Михаил Ладыгин - Дочь вампира

— Продолжайте! — настойчиво потребовал я. — Кто ваш отец? Почему ему завидуют болотовские упыри?

— Я дочь графа Дракулы! — в голосе Насти прозвучала такая гордость, что я опешил.

Да и сама она преобразилась. Поза её стала какой-то изысканной, а в глазах мелькнула аристократическая надменность. Что это было? Голос крови или защитная реакция при мысли о том, что её поднимут на смех?

Я призадумался. Теперь мне следовало выиграть время, чтобы разобраться в новой ситуации.

— Послушайте, Настя! Скажите мне на милость, как это вас угораздило? Точнее, как граф Дракула сподобился… О, проклятье, я запутался, — я изобразил полное смятение. — Проще говоря, я всегда полагал, что Дракула, посещавший, если верить писателям, Англию и США, тем не менее, никогда не бывал в России.

— Ну, и что из этого следует? — раздражённо прервала меня Настя. — Разве мама не могла поехать в Трансильванию?

— А она туда поехала? — я продолжал прикидываться идиотом.

— Перестаньте! Вы опять паясничаете? — Настя не чувствовала расположения к шуткам. — Да, она работала там. Кстати, я родилась за границей, да и моя сестра тоже.

— Зачем же вы приехали в Россию?

— Этого я не знаю. Знаю лишь, что мама хотела вернуться к папе, но не успела. Её зарезал какой-то негодяй из-за пары золотых серёжек…

В глазах Насти блеснули слёзы. Она сжала кулачки, отвернулась. Мне стало грустно. Бедная девочка! Маму убили, а папа-то за границей, да к тому же ещё и вампир, даром что граф!

— Чем я могу помочь? — сухо спросил я.

Настя оживилась. Слёзы высохли. Я понял, что достиг желаемого эффекта.

— Во-первых, — деловито начала она, — сделайте что-нибудь с этими студентами. Они же погибнут!

— Исключено, — резко оборвал я Настю. — Я спросил, что я могу сделать для вас? Я готов помочь вам, но я не собираюсь пасти идиотов.

— Хорошо, к этому мы ещё вернёмся, — не сдавалась Настя. — Во-вторых, если можете, помогите мне не попасть в компанию моего дядюшки.

— Передумали становиться вампиршей?

— Вовсе нет, — фыркнула она. — Но я не желаю делать что-либо под нажимом. Я сама хочу определять свою судьбу.

— Похвальное желание, — одобрил я. — Но вы ещё не рассказали мне о причинах зависти болотовских вампиров к вашему отцу. Неужто их привлекает родовой титул или богатства? Что-то не вериться.

Настя нахмурилась. Я понял, что моя ирония ей неприятна. Однако она сдержалась и попыталась ответить.

— Вряд ли я смогу сама объяснить причины такой зависти. Но граф, мой отец, не раз говорил с мамой. Если вам угодно, я могу изложить его точку зрения.

— Сделайте милость! — я был великодушен.

— Мир вампиров очень похож на мир людей. Там тоже есть своя социальная иерархия, своя интеллектуальная элита и свой люмпен-пролетариат. Местных, болотовских вампиров, граф с презрением называл «большевиками» или «уголовниками». По его мнению, каждый из них цепляется за своё призрачное существование, преследуя сугубо эгоистические цели. Но страх перед живыми заставляет их держаться в пределах Болотова тесной общиной. А это порождает неизбежный голод, который делает их опасными.

— О, как же всё понятно! — я не смог удержаться от язвительной иронии. — Кучка голодных вампиров, набрасывающихся на всех приезжих и трясущаяся от страха при виде любой осины, с одной стороны, и великолепный упырь-интеллектуал, выбирающий себе на ужин жертву в пятизвёздочном европейском отеле. Замечательная теория!

— Напрасно иронизируете, — Настя вновь вспыхнула от возмущения. — Вам никогда не приходило в голову, что очень долгое существование, пусть даже в качестве носферату, даёт определённые преимущества? Вы подумали, сколько книг можно за это время прочитать, сколькими навыками овладеть, сколько научных опытов поставить? Чем, вы думаете, занимался папа всю свою жизнь? Да будет вам известно, в магическом искусстве вы перед ним жалкий дилетант, а на философском симпозиуме он свободно мог бы цитировать любого из известных ныне философов…

— О да! Безусловно! — согласился я, но тут же добавил, — Однако всё это не отменяет необходимости днём отдыхать в сыром склепе, а ночью охотиться на презренных смертных для поддержания возможности вечно овладевать новыми философскими концепциями. И вот на этом уровне ваш аристократ-папаша ничем не отличается от дикаря-людоеда. Помните Момбасу, центральноафриканского императора?

— Ах, Алексей Станиславович! — Настя устало всплеснула руками. — Граф уже давно ни на кого не охотится. Его просят принять чью-либо кровь, ибо это даёт надежду почти на бессмертие. А он размышляет, достоин ли человек такого дара, не пойдёт ли он ему во вред.

— «Приходите ко мне на ужин», — приглашал паучок муху, — меланхолически резюмировал я.

— Оставим этот спор! — наконец-то терпение Насти лопнуло. — Я уже жалею о своей откровенности с вами.

— А вот это напрасно. Я не отказываюсь помочь вам. Я намерен истребить местных упырей всех до одного, но не собираюсь охотиться в Трансильвании.

— Для вашей же пользы, — девушка не удержалась от возможности отомстить мне за мои замечания, — из охотника там вы быстренько превратились бы в жертву. Там до вас охотились предостаточно, но не очень успешно.

— Оставим этот спор! — поддразнил я Настю. — Короче говоря, вам следует продержаться несколько дней, пока я не расправлюсь со всеми.

— День или два я смогу морочить им голову. Они очень заинтересованы в моей возможности входить без приглашения в ваш дом. Я стараюсь заинтриговать их.

— А я постараюсь, чтобы потом им стало не до вас. Мы ещё увидимся. При малейшей опасности приходите сюда.

— А как же студенты? — вставая, спохватилась Настя. — Их надо уберечь…

— Это ваша забота. Попробуйте выпроводить их из села.

— А если не удастся? — девушка смотрела на меня почти с мольбой. — Дайте мне хотя бы ключ от церковного домика. Пускай переночуют там. Может быть, одной ночи окажется достаточно, чтобы отрезвить их.

Мне вовсе не хотелось ставить под сомнение запасное убежище, в неприступности которого я сам убедился, но Настя проявила такую настойчивость, что я со вздохом отдал ей ключ.

Глава XIV. Студенты и штудии

Управившись с домашними делами, я взглянул на часы и приятно удивился. День был в самом разгаре, я мог позволить себе прогуляться. Свистнув Патрика, я запер калитку и бодро зашагал к лесу. Краем глаза я видел парящего над нами Корвина, полёт которого действовал на меня успокаивающе.

Местный лес оказался роскошным. У меня разбегались глаза от обилия грибов и ягод. Единственным, хотя вполне естественным для данной местности недостатком следовало признать обилие комаров. Казалось, весь лес звенел. Этот край, воистину, создавался для кровососов. Но даже комары не могли омрачить удивительного ощущения покоя среди могучих деревьев и дурманящего запаха не загаженного человеком леса. Я ел ягоды, наклонялся за крепкими боровичками, ловил взглядом пробегавшую по стволу ели белку, посмеивался над щенячьим восторгом Патрика, загнавшего в нору здоровенного барсука.