Силиконовая коробка - Виктор Бортницкий

Хоть и копаться в этих видеокассетах было безумно интересно, очень скоро произошло то, от чего я навсегда зарекся заниматься подобным. Как-то нам попалась видеокассета, на которой было написано фломастером “игра в жмурки”, мы вставили ее в магнитофон и стали смотреть. Съемка велась из салона автомобиля, в нем сидели четверо крепких молодых мужчин, включая оператора. Они были одеты в спортивные костюмы и кожаные куртки, постоянно переговаривались друг с другом, отбрасывали шутки, показывая в камеру два пальца. После чего водитель, скажем так, грубо попросил оператора выключить камеру, и тот послушно согласился. Мне показалось, что это очередной любительский фильм, правда, пока непонятно о чем. После чего на экране показались верхушки деревьев – это был лес, а где-то фоном доносились уже знакомые голоса. Камера повернулась и засняла вдалеке автомобиль. Потом склейка, эти же парни, держа в руках оружие, стояли возле ямы, которую копали двое взрослых мужчин. Они плакали и умоляли о пощаде, на что парни в куртках реагировали лишь агрессией и приказывали копать дальше. Иногда оператор выдавал какую-нибудь злорадно шутку и громко смеялся. Вообще было понятно, что из всей компании, он самый “заводной”. Вскоре главный сказал людям в яме кинуть наверх лопаты, они сквозь слезы и стоны послушно выполнили его приказ. После чего раздались выстрелы и отчаянные крики прекратились. Повисла мертвая тишина, в которой через несколько секунд раздался громкий и мерзкий смех оператора. Этот отморозок снимал трупы в яме и продолжал заливаться истерическим смехом, будто в этом было что-то уморительное, но как только главный приказал ему закопать могилу, он замолчал и выключил камеру. В дальнейшем видео походило на какой-то современный блог. Эта компания каталась по городу, ходила рынку, решала какие-то вопросы, в общем, обычный день из жизни бандитов. Никто из них даже ни разу не вспомнил про то, что было в лесу, словно это рутина. Хотя, возможно, для них это так и было. К концу видео они отдыхали в городской бане с молодыми девушками, которые не очень охотно прикрывались влажными простынями. Парни много пили, курили и смеялись, ничего необычного, но внезапно видео прекратилось, и показался просто черный экран. Мы подумали, что кассета кончилась, но через несколько секунд видео продолжилось. На экране появился пол из белой плитки, никаких звуков, только почти статичная картинка. Снимающий стал делать медленные шаги, и изображение поплыло вниз. Сначала на кафеле появились пятна крови, затем камера поднялась и сняла банное помещение, которое мы видели несколько секунд назад, только всё перевернуто вверх дном, весь пол в крови, а в ней лежат трупы уже знакомой нам четверки и их подруг. Снимающий медленно по очереди подходит к ним, подробно снимая каждого убитого им. За всё видео он не проронил ни слова, было слышно только его ровное дыхание и как ботинки шлепают по крови. Иногда в кадр попадали его ноги и окровавленная левая рука, сжимающая пистолет. Он не походил на обычного бандита-отморозка, казалось, он очень гордится своей “работой”. Засняв каждого, он подошел к большому зеркалу возле выхода, поднял камеру, на секунду показав в отражении свое лицо, и спокойно выключил свет, нажав на выключатель дулом пистолета. Видео закончилось, а мы с моим другом продолжали еще сидеть в полнейшем оцепенении несколько минут. Придя в себя, мы стали думать, что нам теперь со всем этим делать. Поначалу хотели обратиться в милицию, но позже решили бросить эту запись обратно в кучу других кассет и уничтожить со всей партией. Сейчас я понимаю, что позвонить в милицию было бы правильным решением, но страх быть хоть как-то причастным к той записи оказался сильнее. Я сказал своему другу, что больше не буду рыться в этих кассетах, и постараюсь никогда не вспоминать об увиденном, если у меня это конечно получится. На удивление, друг настроений моих не разделил, наоборот, в его глазах ощущался какой-то нездоровый интерес. Он продолжил копаться в присланных кассетах, которые с каждой неделей приходили новыми партиями. К нему я больше не заходил, но и избегать общения не пытался. Когда мы пересекались в коридорах останкино, он с упоением рассказывал, как нашел очередную жесть и что даже вычислил каких-то сумасшедших, с которыми хочет связаться. Я пытался переводить тему разговора, но мой друг будто и не слышал меня. Со временем не получая от меня никакого отклика, он больше ко мне не подходил, даже перестал здороваться. Не думаю, что он рассказывал про эти видео кому-то еще, по понятным причинам, и это его сильно угнетало. Он перестал общаться с кем-либо, а я стал его видеть в коридорах останкино всё реже, пока и вовсе не потерял из виду. Я даже поначалу думал, что он уволился, но люди говорили, что он рано приходит на работу и закрывается в своей будке, а уходит сильно позже конца рабочего дня. Это последнее что я о нем слышал. Прошло несколько месяцев, и я с головой погрузился в работу, даже принял участие в съемках некоторых передач. Про то злосчастное видео я больше не вспоминал, как и про своего приятеля. Впрочем, он сам скоро дал о себе знать, позвонив мне среди ночи, как ни в чем не бывало, и спокойным голосом попросил зайти к нему завтра утром. Я не стал спрашивать, зачем и почему он звонит так поздно, лишь сквозь сон ответил, что обязательно зайду. После чего он попросил прощения и я спросил за что, а он ответил, что завтра увижу. Я положил трубку и почти сразу провалился в глубокий сон. Утром стало понятно, за что мой друг просил прощения.

Он покончил с собой рано утром прямо в собственной студии, выстрелив себе в голову буквально за полчаса до того, как я к нему зашел. На столе лежала записка “прости за кровь”. Скорее всего, перед смертью он что-то смотрел, так как телевизор был включен, а из видеомагнитофона торчала кассета с надписью “силиконовая коробка”. Я узнал этот почерк, такой же был на том самом видео с жестоко убитыми бандитами, что было дальше, мне помнится смутно. Приехала милиция, а труп моего друга довольно быстро увезли в морг. Следователи опросили несколько сотрудников останкино по поводу происшествия, включая меня. Я рассказал то же самое, что и все, про странное поведение и замкнутость убитого