В канун Хэллоуина - Маргарита Шелест
Извозчик, который всю дорогу нервно оглядывался и нервно курил уже не первую сигарету, остановил у ворот, от которых шла каменная дорога к дому. Наконец выйдя под холодные струи дождя и отпустив экипаж, Дейв огляделся, и, хоть он был не из робкого десятка, ему стало не по себе. Черный металл калитки от времени покрылся зеленым мокрым мхом, серые деревья гнуло на пронизывающем ветру, тучи будто нанизались на флюгеры двух башен замка, но самым отталкивающим был огромный кованый паук, сидящий на дверях забора. Работа была ужасна и шикарна одновременно, ибо мастерство мастера граничило с его же безумием. Тварь была на редкость отвратительна, но с точностью ювелира походила на настоящего паука, даже в сильных сумерках виден был каждый волосок на его лапах. А красные глаза, сверкающие огнем, казалось, наблюдают за каждым твоим движением. Дейв на секунду подумал, не из рубина ли они, хотя какой сумасшедший будет вставлять такие огромные рубины для украшения ворот… Глупости… обычное отполированное стекло…
Толкнув дверь, Дейв пошел по дороге, слыша за спиной быстро удаляющийся экипаж. Большой кирпичный дом больше походил на замок из старых сказок, но не из добрых рождественских сказок, которые рассказывают детям за кружкой молока, а из историй о тьме, которая стоит за каждым порогом и ждет одного твоего неверного шага. Красные кирпичи в стенах давали трещину, их цвет выгорел на солнце и посерел от влаги, а черепицу медленно захватывал мох. Создавалось впечатление, что дом был безлюден и покинут не дни, а десятки лет. Сад вокруг был в запустении, и теперь там господствовал изворотливый колючий плющ, покрывая некогда зеленеющие и цветущие яблони и груши. На первом этаже в полукруглых окнах с деревянными массивными рамами горел свет, и, как только Дейв подошел ближе, массивная тяжелая входная дверь тут же открылась.
На пороге возникла небольшая фигура женщины в белом кружевном фартуке и косынке, на вид лет шестидесяти, с круглым пухлым лицом и бегающими заискивающими глазами.
— Вы же Дейв? Я кухарка, меня зовут Майя, хозяин меня предупредил о вашем приезде. Прошу, проходите, — практически пропела она.
Оглядываясь, пока глаза с темноты не привыкли к яркому свету, Дейв зашел и тут же попал на два века назад, мебель, интерьер, да сам воздух были из далеких прошедших лет, которые никто из ныне живущих уже не помнит. Интерьер был в красно-черных тонах, на окнах висели бархатные тяжелые занавески алого цвета, по стенам выли вывешены портреты, по всей видимости, из одной династии. В картинах была видна рука мастера, каждый портрет был написан потрясающе правдоподобно, словно на Дейва оценивающе смотрела вся семья, когда-либо проживавшая в поместье. У всех прослеживались благородные черты, но от пристальных взглядов становилось не по себе, черты были резкими, угольными и очень строгими, с презирающим взглядом на смотрящего. Вдоль стен были расставлены деревянные кресла, больше походившие на музейные экспонаты эпохи ренессанса. Посередине комнаты широкая резная деревянная лестница с бордовым ковром вела на второй этаж.
Майя повела Дейва в комнату, приготовленную для гостя. Комната была достаточно просторной, выдержана в благородных бордовых тонах, собственно, как и весь интерьер в доме, с большой дубовой кроватью, с резной спинкой, покрытой темным лаком. На окнах висели толстые бордово-коричневые занавески, а на камине стояли причудливые фигуры животных, сделанные, скорее всего, из чугуна. В камине уже была стопка дров, оставалось только чиркнуть спичкой, и комната озарится оранжевым сиянием огня и теплым дуновением. Комната, как и все поместье, оставляла неоднозначные ощущения, казалось, время тут остановилось много лет назад, а вместо лампочек уместно было бы зажигать свечи, но в то же время вся эта обстановка затягивала, окутывала и привязывала тебя к дому.
Майя была совсем немногословна. То есть от слова «совсем». За весь вечер она произнесла только слова приветствия да приглашение на ужин.
К слову, ужин был в последних традициях того века, в котором, по самой видимости, застрял дом. Был большой кусок стейка, пара яиц, вино и кусок свежего теплого хлеба. Вино, надо сказать, было отменным, но очень необычным на вкус, оно мягко обжигало не только горло, но и каждый сосуд и капилляр в теле. Его хотелось пить еще и еще. Дейв никогда не чувствовал жажду от вина, которую можно утолить только вином. На столе стояла бутылка, и, если бы не страх в первый же вечер прослыть пьяницей, он точно бы осушил ее до дна.
Парень смутно помнил, как поднялся к себе, как разжег камин, как завалился в кровать, не раздеваясь.
Когда Дейв открыл глаза на следующее утро, голова была каменно-тяжелой, а во рту пересохло, горло жгло огнем, и это с двух-то бокалов.
— Черт. Да я с черпака самогона наутро огурцом просыпался, — выругался Дейв в пустоту.
В голове слабо крутились мысли и выводы, что впредь с этим вином надо быть осторожнее, кто знает, какое похмелье было бы с бутылки. Кое-как приведя себя в порядок и переодевшись, Дейв спустился в столовую, где был уже накрыт стол, но никого не было видно. Горячая яичница с беконом, хлеб и вино… Хотя руки так и тянулись, парень решил, что для первого раза знакомства с рецептом хватит. Неспешно позавтракав, уже на выходе из столовой откуда ни возьмись появилась Майя. После короткого обмена приветствиями ее взгляд упал на бутылку и, казалось, задержался на ней.
— Вам не понравилось фамильное вино? — прокурлыкала она.
— О, нет, вино отменно, но, видите ли, я не пью раньше обеда, не в моих правилах начинать день с вина, — как можно любезнее отозвался Дейв, хотя даже он сам услышал, как его голос предательски дрогнул.
— Это фамильное вино. Фамильный рецепт. Господин очень переживает о том, чтобы оно угождало всем гостям, — уже с легким недовольным нажимом ответила кухарка и, даже не дождавшись ответа, удалилась.
— Можно подумать, это званый ужин, — огрызнулся парень совсем тихо себе
