Противостояние (СИ) - Степанов Андрей

***

Снова кто-то хлопает скрипачу и он, наконец-то уходит. Его музыка приятна, но пять песен подряд вытерпеть трудновато. Спина высыхает, ветер уже не кажется таким холодным. Даже ссадина на руке не так болит и позволяет углубиться в мысли. Единственное, что удалось вспомнить, — гитара. Так умею я на ней играть или нет?

— Привет! — окликивает меня идущий мимо парень.

— П-привет, — чуть заикаясь, произношу я, разминая челюсть, которая, похоже, не шевелилась довольно долго. — А ты кто?

Парень замирает, занеся ногу для следующего шага, а потом ставит ее на место и в сомнениях почесывает густую черную бороду.

— Ты сейчас так пошутил?

— Нет, я абсолютно серьезен.

Хорошо, что я хотя бы говорить не разучился. Должно быть, вспомнить этого человека тоже будет несложно. После недолгих раздумий он садится на скамейку рядом со мной, но держится чуть в стороне. Интересно, он просто боится или это я выгляжу так? Хотя да, надо отдать должное — грязи на мне немало.

— Ты совсем ничего не помнишь? — осторожно спрашивает парень. Вид у него действительно озабоченный.

— Совсем, — огорченно качаю головой, — кроме того, что вспомнил, как пытался играть на гитаре.

— А, гитара, — парень улыбается. — Ты мне что-то рассказывал про четверки-шестерки. Помнишь? Я Денис. Мы работали вместе.

— Четверки-шестерки? — я недоумеваю, но появляются какие-то проблески. — Кажется, что-то припоминаю.

Кажется, это было не так давно. Комбинация «четверки-шестерки» назойливо крутится в моей голове пока, наконец, не начинает звучать моим собственным голосом. Может быть, это только потому, что я только что его услышал? Мой голос сменяется голосом Дениса и я проваливаюсь в воспоминания.

Мы стоим за кулисами из плотной ткани, вокруг снуют люди, носят технику и оборудование. Я что, участвовал в каком-то концерте? У меня через плечо перекинут ремень гитары.

— Какие четверки-шестерки? — из воспоминаний на меня смотрит Денис, только одетый немного иначе. — Выбрось все это. Никаких схем. Смотри.

Его пальцы движутся по грифу легко, а другая рука скользит по струнам, цепляя то одну, то другую, создавая замысловатую мелодию, которую мне бы никогда не удалось воспроизвести. С завистью слежу за руками, но в глубине души надеюсь, что когда-нибудь смогу извлекать хоть что-то похожее.

— Играй, как хочешь. И руками двигай, как хочешь. Потом сам поймешь, как правильно.

Я делаю глубокий вдох и словно выныриваю из собственных воспоминаний. Теперь надо совместить эти два момента, чтобы оценить, насколько велики потери памяти.

— Кажется, я тебя вспомнил, — говорю я Денису и тот улыбается, но как-то слабо. Что-то из разряда «ну от тебя я такого точно не ждал». — А как давно это было?

— Да года три назад. Может, позволить в больницу? — он все еще выглядит обеспокоенным.

— Нет, не надо, спасибо, — я машинально отказываюсь, хотя помощь специалиста бы все равно не повредила.

— Как знаешь, — Денис жмет плечами. — Просто мне пора.

— Угу, — только и могу сказать в ответ.

Он поднимается и уходит, оставляя меня наедине со своими мыслями. Три года прошло. Интересно, а научился ли я? Расставляю руки, будто бы у меня в руках — настоящая гитара. Сперва появляются знакомые звуки поющих струн, потом всплывают ритмы. Первая мелодия, вторая, за ней третья и так далее. Ого! Больше пяти песен! Еще бы вспомнить, как они называются.

Пальцы послушно перебирают невидимые струны, а в мозгу всплывают ассоциации и слова: Кино, SOAD, Сплин. Кажется, я действительно научился играть все эти песни. И только после того, как Денис сказал, что можно играть, как хочешь. А сколько лет прошло до этого? Пять или даже десять. Целых десять лет в робких попытках пощипывать струны, чтобы делать, «как надо».

***

Так, отлично. Воспоминания сыплются и сыплются, да так, что голова болеть начинает. Вот я сижу в институте на занятиях. Знакомая аудитория, макушки голов, чистая доска. Профессор втирает какую-то дичь про яблоки. Бррр… Может это и не воспоминания вовсе?? Накатывает усталость. Бешеная усталость, словно я не на скамейке уже два часа сижу, а спортом занимался. Или бегал.

Следующее воспоминание действительно больше похоже на сон. Раньше такие снились, когда задремывал в автобусе. Едешь и не понимаешь, что происходит. Перед глазами мелькает калейдоскоп картинок. Быстро, да так, что с трудом можно увязать одно действие с другим. Темный город. Переулок, слабое освещение. Я даже слышу, как гудит фонарь. В переулке человек. Пойти к нему? Конечно, почему бы нет. Человек — еда. Я чувствую, как раскрываются мои челюсти, но не ощущаю укуса. Что ж, это ведь всего лишь сон. Он уже снился мне раньше.

Вздрагиваю, очнувшись. В парке уже темно. Немного кружится голова. Интересно, сколько же я проспал? Пару часов или больше. Людей практически нет. И есть хочется. Может быть, еще вздремнуть?

За спиной громко шуршат кусты. Там точно шевелится кто-то большой и тяжелый. Фу-фу-фу, этот запах мокрого зверя! Отвратительно. Может, это опять мне только снится, а я и не просыпался вовсе? Громоподобный рев снова заставляет меня вздрогнуть. Я бы вскочил, да сил уже нет. Вжимаюсь в скамейку. Нет, я точно сплю, это всего лишь сон, сон и не более!

— Я смотрю, тебе становится лучше.

Его голос мне совершенно незнаком, но мне кажется, что я знаю этого человека. Потертые джинсы и стертые кеды. И зеленые глаза с огоньком. У людей глаза не светятся. Что-то запредельное. Правому уху становится резко тепло. В него кто-то дышит. Судя по потоку воздуха — не меньше, чем медведь. Человек привел с собой медведя!

— Но без еды ты долго не протянешь, — знакомый незнакомец сует руку в карман и оттуда выпадает немного мелочи и какие-то купюры. Просто дождем, как из рога изобилия, проваливаются через щели в скамье и падают вниз. А я все еще не могу пошевелиться. — Пользуйся, — добавляет мужчина, — ты нужен нам.

Кому это нам? Нет, точно что-то запредельное. Таких снов не бывает. Его глаза как будто светятся и пронзают насквозь. В ухе снова ревет какое-то неведомое чудище и я просыпаюсь. Я лежу на правом боку, растянувшись на скамейке, положив руку под ухо, чтобы было помягче.

А незнакомец? Да нет, это же был всего лишь сон. Как и тот, что с укусом, как и тот, что с яблоками. Свешиваюсь со скамейки и, щурясь, изучаю валяющиеся под ней бумажки и окурки. О, тысяча рублей?

***

Нет, купюра мне точно не могла присниться. Это хорошо. Даже очень хорошо, потому что ужасно хотелось есть. Я так и не вспомнил, как оказался в парке и что делал до этого, но хотя бы какие-то воспоминания ко мне вернулись — и это было здорово.

Сидеть и даже лежать на скамейке, безусловно, было очень удобно, только вот пользы это никакой уже принести не могло. Маловероятно, что в темноте пойдет кто-то из моих знакомых, друзей или родственников, да еще и узнает меня. Из парка надо было выбираться.

Осторожно повернувшись, я посмотрел на кусты позади себя — они не шевелятся и в них явно нет никого, кто ревел бы мне в ухо или пытался сожрать. Что ж, отлично. Наверняка тысячу рублей обронил кто-то из тех, кто сидел на скамейке до меня. Возможно, они хотели отблагодарить скрипача, а эта купюра просто вывалилась.

Мысль о деньгах липнет ко мне и никак не может отстать. Я поднялся на ноги и с удовлетворением ощутил, что они меня держат и даже не дрожат. Наверняка я уже полностью пришел в себя. Может быть, меня просто оглушили и ограбили? Это было бы очень неприятно. Я направился по парковой дорожке, совершенно не разбираясь, куда я выйду. Если есть дорожка — то парк. А если это парк, следовательно, я однозначно выйду в город.

Странно, что я до сих пор не проверил карманы. Хотя, что в этом странного, ведь мои конечности буквально только что пришли в норму. Хлопаю себя по джинсам — единственному предмету одежды с карманами, но помимо ключей от входной двери, они совершенно пусты. Что ж, у меня есть квартира, но я не знаю, где она находится.