Гроб с саморезами - Сергей Валерьевич Мельников
***
Виктор Сергеевич сдвинул засов и вышел на улицу. Полная луна заливала своим светом их аккуратный участок, но под густо заплетённый виноградом навес свет почти не попадал. Смутно серели ножки и перекладины табуреток, сам гроб был сплошным непроницаемым пятном.
Виктор Сергеевич встал возле навеса, достал из кармана спички. Попытался зажечь, но, едва загорался слабый огонёк, ветер сразу его гасил. Виктор Сергеевич сунул коробок в карман и вошёл в тень. Он опустился на бетонную площадку и прижался затылком к полированной поверхности гроба.
— Дашка, какого чёрта? — прошептал он. — Это подло.
Над его головой заскрипело дерево, и тяжёлая крышка гроба упала на землю.
Виктор Сергеевич открыл глаза. Он лежал в их постели, на подушке, которая ещё пахла Дашей, его Дашей, которой больше нет. Он здесь, на жестковатом, но полезном ортопедическом матрасе, а она — за окном, в деревянном полированном ящике и сюда больше не вернётся. Никогда. В тёмном проёме спальни появилось светлое пятно.
— Пап, — сказало оно голосом дочери. — Там что-то упало.
— Это мне приснилось, — ответил Виктор Сергеевич. — Крышка гроба упала. Иди спи.
— Пап, проснись. Там во дворе что-то грохнуло. Что-то тяжёлое. При чём тут твой сон?
Он встал и подошёл к окну. Прижался к стеклу щекой и вгляделся в темноту. Бегающие пятна мешали разглядеть, на месте ли крышка гроба. Зато он увидел крупное светлое пятно на решётке перголы.
— Сиди тут, — бросил он дочери и кинулся в кухню, щёлкнул выключателем.
Во дворе загорелась лампочка.
Ветер теребил зацепившуюся за лозу кружевную накидку, которой в похоронном бюро накрыли лицо Даши. Он опустил глаза ниже. Крышка валялась на бетонном полу за гробом. Он видел обитый край, но тела жены видно не было. Виктор Сергеевич подвинул к окну табурет и встал на него. Даша лежала, как и раньше: глаза закрыты, руки сложены на солнечном сплетении, на лбу повязка. На кухню вбежала Вера.
— Что там? — спросила она.
— Ничего, просто сползла крышка гроба. Надо было заказывать на петлях.
Вера стояла, протянув руку вперёд, куда-то за его спину.
— Папа, — сказала она тихо дрожащим голосом, — там…
Отец резко обернулся. Он успел увидеть, как за край гроба нырнуло тёмное пятно. Как будто чья-то голова выглянула оттуда и спряталась вновь. Чья-то… Он точно знал, чья. В наступившей тишине он услышал, как застучали её зубы.
— Поднимай Сашку, проверьте все двери и окна. Всё должно быть закрыто.
Вера не двигалась с места.
— Пап, это сон? — спросила она.
— Я не знаю, донь, — ответил он. — Кажется, нет.
Пока они бегали по всему дому, проверяя запоры, из спальни вышел Даня.
— Мам, почему вы не спите? — спросил он, протирая кулачками глаза.
Вера села перед ним на корточки.
— Сына, иди спи. Мы убираемся. Завтра будут гости, надо навести порядок.
— Ба… — сказал он, глядя за её плечо.
— Да, сына, бабушки больше нет.
Он, не отрываясь, смотрел в сторону кухонного окна. Вера обернулась. Во дворе, за стеклом, стояла её мать. У Веры похолодело в груди, лицо онемело. "Только не инсульт", — мысленно взмолилась она.
Даша за окном подняла руку и виновато улыбнулась.
— Верочка, открой, пожалуйста, — сказала она. — Я где-то ключи посеяла. Ищу по карманам и найти не могу.
Вера отпустила сына и медленно подошла к окну.
— Мама? — спросила она неуверенно.
— Ну а кто ж ещё? — Даша опустила руку, ощупала свой клетчатый пиджак. Она удивлённо осмотрела себя. — Зачем я этот костюм напялила? Много лет его из шкафа не доставала.
Вера подошла вплотную к окну.
— Верочка, — сказала мать, — открой, пожалуйста. Сегодня холодно, или это меня знобит… Кажется, я заболела. Такой сильный ветер!
Лицо мамы плыло и таяло под потоком льющихся слёз. Вера взялась за ручку окна и потянула её вниз. Грубая рука легла сверху и вернула рычаг на место.
— Не надо, донь, — сказал отец.
Он оторвал её руку от окна и оттащил назад.
— Там мама.
— Я вижу.
Даша за окном приложила ладони к лицу и прижалась к стекло, вглядываясь в тёмную кухню.
— Вить, впусти меня, пожалуйста, — попросила она. — Верочка меня не узнала, что ли?
— Уйди! — сказал Виктор Сергеевич, и голос сорвался на хрип.
— Вить, ты что? — Даша отодвинулась от стекла, сделала шаг назад, чтобы свет от лампочки падал на её лицо. — Это ж я, Даша. Почему ты меня не пускаешь? У тебя кто-то есть? Нашёл себе помоложе? — Она покачала головой. — А я ведь чувствовала.
— У меня никого нет, — глухо сказал Виктор Сергеевич. — И не было.
— Витя, хороший мой. Я знаю, конечно. Вить, я правда замёрзла. Можешь набрать мне горячую ванну? Кажется, я простываю. Носоглотка отекает, прям чувствую. Завтра вся в соплях буду.
За их спинами щёлкнул выключатель. Виктор Сергеевич увидел в оконном стекле отражение перекошенного лица своего зятя.
— Что… Что это? — прошептал он.
Дашино лицо исказилось злобой, она отпрыгнула назад, чуть не свалив гроб и с невозможной для человека скоростью метнулась в сторону.
— Господи Боже мой… — пробормотал Виктор Сергеевич и перекрестился.
В прихожей задёргалась ручка входной двери. Он бросился туда, проверил засов.
— Саш! — крикнул он.
Зять подбежал к нему. Виктор Сергеевич прошептал ему на ухо:
"Про чердак забыли. Посторожи дверь, я сбегаю запру".
Саша кивнул и встал напротив входа с выкрученной из табурета ножкой в руке.
За дверью было тихо, потом он услышал, как кто-то тихо скребётся. Так скрёбся в дверь их пёс, глупый доберман, когда сбегал и, набегавшись, возвращался к миске.
Он нервно осмотрел засов и проверил замки. Снаружи затихли, потом из замочной скважины раздался тихий голос тёщи.
— Сашенька, мальчик мой, открой дверь, пожалуйста. Ты же не оставишь на улице свою вторую маму?
Саша молчал, сжимая в побелевших от напряжения руках круглую ножку.
— Саш, — в Дашином голосе появились знакомые ему властные нотки, — ты не забыл, кто вам квартиру купил? А, Саш? Кто денег тебе на бизнес дал? Такая твоя благодарность?
— Это не вы… — выкрикнул Саша. — Я видел!
— Что ты видел, Саш? Ну что ты видел? Как удобно, да? С глаз долой и из сердца вон. Прикопаете меня на
