Эдуард Веркин - Чудовище с улицы Розы

Мне было, с одной стороны, хорошо, с другой – как-то не по себе. Хорошо оттого, что я будто вернулся домой, пусть не совсем в свой, но все-таки в дом. А не по себе потому, что я был один. Я – и холмы со всех сторон, а в холмах кто только не водится...

Я выпил кипятку, закутался в ватник и стал старательно засыпать. Но не получилось. Сначала мыши мешали, затем прогорели дрова, и мне пришлось вставать и подбрасывать в топку поленья.

А потом в дверь постучали.

Сначала я решил, что мне послышалось, но стук сразу же повторился.

– Кто? – спросил я.

– Я, – ответил детский голос.

Я вскочил с топчана. Детский голос ночью, в заброшенном доме... Ненормальность какая-то. У меня промелькнула даже идея, что это Римма меня выследила здесь.

– Не бойся, – сказал голос. – Я Леха.

– И что?

– Я сын Сухого.

– У Сухого не было никакого сына.

– Был, – заверил меня голос. – Еще когда папка тут работал, я был. А потом, когда детдом закрыли, папка к нам в деревню переселился.

– Какой у него руки нет, правой или левой? – спросил я.

– У него обе руки есть, – ответил этот Леха.

Я убрал лом и открыл дверь. В котельную протиснулся парень в таком же, как у меня, ватнике и в огромных солдатских сапогах. В руках у парня было такое же огромное ружье.

– Ружье убери, – сказал я. – А то еще выстрелишь.

– Тебя как зовут? – Леха поставил ружье в угол, уселся у котла и стал греть руки.

Я назвался.

– А я Леха. А это карабин.

– Ты уже говорил, что ты Леха. Значит, ты сын Сухого?

– Ага. Сначала отец присматривал за вашим домом, а потом он болеть стал, не мог уже. Мне велел присматривать. А год назад помер он, похоронили его тут недалеко на холме. Ну, а я все присматриваю...

– Я не воровать пришел.

Леха усмехнулся:

– Тут воровать больше нечего, все уже своровали. Мне отец сказал – если кто вдруг вернется, ты помоги ему. Тебе что-то нужно ведь, да?

– Я хотел кое-что спросить. Узнать кое-что...

– Ты хочешь спросить о ведьме?

И Леха улыбнулся.

По спине у меня побежали мурашки.

– Почему ты решил, что о ведьме? – спросил я.

– Не знаю. У тебя лицо такое. Испуганное. Я видел такие лица...

Леха посмотрел на дверь и снова припер ее ломом.

– Такие лица бывают у тех, кто встретился с ведьмой.

– Почему ты называешь их ведьмами?

– Значит, я угадал. – Леха взял свой карабин, клацнул затвором, выщелкнул из магазина патрон.

Патрон блестел, в отблесках печи он казался красным и острым. Красивая вещица.

И вдруг Леха резко кинул его мне.

Я уклонился, патрон стукнулся о поленницу и скатился на пол.

– Ты чего? – Я нагнулся и поднял патрон с пола.

Леха внимательно смотрел на меня.

– Чего кидаешься? – снова спросил я.

Леха не ответил. Я хотел вернуть патрон ему, но потом решил оставить себе и спрятал его в карман.

– Ты меня извини. – Леха снова приставил карабин к стене. – Я сказал, что отец умер, это не совсем так. Он не умер, он пропал в лесу.

– Как?

– Это длинная история...

– У нас до утра полно времени. – Я подбросил в печку дров. – Что может быть приятнее сказки, рассказанной ночью?

– В этих сказках мало приятного, – ответил Леха. – Это страшные сказки. Но ты ведь приехал, чтобы их слушать. Так что слушай.

Леха сделал паузу, я услышал, как где-то в холмах жутко кричит настигнутый совой заяц, затем Леха стал рассказывать:

– С тех пор как закрыли приют, отец перебрался в поселок, он там, возле реки. Стали мы жить хорошо, отец устроился на лесосеку, получал он тоже хорошо. Работа посменная была, сутки работаешь, трое отдыхаешь. Они на вездеходе уходили на делянку, вырубали ее, а потом возвращались. Все было вроде нормально, а затем вдруг случилось. Однажды отец вернулся из леса какой-то неспокойный. Ни обедать не стал, ни в баню не пошел, а сразу принялся что-то искать. Мать спрашивала, чего он ищет, а он не отвечал. Злой стал, перерыл весь дом. Но, видимо, так и не нашел. На следующую смену он отправился, прихватив карабин. Вот этот как раз. Потом вдруг стали дети пропадать. Найти не могли. Нет, сначала стали пропадать животные, но на это внимания никто не обратил, мало ли, собака в лес убежала или корова там заблудилась. Все бывает. А затем дети. Трое. Пошли за грибами, недалеко пошли, совсем рядом, за реку. Искали, почти десять дней искали, бесполезно все, потом решили, что в болото провалились. И отец мой тоже искал, правда, не со всеми вместе, а где-то сам, отдельно. Четыре дня из тайги не вылазил, а вышел – сам не свой. Рука обмотана тряпкой, кровоточит. Мать стала спрашивать, что произошло, а отец сказал, что волк на него напал, еле отбился. И снова принялся дом перетряхивать. А потом будто вспомнил что-то, заорал радостно и убежал, а через два часа вернулся с каким-то свертком. Мать спросила, что это, но отец не ответил, ушел в сарай и до вечера там копался.

Утром в поселок приехала милиция, и мы узнали, что ночью пропал еще один парень. Причем даже непонятно, как, родители говорили, что на ночь и двери, и двор закрывали, а все бесполезно. Люди собрались и опять пошли искать в лес, со всего поселка собрали рабочих и из соседнего тоже. А отец почему-то не пошел. Весь день что-то делал по хозяйству, вечером курицу зарезал, зажарил, пообедали мы, спать легли.

На следующий день отец проснулся рано и принялся собираться в путь. Матери сказал, что у него есть идея одна. Когда собрался, подошел ко мне и сказал, что хочет поговорить, но не дома, а на улице. Он привел меня сюда. И все рассказал. Про ведьм. Но он их называл не ведьмами, а лесными людьми. Отец сказал, что в день, когда пропали ребятишки, он нашел в лесу одну вещь. И сразу понял, что скоро что-то случится. А на следующий день он встретил лесного человека. Он его сразу узнал, потому что...

– Потому что глаза, скулы, форма челюстей образуют на лице...

– Знак, – закончил Леха.

– Точно, – кивнул я. – Знак. Звериную сущность выдающий.

– Ага. Леспромхоз продвинулся слишком далеко в тайгу и потревожил лесную тварь. И она пришла к людям в поисках еды. Отец рассказал мне про них и рассказал про то, как их можно отличить и убить. Отец развернул тот сверток, что он принес. В нем был обрез и несколько патронов. Пули на каждом патроне были исписаны маленькими значками. Я спросил, что это, отец сказал, что он не знает, но эти значки убивают лесных людей. Это какой-то древний заговор. Он оставил мне два патрона, а остальные зарядил в обрез. Там, в глубине болот, есть небольшой островок, сказал отец. На этом островке обитает эта тварь. Он сказал, что попробует ее подкараулить и убить. Я спросил, где, если что, нам его искать, отец ответил, что искать его не надо, если он сможет, он вернется сам. Он ушел в лес и не вернулся. Но детишки пропадать перестали. Через год один охотник наткнулся в лесу на отцовскую куртку, ее мы и похоронили. И все.