Елена Блонди - Хаидэ

Женщины тихо подползли к убитым, стараясь не высовываться под яркий солнечный свет, слушали — вдруг наверху что-то. Но оттуда слышался только ор кузнечиков и пение птиц, хлопающих крыльями над каменной короной. Попадая пальцами в уже заскорузлую корку крови, Хаидэ уважительно покачала головой — как расправилась подруга с врагами. Шепнула:

— Посвети.

Ахатта приблизила лучину к запрокинутому оскаленному лицу, повела ниже, светя на горло и порванную рубаху, открывающую безволосую грудь.

— Тириты, — тихо сказала Хаидэ, потащила рубаху ниже, открывая грубую татуировку на левом плече — след волчьей лапы, — что им понадобилось тут, в такое время? Никогда раньше…

Ахатта сунула ей лучину и поднатужившись, свалила труп. Под ним ничком лежал Ках, прижавшись мертвой щекой к животу Агарры. Хмурясь, дернула рубаху, рассматривая ту же татуировку.

— Все оттуда, из одних мест. Я думала, может какой бродяга, изгой, ушел в наем. Но кажется, нет.

Сверху что-то затрепыхалось, крикнул скрипучим грохотком фазан, Хаидэ, качнув маленькое пламя, быстро отвернулась к дыре, перечеркнутой ветками.

— Показалось. Видно, лиса гоняет птицу.

Ахатта осторожно, но настойчиво толкнула ее обратно к дырке в каменный коридор:

— Хаи, мальчик, кажется, плачет. Пойди проверь, я посмотрю остальных и тоже вернусь.

Хаидэ встрепенулась, прислушиваясь. Из дыры тянул молчаливый ветерок.

— Кажется, тихо.

— Поди. Он точно проснулся, я чувствую.

Хаидэ пролезла в проем и скрылась, унося огонек.

Ахатта перевела дыхание и убрала руку с плеча Агарры. Там, на сыромятном шнурке, сбившемся подмышку, тускло блеснуло серебро подвески. Женщина, медленно касаясь, ощупала пальцами металл и сглотнула. Тяжело дыша, потянула мертвеца за руку, приподняла за плечи, подтаскивая грузное тело к солнечному пятну. И бросив, уставилась на грубые линии на голой груди. Пробитые черной краской, вспухшие по краям, шесть линий складывались в ломаную фигуру с цепкими крючьями-лапами. Свежие шрамы багровели полосой, окаймляя черный рисунок. А в центре его солнечный свет тонул в серой невнятице. Казалось, сунь туда палец, он пройдет кожу и кость, уходя куда-то.

Медленно, будто плывя в плотной воде, Ахатта стянула на мужской груди края рубахи, пряча знак, и перевернула тело. Подтащила его подальше в темноту, обдирая о камни. Вынув кинжал, отсекла сыромятный шнур, сняла подвеску и сжала ее в кулаке, чувствуя кожей ладони острые углы. Шесть углов знака. В груди ее копилась ледяная пустота, а голову обдавало жаром. За кем пришли они, посланцы шестерки жрецов из Паучьих гор? За дочерью Энии? Или за ней — матерью пленного сына?

Оглянулась на темный проем и, нашарив на поясе пришитый потайной кармашек, спрятала туда серебряную подвеску. Вытерла руку о глину, царапая каменной крошкой. И поползла внутрь, чувствуя, как у живота горит спрятанная злая вещь.

— Тириты не делают вылазок так далеко. Если оказались тут, да еще с пленницей города у караванного тракта, значит, они сами отправились искать приключений. Или их кто-то послал. Да что с тобой, Ахи?

Хаидэ перестала забавлять мальчика и внимательно посмотрела на молчащую подругу. Вместо ответа та дунула на лучину. И уже в темноте сказала:

— Надо беречь огонь. Свежие ветки горят плохо, и тут будет сплошной дым. Как думаешь, солнце уже клонится от полудня?

— Да. А когда сядет, кто-то из нас выйдет на разведку. Если никто не придет, мы двинемся через степь пешком.

— Нет!

— Ахи, мы не можем сидеть тут вечно. И чего нам бояться, ты зарезала татей, а другие уже вряд ли вернутся. Иначе они уже были бы здесь.

Ахатта, помолчав в темноте, ответила:

— Хорошо. Я устала. Посплю.

— Ладно, — удивленно сказала Хаидэ, — спи, я не буду мешать.

Та легла, поджимая колени и обхватывая их руками, уставилась в темноту, лихорадочно обдумывая, что делать со своей находкой.

Техути с девушкой попали в лагерь с другой стороны и позже, — схватка Убога с преследователями уже закончилась. Утро набирало силу, высушивая росу, когда двое всадников въехали в лощину между холмами, сопровождаемые стражами. Силин, покачиваясь в седле, любопытно оглядывалась на маленькие палатки и очажки у входов.

— Вот как живут Степные осы! А я слышала, тут едят мертвых врагов и их трупы вялятся на вешалах под жарким солнцем.

— Кто говорит такую глупость, — недовольно отозвался Техути, а сопровождающий их мальчик-воин ухмыльнулся, разглядывая прямую спину Силин, и ее растрепанные косы. Она поймала его взгляд и смутилась. Сказала хмуро:

— Ну так. Там. Разные говорят.

Поняв, что Силин смутило внимание мальчика, нахмурился Техути. Ему стало интересно, а если бы этот стройный жилистый мальчишка вез ее через ночную степь и остановил коня. Так же сидела бы она верхом, делая вид, что не поняла мужского желания?

Но им навстречу быстро шел советник княгини Нар, и мелкие мысли вылетели из головы жреца. Он спешился, отдавая коня подбежавшему пастушку.

На ходу Техути кратко рассказал о прошедшей ночи, и Нар крякнул, услышав о том, что княгиня разрешилась от бремени в чреве древнего кургана. Покачал головой, дергая шнурок старой шапки, болтающейся за спиной.

— Трижды воин. Женщине, чтоб быть воином нужно быть трижды сильнее. Пока что у нее получается. Хорошо, что успели. Убог и семерка Асета уже скачут к Царям. Отыщут княгиню и привезут сюда.

— Я поеду тоже. Они под землей, Убог может не найти. Мы спрятали следы.

Нар смерил медное лицо египтянина насмешливым взглядом.

— От тебя, может, и спрятаны, да от этой трясогузки, что приехала с тобой. Но не от воинов. Не волнуйся, прочитают, как надо, и землю и траву. А тебе, как отдохнешь, ехать в полис, посланцем к Теренцию. Пусть готовит кормилиц и нянек, нам предстоит кочевье и негоже княгине трястись в женской повозке, держа у груди младенца.

Советник нахмурился.

— Ее собирались похитить, это нужно обдумать. Сын свяжет ее по рукам и ногам. А похоже, в наших степях собираются тучи.

— Туда четыре дня быстрого хода, — проговорил Техути, — да четыре обратно. Или с повозками — шесть.

— Не соскучишься, — грубовато ответил Нар, — может, повезет, и в полис отправишь ее тоже сам. Будете ехать обок повозки — ошую муж, одесную, гм, советник, за вами — отборный отряд. Мы пока соберемся и откочуем, а вы, устроив наследника, вернетесь напрямки, по звездам, минуя это стойбище. Так будет много короче.

— Я могу дождаться княгиню, и мы поедем в полис сами, — предложил Техути, — к чему ждать Теренция и гонять коней туда-сюда?