Майкл Крайтон - Пожиратели мертвых (13-й воин)

В тот вечер мы пристали к скалистому берегу, где имелось некое подобие пляжа, выложенного камнями размером с кулак взрослого мужчины. Здесь Беовульф и разбил свой лагерь. Он и его люди провели большую часть ночи в возлияниях и пьяных песнопениях возле костра. Хергер присоединился к общему веселью, и у него не хватало терпения хотя бы кратко пересказывать содержание песен, поэтому мне осталось неведомым, о чем они пели, но все были в тот вечер счастливы. Как выяснилось, уже на следующий день мы должны были доплыть до родины Беовульфа – земли, именующейся Ятлам.

Мы отправились в путь еще до рассвета. Было настолько холодно, что все кости у меня ныли, а тело болело от того, что мне пришлось спать на твердых, острых камнях. Итак, мы вышли в море, и на нас обрушились яростные волны и ледяной ветер. Мы плыли под парусом все утро, и в течение этого времени общее веселье и возбуждение окружающих меня людей только нарастало, они вели себя почти как дети или женщины. Мне было странно видеть вокруг себя этих могучих, суровых воинов, которые хихикали и перешучивались, словно наложницы в гареме халифа, и не находили в своем поведении ничего не подобающего мужчинам.

Перед нами появился выдававшийся далеко в море скалистый мыс. Его каменная стена вздымалась высоко к небу, преграждая нам путь вперед. Хергер сказал мне, что за этим мысом и находится город Ятлам. Пока норманнский корабль огибал скалы, я все смотрел вперед, желая поскорее увидеть легендарный родной дом Беовульфа, о котором мне столько рассказывали. Воины смеялись и шутили все громче, и я понял, что в основном это были грубые шутки, касающиеся планов развлечься со множеством женщин, как только отряд сойдет на берег.

В этот момент в морском воздухе явственно запахло гарью, мы увидели клубы дыма, и все разом замолчали. Когда мы обогнули мыс, я своими глазами увидел, что город на берегу горит. Все вокруг было окутано дымом, а кое-где еще полыхало пламя. Нигде не было видно никаких признаков жизни. Город и его окрестности казались абсолютно пустынными.

Причалив к берегу, Беовульф и его воины сошли на землю и направились в город Ятлам. Повсюду лежали трупы мужчин, женщин и детей, некоторые были обожжены огнем, другие изрублены мечами – бесчисленное множество тел. Беовульф и его товарищи хранили молчание и даже при виде этого кошмарного зрелища никак не выражали своего горя и скорби, а о слезах не могло быть и речи. Никогда в жизни я не встречал людей, которые бы так принимали смерть, как норманны. Мне самому при виде такого количества убитых людей несколько раз становилось плохо, но лица моих спутников были непроницаемы, словно каменные маски.

Наконец, не выдержав, я спросил у Хергера:

– Кто это сделал?

Хергер показал рукой в сторону, противоположную свинцово-серому морю, на поросшие лесом холмы. Над лесами висел густой туман. Хергер показал туда и не стал ничего говорить. Я спросил его:

– Они пришли из тумана? Он ответил:

– Не спрашивай больше ни о чем. Ты сам узнаешь об этом гораздо скорее, чем тебе хочется.

И вот произошло то, ради чего мы сюда прибыли: Беовульф зашел в еще дымящиеся развалины одного из домов и вернулся, держа в руках меч. Меч был очень большой и тяжелый, а огонь так раскалил его, что викингу пришлось обмотать рукоятку большим лоскутом ткани. Поистине это был самый большой меч, какой я видел в жизни. Длиной он был почти равен моему росту, а его плоский клинок в ширину равнялся двум положенным рядом мужским ладоням. Это оружие было настолько тяжелым, что даже Беовульф нес его с некоторым трудом. Я спросил Хергера, что это за меч, и тот коротко ответил: «Это Рундинг». Потом Беовульф приказал нам всем вернуться на корабль, и мы снова вышли в море. Никто из воинов даже ни разу не обернулся, чтобы посмотреть на догорающий город Ятлам; один я стоял на корме и провожал взглядом удаляющееся пожарище и утопающие в тумане дальние холмы.

ЛАГЕРЬ В ТРЕЛБУРГЕ

В течение двух дней мы плыли вдоль равнинного побережья среди множества островов, которые местные жители называют страной Данов. Наконец мы дошли до болотистого побережья, прорезанного целой сетью ручьев и рек, впадающих в море. У этих рек нет собственных имен, но каждая из них в отдельности называется «вик». Люди, живущие по берегам этих протоков и рек, именуются викингами. Этим словом издавна обозначают норманнских воинов, которые ходят под парусом вверх по таким рекам и нападают на поселения, расположенные даже далеко от побережья[14].

Здесь, в этой болотистой местности, мы причалили у поселения, называемого Трелбург, которое меня сильно поразило. Это не город, а скорее военный лагерь, и большая часть его жителей – воины, а женщин и детей среди них очень мало. Оборонительные сооружения лагеря Трелбург выстроены по римскому образцу с большим старанием и грамотностью и производят сильное впечатление своим внушительным видом.

Трелбург лежит у слияния двух рек – виков, которые, начиная с этого места, уже единым потоком несут свои воды в море. Основная часть города обнесена круглым земляным валом высотой в пять человеческих ростов. По гребню земляной насыпи идет плотный деревянный частокол, обеспечивающий дополнительную защиту при обороне. Снаружи земляной вал опоясан рвом, наполненным водой. Выяснить глубину этого рва мне не удалось.

Этот круговой вал поразил меня своей правильностью и симметричностью, но это еще не все. Со стороны, выходящей на сушу, город защищает дополнительный вал, выстроенный полукругом между двумя руслами рек, перед которым также вырыт залитый водой ров.

Само поселение находится за стенами внутреннего круга, в которых установлено четверо ориентированных по сторонам света ворот. Каждые ворота закрыты тяжелыми деревянными дверными створками, обитыми листами железа, и находятся под охраной множества стражников. Другие охранники постоянно патрулируют по валу и несут свою вахту днем и ночью.

В самом городе находится шестнадцать деревянных строений, совершенно одинаковых: это длинные дома – так их называют сами норманны. Их стены немного выгнуты наружу, и, таким образом, дома напоминают перевернутые лодки со срезанными носом и кормой. В длину они достигают тридцати шагов, а ширину в середине имеют большую, чем на концах. Поставлены они следующим образом: четыре длинных дома расположены квадратом, и шестнадцать домов образуют в общей сложности четыре таких квадрата[15].

В каждом длинном доме имеется только один вход, причем эти входы устроены так, что, выходя из одного дома, человек не видит дверей соседнего. Я спросил у Хергера, в чем смысл такой конструкции, и вот что он мне ответил: