Кристофер Голден - О святых и тенях

«Ну, — подумал Дэн, — хотя бы один из нас может расслабиться».

Дэн только устроился в кресле, как снова началась реклама, и он разозлился. Похоже, к концу, когда тебе особенно интересно, рекламы становится больше. Ему было удобно, совсем не хотелось вставать, но желудок напомнил, что пришла пора перекусить, и он выбрался-таки из своего гнездышка. Взяв на кухне из шкафчика пакет печенья, он вернулся в гостиную.

Он открыл пакет с шоколадным печеньем, тотчас проснулся Макс, разбуженный шуршанием пакета. Дэн жевал печенье. Казалось, реклама никогда не закончится. Наконец снова начался фильм, Дэн потянулся за кока-колой — запить сладкое.

Разумеется, Макс тоже хотел печенья.

Дэн поднес к губам стакан, а Макс поставил передние лапы ему на колени и схватил несколько печений.

— Черт! — выругался Дэн.

Он пролил кока-колу себе на грудь и на колени, намочив остатки печенья, не облизанного его лохматым приятелем.

Всю дорогу до ванны Дэн ругался. Там он снял халат, прополоскал его в раковине и бросил в корзину с грязным бельем. Конечно, это было не первое пятно на старом халате и вряд ли последнее, но он все равно разозлился.

— Проклятье.

Вечер быстро превращался в кошмар, словно ставший продолжением тяжелого рабочего дня. Дэн понимал, что собака ни в чем не виновата, но ему отчаянно хотелось как следует врезать псу под зад.

Он пропустил большую часть фильма, и ни о каком удовольствии от него уже не могло быть и речи, однако Дэн дал себе клятву досмотреть фильм до конца, чего бы ему это ни стоило. Он сказал себе, что больше ему ничто не помешает. Что еще может случиться?

Дэн решил, что больше он не сдвинется с места. Даже если Санта-Клаус, черт бы его побрал, вывалится в гостиную из трубы, даже если дом загорится, Дэн не встанет с кресла, пока не прочитает слово «конец». Впрочем, это будет не слишком трудно — до последней реплики оставалось минут пять или десять. Он поспешил по коридору в сторону гостиной, где на мерцавшем экране что-то говорил Богарт.

В этот момент погасло электричество.

Дэн понял, что значит впасть в ярость. ПРОКЛЯТЬЕПРОКЛЯТЬЕПРОКЛЯТЬЕ! Проклятье!

Пару минут Дэну страшно хотелось что-нибудь сломать или разбить.

«Короткое замыкание, черт его подери», — сказал он себе.

Он пошел было в кухню, чтобы взять фонарик, но, сделав пару шагов, налетел на Макса. Пес подскочил и отошел в сторону, чтобы снова не попасть ему под ноги.

Дэн успел только дойти до кухни, когда Макс принялся лаять.

Сначала он зарычал, глухо и сердито, потом рычание превратилось в громкий лай, словно собака видела какие-то тени. Дэна это и пугало, и раздражало одновременно. Как правило, Макс спокойно реагировал на такие мелочи. Присмотревшись, Дэн с трудом различил в лунном свете, заливавшем комнату, очертания пса. Макс стоял в центре комнаты, поворачивал голову то в одну, то в другую сторону и лаял… непонятно на что.

Дэн быстро вернулся в темную кухню. Ему хотелось как можно быстрее починить неисправность, и он принялся шарить в кухонных ящиках и шкафах в поисках фонарика. Глаза у него начали привыкать к темноте, но в подвале ему не удалось бы найти щиток, без фонарика.

Дэн уже подошел к двери в подвал, когда лай сменился воем. Напряженный, пугающий вой наполнил весь дом, и раздражение Дэна переросло в страх.

Вдруг Макс перестал выть и тихонечко заскулил. Дэн в ужасе замер на месте. Медленно, словно против собственной воли, Дэн повернулся и зашагал назад в гостиную.

Каким-то непостижимым образом исчез даже лунный свет.

Дэн пытался разглядеть что-нибудь в темноте, но глаза никак не могли приспособиться. Он направил луч фонарика в комнату, но в кромешном, неестественном мраке фонарик высветил только крошечный круг.

И тут он услышал ужасные, чавкающие, влажные звуки. Он направил фонарик в сторону этих звуков. Свет упал на черную спину грабителя, и сердце у Дэна отчаянно забилось в груди, он судорожно втянул в себя воздух. Он испугался прежде, чем успел разозлиться на непрошеного гостя, и, хотя он любил своего пса, в это мгновение он совсем забыл о нем.

Слова застряли у него в горле, словно вода в запутавшемся шланге, но в конце концов, совсем не подумав о собственной безопасности, он выпалил:

— Что, черт подери, вы делаете в моем доме!

Грабитель, очевидно знавший о его присутствии, даже не вздрогнул, услышав его голос. Он медленно повернулся, и в тусклом свете фонарика Дэн увидел у него за спиной то, о чем совершенно забыл.

Макса.

— Я могу рассказать вам вашу судьбу, я умею читать будущее, — ответил незнакомец.

Пес лежал на спине с распоротым животом, а на полу были разложены его внутренности. Грабитель погрузил пальцы в тело собаки, и на его лице виден был какой-то исследовательский интерес, словно он производил медицинский эксперимент. Дэн осветил фонариком его лицо, и отвратительная улыбка о многом рассказала ему. Только сейчас он осознал, что на грабителе надета сутана с белым воротничком.

— Господи, Макс.

Дэна душили слезы и страх, чувство, совершенно для него новое.

— Да ладно вам, мистер Бенедикт, — сказал священник, вытирая руки о ковер и поворачиваясь к Дэну. — Внутренности животных часто используют для предсказания судьбы.

И Дэн не выдержал.

Он бросился на священника, размахивая фонариком, точно оружием, изо всех сил стараясь треснуть по голове непрошеного гостя… но гость исчез, а Дэн, вытянув вперед руки, упал лицом вниз на теплую, влажную массу, повторяя самому себе, что это совсем не то, что он думает.

Слезы текли по лицу Дэна Он сел, и его вырвало печеньем и холодным кентуккийским цыпленком, которого он ел на ужин, на ковер рядом с телом несчастного Макса Прошло несколько мгновений, он смог наконец отдышаться, но слезы по-прежнему катились по щекам. Сердце дико колотилось в груди, оглушая его, во рту остался вкус рвоты, он чувствовал запах Макса О бедный Макс! Дэн всегда был уверен, что готов к вторжению воров, к нападению на улице, к любой угрозе, он не представлял, что может столкнуться с таким безумием, с такой жестокостью.

— Где вы, черт вас подери? — прорычал он и принялся водить из стороны в сторону фонариком.

— О, я все еще здесь, Даниэль, — услышал он голос, слегка приглушенный, но звучавший совсем рядом. — Не волнуйся, я ни за какие сокровища не пропущу этого зрелища.

— Какого зрелища, ублюдок? Я убью тебя, будь ты проклят, вонючий безумец.

— Не думаю.

Луч фонарика стал укорачиваться, делался все слабее и вскоре освещал лишь небольшой участок перед Дэном. Правда, свет его не стал менее ярким, Дэну даже показалось, что он усилился, просто не мог разорвать окружавший его мрак.