Андрей Круз - Эпоха мертвых. Начало. Том 2 (вторая часть)

Когда третий извлеченный из пакетика бумажный листок полетел в сторону, я слегка подергал линь, привязанный к кусту. Ветка затрепыхалась, со стороны это выглядело так, как будто в кустах скрывается или птица, или мелкий зверь. Не пугает, но внимание привлечет. Так и получилось. Начавший было натягивать штаны кавказец замер, но не испугался и к оружию не потянулся.

В это время к нему сзади приблизился Васька, взмахнул моей телескопической дубинкой, той самой, что я снял с убитых в НИИ охранников, предварительно разложенной, с головкой, плотно обмотанной все тем же нейлоновым линем, чтобы череп не проломить, и бандит рухнул вперед как мешок с песком, даже не пикнув. Васька перепрыгнул через свежую кучу дерьма, оставшуюся после «клиента», мгновенно очутился у того на спине, залепил рот обрывком липкой ленты для ремонта шлангов из шмелевских запасов, достал из кармана еще один обрезок линя и начал сноровисто связывать пленному руки за спиной.

Я переместился к нему и занял позицию у древесного ствола, положив глушитель на заросшую мхом кору. Если кто сунется, то сумею его срезать без лишнего шума. Васька же извлек из ножен НР-2, быстро наискось перемахнул лезвием резинку трусов. Штаны у него и так расстегнуты, теперь тому придется бежать, удерживая их связанными за спиной руками. Занятие это сложное, требующее немалой сосредоточенности и очень отвлекающее от мыслей о побеге и сопротивлении.

— Давай, потащили.

— Успеем. Пускай просыпается. — прошептал Васька, похлопывая «клиента» по щекам.

Это подействовало и через минуту тот открыл глаза, хотя и изрядно мутные. Не давая тому очухаться окончательно, мы поставили его на ноги, я подхватил с земли трофейный РПК, отстегнул от него «банку» магазина, запихал ее пленному в разгрузку, а пулемет подвесил ему же на шею, пусть сам все тащит. Подхватил с земли свалившиеся штаны, подтянул их, дав ему нащупать руками их пояс, после чего толкнул его в плечо, задавая направление движения: «Давай, пошел!».

Тот тормознул, и я ударил его глушителем пистолета в почку. Это подействовало. Пленный охнул сквозь пластырь и побежал. Теперь главное — не давать останавливаться. Сейчас у него туман в мозгах развеется окончательно он поймет, что его уводят, в то время как его друзья совсем рядом, буквально в паре шагов, и стоит хоть как-то подать знак… Вот такие мысли надо пресекать сразу и гнать пленного на пределе его возможностей, стимулируя прикладом, ножом или чем-то подобным.

Автомат по прежнему висел у меня за спиной, а вел я пленного, угрожая бесшумным оружием. Это тоже психологический ход, это показывает, что ты действительно собираешься его убить, если что-то пойдет не так. Если бы я угрожал автоматом, то он мог бы подумать, что я не выстрелю, опасаясь шума. А вот то, что автомат за спиной, а угрожаю я бесшумным пистолетом, и есть ясный знак того, что я его завалю, не задумываясь.

Мы пробежали до того места, где перешли ручей вброд, перетащили пленного на другую сторону, углубились в лес на противоположной стороне. Стараясь не оставлять следов, добежали почти до первоначальной позиции, снова свернули, уже в сторону машин. Пленному задуматься не давали, гнали его на пределе возможностей, подгоняя оплеухами.

— Леха, отходим к машинам. — скомандовал я в трансивер.

— Принял, снимаемся. — донесся ответ.

Пленный все же немного очухался, начал крутить головой по сторонам, оглядываться и снижать скорость. Пришлось его вразумить снова, и он ускорился.

— Тань, это мы, не стреляйте. И давайте к машинам. — заранее сообщил в эфир я.

— Понятно.

Я заметил, что пленный с некоторым удивлением посмотрел на двух вооруженных до зубов девиц, но долго удивляться ему не дали. Васька на пинках загнал его на заднее сиденье «уазика», привязал его руки за задней спинкой сиденья, к металлической поперечине, установленной там для укрепления кузова, натянул на голову заранее припасенный тряпочный мешок от ботинок «Коркоран». Теперь не рыпнется. Прибежали Сергеич и Леха, и пленный окончательно, судя по выражению лица, потерял надежду вырваться. Машины завелись и поехали через кустарник в сторону просеки.

— Э, штаны поставь на место, а?

Пленного привязали к опорному столбу крыльца, связав руки за спиной. В процессе привязывания расстегнутые штаны свалились вниз. Ботинки с него тоже стащили и забросили в кусты подальше, чтобы не воняли тут. Зачем? А затем, что человек без обуви мало способен к побегу. Равно как и в брюках без пуговиц, которые мы у него отрезали и тоже разбросали по окрестностям.

— Поставим, поставим, не ссы. — сказал Васька и морщась, подтянул бандиту штаны. Тот с облегчением плюхнулся на них задницей. Присутствие вокруг особ женского пола смущало его окончательно.

— Так, орел комнатный, начинаем беседу. — сказал я. — Представься для начала, кто такой и откуда.

— Мага, из Махачкалы. — уже с готовностью представился он.

— Хорошо Мага. — сказал я, глядя ему в глаза. — Первый шаг к нашей будущей дружбе ты уже сделал. Теперь ты будешь нам рассказывать обо всем, о чем знаешь, правдиво отвечать на вопросы, и стараться помочь. За это я обещаю не отрезать тебе пальцы, не ломать кости в ступнях, и не жечь ноги на костре. Если ты нам помогать не станешь, то я начну с костей. Мы не менты, не вертухаи, мы даже не военные, так что для нас законов и правил нет.

Я вытащил из разгрузки дубинку, которую Васька мне вернул, и со свистящим щелчком разложил ее. А я ее даже в руки пока не брал, с тех пор, как снял ее с пояса убитого в первый раз Олега Володько. От этого звука Мага слегка вздрогнул. Я знал, что так и будет. Особенность кавказских людей такова, что зачастую смелые до отчаянности в кругу своих, оказавшись в одиночестве, вне стаи, когда никто их не видит, они теряются. И именно в этом случае их легко «исповедать» на любую тему. А вот если их будет двое, то «исповедь» пойдет сложнее, они начнут задумываться о том, что они подумают друг о друге.

— Слушай, что я могу знать, а? — запустил пробный шар ухода в отказ Мага. — Мое дело маленькое, где поставили, там и стоял.

Такие мысли надо пресекать в корне и я с маху ударил его головкой дубинки по голени, хоть и не изо всех сил. Но боль все равно должна быть страшная, когда стальной подпружиненный наконечник врезается в почти неприкрытую кость. Удар рассек кожу, потекла кровь, Мага взвыл так, что с кустов птицы вспорхнули.

— Ты что делаешь, а? Зачем бьешь? — заорал он возмущенно.

— Чтобы ты был общительным, Мага. — спокойно сказал я, похлопывая себя дубинкой по ладони. — У нас времени вагон, тебя здесь никто не найдет. Буду ломать тебе кости в ногах, пока не надоест. Пока не сломал, заметил? Пожалел. Ну что, задавать первый вопрос, или приложить по второй ноге?