Дэн Симмонс - Зимние призраки

Отправляясь сегодня днем за покупками, он нигде не оставлял включенных ламп. И сейчас первый этаж тонул во тьме, но на втором…

На втором этаже горел свет.

Глава 8

«Что же, черт возьми, происходит?» – размышлял Дейл, сидя в вонючем «бьюике», глядя на мерцающий в верхнем левом окне свет и слушая, как ударяют в ветровое стекло комки мокрого снега.

Он задним ходом вывел раздолбанный автомобиль по длинной подъездной дороге на Шестое окружное шоссе и поехал обратно на юг. Дейл за свою жизнь пересмотрел немало фильмов ужасов и знал, что по роли ему полагается сейчас одному войти в темный дом, крикнуть: «Эй, есть тут кто-нибудь?», опасливо подняться по лестнице, а затем погибнуть от рук маньяка с топором. Либо так, либо это Сэнди Уиттакер вошла, открыв дверь своим ключом, разрезала слои пластика наверху и теперь в обнаженном виде дожидается на кровати.

«И пусть катится к дьяволу».

Дейл перевалил через второй холм и остановился перед знаком «Стоп» при выезде на Джубили-Колледж-роуд. Он понятия не имел, куда ехать.

«В Монтану», – пришел в голову ответ.

Нет, это не выход. Во-первых, у него не было никакого желания бросить свой «лендкрузер» стоимостью в пятьдесят тысяч долларов и получить взамен этот провонявший застарелым табаком древний «бьюик», а во-вторых, ему некуда было податься в Монтане: ранчо сдано в аренду, дом в Мизуле с некоторых пор превратился во вражескую территорию, в университете не было работы.

«Оук-Хилл?»

Это не лишено смысла, ведь его машина там, и она будет готова завтра днем. Но Дейл не мог вспомнить, есть ли в Оук-Хилле мотель, а если и есть, то, конечно, самого низшего сорта.

Он пересек Джубили-Колледж-роуд, проехал по узкой дороге через замерзшие поля к шоссе 150А и по нему до поворота на восток, на пустынное шоссе 1-74. Через двадцать пять минут он был в Пеории. Миновав Военный мемориал, Дейл свернул к заведению под вывеской «Уютные номера», расплатился чеками «Аме-рикан экспресс», попросил у парня за стойкой зубную щетку и отправился наверх. В комнате пахло средством для чистки ковров и еще какими-то химикатами. Кровать «кинг-сайз» была почти неприлично грандиозна. На телевизоре лежал буклет с предложением новых фильмов, в том числе и мягкого порно.

Дейл вздохнул, вернулся к «бьюику» и достал из него пакет с соками и кое-какой снедью, потом порылся в другом пакете, выудил купленный сегодня тюбик зубной пасты и бросил его к продуктам. На переднем пассажирском и заднем сиденьях и на полу остались пакеты с покупками еще на двести тридцать долларов. Он отнес продукты наверх, сбросил ботинки и свитер, настроил телевизор на канал Си-эн-эн и устроился поудобнее с упаковкой инжира в одной руке и апельсиновым соком в другой. Через некоторое время он выключил телевизор, пошел в ванную и почистил зубы.

А потом лег спать.

Дейл проснулся от некоего всепоглощающего, пробирающего с головы до пят, вызывающего сердцебиение отчаяния, которое неизменно охватывало его в четвертом часу утра. Он бросил взгляд на будильник: три двадцать шесть.

Он сел на кровати, включил свет и провел ладонями по лицу. Руки тряслись.

Из беспокойного сна его вырвал не кошмар, а невесть откуда появившееся ощущение, будто приближается конец света. Нет, не совсем так. Это была твердая уверенность, что конец света уже наступил.

Завершение века и тысячелетия Дейл воспринимал тяжело. Конечно, к этому времени вся его жизнь обратилась в дерьмо, он пытался убить себя, но хуже всего была глубокая и непреодолимая убежденность, что все важное для него остается позади, в прошлом столетии. И вот сейчас эта убежденность сделалась всепроникающей, совершенно опустошающей душу.

«Господи, – спохватился Дейл, – ведь прозак, флю-разепам и доксепин остались на ферме Дуэйна». Он невольно улыбнулся. Неведомо кто зажег на втором этаже фермы свет, а профессор Дейл Стюарт с ума сходит оттого, что лишился своих таблеток. «Скверно, – пришла в голову очередная мысль, – “саваж" остался там же».

Дейл покосился на телефон. Можно было бы позвонить доктору Холлу. В Монтане сейчас около половины третьего ночи. Психиатры наверняка привыкли к неурочным звонкам.

«Ну, и что я ему скажу? Что Черный Пес вернулся?» Это определение глубокой депрессии Дейл позаимствовал у Уинстона Черчилля, которого многие десятилетия терзал его личный Черный Пес. Черчилля спасали занятия живописью.

«А почему Черный Пес вернулся?» Дейл зашел в ванную, налил воды из-под крана в один из небольших пластиковых стаканчиков, гигиенически упакованных ради его блага, вернулся, сел в маленькое кресло и задумался: «Я не хочу бежать отсюда. А почему? Ферма Дуэйна, Элм-Хейвен, Оук-Хилл, Ка-Джей Конгден и даже Мишель Стеффни запросто могли нагнать депрессию. Разве так уж плохо уехать прямо сейчас?»

Нет. Мизула и ранчо теперь за пределами его досягаемости. Он это знал. Как и то, что если вернется, то, вполне вероятно, доведет до конца начатое год назад четвертого ноября.

«Но почему именно этот старый дом? Почему Элм-Хейвен?»

Потому что он издавна связан с ними. Потому что здесь все изменилось к худшему, как и он сам. Ему необходимо перекинуть мостик в собственное детство, к Дуэйну, отыскать что-то хорошее внутри себя, найти причину, по которой он стал писателем и преподавателем.

«И еще книга. Это единственное место, где я могу ее писать».

Впервые за последнее время он отчетливо осознал, что собирается потратить свой творческий отпуск на роман о Дуэйне, об Элм-Хейвене, о 1960-м, о лете, оставившем столько печальных воспоминаний, и в конечном итоге – о самом себе.

«Ох уж это тщеславие!»

Но он-то понимал: потребуется огромное смирение, чтобы написать этот роман, душевная скромность, а не академическая, историческая, коммерческая и авторская расчетливость, которую он вкладывал в свои истории о горце Джиме Бриджере. Он будет писать для себя. И чтобы исполнить задуманное, ему необходимы записные книжки Дуэйна и дом, где жил Дуэйн.

Зажужжал обогреватель. Какой-то большой грузовик, рыча на нижней передаче, тащился по проезду мимо Военного мемориала. Дейл выключил свет и снова заснул – без прозака, флюразепама и доксепина.

– Стюарт! Дейл… Стюарт!

Дейл замер у входа в гараж, где механики заканчивали надевать новые шины на колеса его «лендкрузе-ра». Он мгновенно узнал голос, но, словно не веря собственным ушам, обернулся через плечо.

К нему по заляпанной машинным маслом бетонной дороге, задыхаясь от быстрой ходьбы, шагал Ка-Джей Конгден. Шериф держал руку на кобуре револьвера.

Дейл застыл на месте.

– Миллер, да? – произнес Конгден. – Том Миллер? Ага, как же! Я так и знал, что где-то уже видел твою гнусную рожу.