Наталья Иртенина - Уставшее время

Они оказались в кромешной темноте, зависнув где-то между этажами. В их распоряжении был квадратный метр лифта и много свободного времени. Ситуация складывалась очень интересная. Для очистки совести и демонстрации своей благонадежности Митя попытался вручную открыть двери. Потерпел фиаско, вытер пот со лба и констатировал:

— Наглухо засели. Можно располагаться поудобнее. Надеюсь, вы не страдаете клаустрофобией?

— Через час мы здесь будем умирать от духоты и жары.

— Ничего, прорвемся, — ненатурально радостным голосом сказал Митя. — Воздух поступает, хоть и немного. Только бы с голоду не умереть.

— Может, покричим?

— Маловероятно, что кто-то услышит. Да вы не волнуйтесь. Я не кровожаден и даже могу быть интересен. Если хотите, конечно.

— Я не за себя волнуюсь. Там Любовь Андреевна одна осталась. Илья придет не скоро. А если мы здесь до утра просидим?

— Все в руце Божьей, — лицемерно сказал Митя. — Ну, чем прикажете вас развлекать? Анекдотами?

— Избавьте, — поморщилась она.

— Отлично. Давай на «ты»? Знаешь, о чем я подумал? Вот представь — на земле произошла глобальная катастрофа, человечество вымерло, остались мы вдвоем. Мы забыли свое прошлое и нам кажется, что мы и не жили совсем вот до этого момента. Нас только двое на всем свете. Как Адам и Ева в райском саду. Заманчиво?

— На первых людях всегда лежит слишком большая ответственность.

— По-моему, эту ответственность нагружают на них постфактум их потомки. Первые люди абсолютно свободны, в том числе от всяческих предрассудков. Они должны быть по-настоящему счастливы в своем раю.

— Если бы этот лифт был райским садом, я предпочла бы изгнание из рая.

— Забавно, — сказал Митя. — А если серьезно?

— Если серьезно, я выбрала бы то, что имею сейчас.

— Значит, лифт, — уточнил Митя…

— Ну уж нет. Я выбрала бы то же, что Ева. И мой Адам сделал бы то же самое. — В ритме ее дыхания появилось нечто интересное.

— Ты думаешь? — спросил Митя и замолчал, размышляя. — Черт, жарко, — выдохнул он затем и расстегнул рубашку.

Лифт наполнился долгой тишиной. Молчание было полно смыслами, и от этого у Мити начинала кружиться голова. Она была так близко, совсем рядом, он мог до нее дотронуться. Но в замкнутом пространстве любой жест, любая мысль, любая эмоция рикошетом отскакивают от стен, приобретая накал безумия…

Время осталось снаружи, а в лифте из ничего родилась вечность. Бесконечность спустя Анна прошептала:

— Ну и жара!

Мите показалось, что он еще на шаг приблизился к границе безумства. Сам он давно избавился от рубашки и вытирал ею пот с лица.

— А знаешь, эта игра — в Адама и Еву… Мы могли бы продолжить ее. — В ее тихом голосе Митя уловил неуверенность.

Вдруг он почувствовал, как она дотронулась до его руки. В один миг он оказался по ту сторону границы — она перевела его через черту, и не было больше препятствий. Митя накрыл ее руку своей, поднес к губам и поцеловал в ладонь.

— Нас только двое, — сказала она. — Мы могли бы сотворить целый мир…

Митя целовал ее. Как и полагалось Адаму, помнившему о рае, — неторопливо и нежно.

— Моя Ева, я люблю тебя, — тихо говорил он. — Не бойся, я держу… Так хорошо?

— Да. Только не торопись… В этом и в самом деле что-то есть, — шептала она. — Первобытное.

Она негромко застонала, голова ее упала на плечо Мити.

— Теперь ты настоящая Ева.

— После грехопадения…

В их раю по-прежнему царила темнота, и повисшее молчание все так же было наполнено немыми смыслами — но совсем другими. Ева молчала о чем-то в своем углу, Митя безмолвствовал в своем.

— Ты жалеешь?

— Я хотела этого, — ответила она после паузы. — Ты, наверное, презираешь теперь меня?

— Разве Адам может презирать свою Еву?

— Мой Адам, скорей всего, еще не вернулся домой, — вздохнула печально Анна. — Я должна тебе сказать. Все, что здесь произошло с нами — просто случайность. Не знаю, что на меня нашло.

— Не надо ничего объяснять, — остановил ее Митя. — Конечно, это случайность. А случайности не нуждаются в оправданиях.

И вдруг зажглась лампочка.

— Да будет свет! — возликовала Анна и посмотрела на часы. — Девять часов. Если это вечер того же дня, в чем я совсем не уверена, то мы здесь пробыли три с половиной часа. Неплохо, да?

— Чудовищное везение, — ответил Митя, натягивая рубашку.

На пятом этаже, выходя, он обернулся в дверях:

— Да здравствует мир?

— Сотворенный первыми людьми, — засмеялась она и нажала кнопку шестого этажа.

В квартире горел свет и надрывно орал включенный телевизор. Но Матвея не было. Лениво отреагировав на это легким ругательством, Митя отправился в ванную приводить себя в порядок.

8

Исчезновение Матвея Митя обнаружил только через несколько дней. Ничего загадочного поначалу он в этом не находил. Пропажа соседа была столь же внезапной и характерной для хитрой и пьяной Матвеевой физиономии, как и его неожиданное появление в Митиной квартире год назад с нелепым прошением.

Однако остальные жильцы подъезда начали высказывать разнообразные расплывчатые и жутковатые предположения. Все они сводились к тому, что Матвея похитили. При этом никто не мог внятно и доказательно объяснить свою уверенность в этом.

Митя интуитивно пришел к выводу, что все дело в Камне. Сопоставив услышанное от хозяина кривых зеркал и слова умирающей матери Ильи, он понял, что Матвея «похитили» вместо него самого. «В Камнях заключены жизнь и время этого мира». — «Если все три Камня соберутся вместе…» — «За тобой придут. Жди».

Вот и пришли. Но кто пришел? Те же, кто охотился за архивом Старого Перца?

Решение идти к Фаддей Фаддеичу Мефистофельскому далось Мите нелегко. Но с ним был Звездный камень, и это придавало уверенности. Камень был его оберегом.

Митя был готов ко всему, и все-таки, едва он вошел в домик смеха, ему пришлось испытать нечто, похожее на удар по голове тяжелым и пыльным мешком. Сцена рисовалась душераздирающая: за ним захлопывается дверь, старик в панамке держит в протянутой руке пухлую пачку долларов, которая немедленно переходит к человеку, от одного взгляда на которого у Мити темнеет в глазах. Это был один из тех двух больничных орангутангов, а именно Андрюха — старшой. Рядом с ним стоял еще один, это был не Витенька, но с точно таким же невменяемым выражением неизящного лица. Моментально спрятав деньги в карман, Андрюха вцепился в Митю недоверчивым взглядом оплошавшего киллера. Впрочем, никаких злостных обещаний на будущее этот взгляд не содержал.