Борис Левандовский - Хэллоуин

– Стой! Ты что, так наклюкался, что ничего не видишь дальше своего носа? Или забыл, как нужно отвечать, когда к тебе обращается старший по званию?!

– А… это вы, товарищ политрук, – тихо произнес солдат, и в его лишенном интонаций голосе Глеб не уловил ни удивления, ни испуга.

– Какого лешего ты тут шляешься?

– Да вот, ходил на кладбище, посмотреть на свою могилку.

– Ты что мне голову морочишь! Как фамилия?

– Котов. Рядовой Котов из третьего взвода.

– Ты что, издеваешься?! Котов вчера погиб!

– Ну да, конечно, погиб. А если бы я был живым, зачем мне могилка?

– Да ты пьян в дымину! – Глеб едва не задохнулся от возмущения. – Иди в казарму, проспись, а утром ты у меня за свои глупые шутки получишь на всю катушку!

Ничего не ответив, солдат медленно побрел в сторону города.

Выбросив окурок, Глеб оглянулся. Дорога была пуста.

– Господи! – прошептал политрук, холодея от ужаса. – Я схожу с ума. Или уже сошел. Сначала принял мертвых бандеровцев за пьяных, теперь вот померещился Котов. А померещился ли? Ведь вот он только что тут стоял, рядышком. Неужели привиделось? А может, и правда вернуться, пока не поздно?

Схватив кол, как копье, он быстрым шагом пошел назад.

«Что я делаю? Ведь мне нужно на кладбище, – с удивлением подумал политрук, внезапно остановившись возле крайних домов. – Ах ну да, я хотел догнать этого солдата. Зачем? А может, это был и не солдат? Тогда кто – покойник, что ли? Куда же он запропастился? Ведь едва волочил ноги».

Глеб прислушался. Вокруг стояла мертвая тишина, которую время от времени нарушал доносящийся издалека тоскливый собачий вой.

«Наверное, действительно мне все это почудилось с пьяных глаз», – подумал он, решительно направляясь к конечной цели своего маршрута.

– Куда торопишься? – остановил Глеба знакомый голос, донесшийся от распахнутых ржавых ворот. – Присядь, расскажи, что там у вас новенького? А то мне тут одному так скучно.

От неожиданности Глеб вздрогнул и замер.

– А, это ты, Андрей? – спросил он внезапно охрипшим голосом, разглядев на скамейке возле сложенной из позеленевших от времени камней кладбищенской ограды сгорбленную фигуру.

– Я. Кому же еще? Да ты меня, Глеб, не бойся, я не кусаюсь. Присядь на минутку, отдохни. – Воронов смел снег с лавочки. – Тебе спешить не стоит.

– Это тебе уже торопиться некуда! – окрысился Глеб. – А я собираюсь домой вернуться пораньше, чтобы успеть поспать.

– Эх, политрук! – тяжело вздохнул его собеседник. – А ты совсем не изменился со времени нашей последней встречи. Такой же самоуверенный. И даже не пытаешься проанализировать происходящее.

– А что происходит? – Глеб с некоторым интересом взглянул на бывшего сослуживца.

– Скажи, а почему ты считаешь, что вернешься?

– А как же иначе? Что со мною может случиться? Мертвяки съедят, что ли? – улыбнулся Глеб, чувствуя, что начинает успокаиваться. – Или Вурдалак кровь высосет? Так у меня для него припасен осиновый кол, а если даже он не поможет, есть еще топор и табельное оружие. Полагаю, справлюсь как-нибудь. Почему это ты думаешь, что я тут останусь навсегда?

– Я не думаю, я знаю, – грустно улыбнулся Андрей. – А кол твой, кстати, не осиновый, а дубовый. Впрочем, это не имеет никакого значения. Этого выродка Вурдалаком народ прозвал не за то, что он пил человеческую кровь, а за его изощренную жестокость. Нет, политрук, тебя ни он, ни другие покойники не тронут. Они зла причинить уже никому не могут.

Ты сам себя погубишь. Умрешь от страха. Ведь ты, Глеб, в душе трус и боишься в этом признаться даже самому себе. А трусам на кладбище по ночам ходить не рекомендуется. К тому же ты в Бога не веришь, следовательно, тебе вроде и не пристало к нему за помощью обращаться. А тебе здесь никто не поможет, кроме него.

– Злорадствуешь? Собираешься отомстить за тот случай? Так вот знай, ничего со мной не произойдет! Назло тебе вернусь целым и невредимым, именно потому, что не верю ни в Бога, ни во всякую нечисть вроде тебя! – Политрук закурил, без особого удивления взглянул на пустую, заметенную снегом скамейку и уверенно направился к воротам.

«Где мне теперь искать эту чертову могилу? – с раздражением думал Глеб, шагая по центральной аллее. – Старшина говорил, что в конце нужно повернуть направо и пройти по дорожке метров тридцать. Слева будет могильный холмик без креста».

Он шел, стараясь не обращать внимания на встающие поодаль закутанные в саван фигуры, доносившиеся со всех сторон поскрипывания, шорохи, вздохи и стоны, на сиреневый флюоресцирующий туман, сгущающийся вокруг темного здания часовни.

«Все это мне кажется. Только кажется. Ничего этого на самом деле нет и быть не может», – убеждал он себя, чувствуя, как начинает чаще колотиться сердце и на лбу выступает холодный пот.

– Здравствуйте, пан офицер!

Удивленно подняв голову, Глеб взглянул на молодую женщину с заметно округлившимся животом.

– Хотите, я вас провожу? Я знаю это кладбище, как свои пять пальцев.

– Пойдем, Мария! – Вышедший из-за дерева мужчина взял женщину под руку. – Пан офицер и сам отыщет дорогу. Тут заблудиться невозможно.

Глеб поймал себя на мысли, что хочет перекреститься. С трудом поборов это внезапно возникшее желание, он тряхнул головой. Аллея была пуста.

– Чертовщина какая-то: призраки, голоса, видения! Кому об этом расскажу – не поверят. Неужели я напился до такой степени, что всякая хренотень мерещится? – тихо бормотал Глеб, крепко сжимая в потной ладони кол. – Фу, кажется, уже близко! Вон и конец аллеи, а там, как говорил старшина, повернуть направо. Теперь надо смотреть внимательно, чтобы не пропустить нужную могилу.

Внезапно Глеб почувствовал, что за ним наблюдают. Он огляделся и неожиданно метрах в десяти, возле стены, увидел средних лет мужчину, одетого в ненавистный мундир мышиного цвета с повязкой полицая на рукаве. Незнакомец злорадно ухмыльнулся, оскалив длинные клыки, с которых срывались крупные капли крови. Его взгляд излучал ненависть. Дикую, холодную ненависть, тяжелыми волнами растекающуюся в морозном воздухе. Глеб выронил кол и трясущейся рукой потянулся к кобуре. Видение исчезло.

«Господи! Да что же это такое? – Политрук тяжело дышал, чувствуя, как бешено колотится сердце. – Может, действительно уйти от греха подальше? Нет, уже, наверное, поздно. Ведь этот мерзавец скрывается где-то рядом. И если я к нему повернусь спиной – набросится сзади. Теперь у меня один путь – вперед. А чего это я, собственно говоря, испугался? Ведь он безоружен. А у меня и кол, и топор, и пистолет. Целый арсенал. Да неужели я не разделаюсь с этой сволочью?»