оставалось лишь кивнуть и проследовать за хозяином. Во дворе у него почти ничего не было: росли какие-то сорняки, ни огорода, ни сарая я не заметил. Увидеть блага цивилизации, наподобие труб или проводов надежды уже не осталось. А внутри оказалось очень уютно и немного похоже на юрту: шкуры, ковры, очаг, выложенный посредине, сундук с вещами и, видимо, место для сна за занавеской. По стенам висели пучки сушеной травы и какие-то странные предметы, напоминающие костяные погремушки.
