Анна Велес - Зов в сумерках

— Точно, — подтвердил Макс и ласково улыбнулся Прасковье. — Она свое дело знает.

— А то! — довольно усмехнулась хозяйка, разливая клюквенную. — Чай, по старинным рецептам делаю. Один старый умник подарил, за особые заслуги.

В чем состояли эти заслуги, сомневаться не приходилось. Елена понимающе улыбнулась Прасковье, а та в ответ рассмеялась молодым задорным смехом. Выпили за знакомство. Налили по второй. Вино оказалось просто необычайно вкусным. Опьянения не чувствовалось пока, с ног с первой же стопки не валило. Но Елена на всякий случай накинулась на закуску.

— Господи, как чудесно-то, — блаженно жмурясь, поделилась она впечатлениями. — Прасковья, уж не ведьма ли вы, случаем?

— Нет, девочка, что ты, — ласково ответила хозяйка. — Я так, по мелочи. С травками что приготовить, чтоб есть да пальчики облизывать. Ну, отвары для здоровья, чтоб не хворали, да на сторону не смотрели, чтоб девкам в родах помочь. Приворотить кого могу. Но… Это для себя больше, в свое время баловалась.

Ее глаза засветились мягким нежным светом, будто сквозь годы видя тех, кого свели с ней чары. С прежней любовью и лаской.

— Ох, Прасковья, — с ласковым упреком покачал Макс головой. — В прежние годы… Да к тебе и сейчас многие дорожку прокладывают. Помнят.

— Да я хоть сейчас, — напыжился Серега игриво.

— Молод ты для меня, — иронично осадила его Прасковья. — А ты, девонька, ко мне не за этим ведь пришла. Не за зельями да заговорами. И уж явно не вино пробовать.

— Каюсь, — согласилась Елена. — От вина отказывалась зря. А вообще… Дело у меня тут, Прасковья. Может, чем поможете?

— А ты спрашивай, — разрешила хозяйка, знаком приказав Максу наполнить стопки. — Может, чем и помогу.

— Да вот… — немного растерялась Елена. — Дело-то необычное. У вас тут людей едят. А мне найти надо того, кто ест.

— Упыря поймать хочешь? — удивилась Прасковья.

— В целом да, — ответила Елена. — Но пока просто понять надо, что здесь да как. А там и найду его. Если повезет.

— Так что узнать-то хочешь? — спросила хозяйка.

— Прасковья, — решил помочь Макс. — Ты же деревни заброшенные помнишь? Когда там еще люди жили?

— Помню, конечно, — немного грустно ответила она. — Любовь там я свою встретила. Красавец был, но и козел редкий. За каждой юбкой вился, а я ночи напролет рыдала, проклинала, а потом прощала и опять к нему бегала. Он там жил в деревне, что от развилка напрямик…

Елена резко поставила стопку на стол. Она уже знала. Догадывалась, что услышит дальше. И меньше всего сейчас ей хотелось причинять этой красивой и мудрой женщине боль.

— Третья изба от околицы, — прямо глядя Елене в глаза, сказала Прасковья. — Вот только счастье мое не сложилось с ним. Уехал он, а я на сносях была. Да с горя и потеряла дите. А потом замуж вышла, но тосковала… Вернулся потом, да уж поздно… И умер он давно, как и муж мой. В лесу пропал, непутевый мой…

— Как умер? Давно? — искренне удивился Серега.

— Да лет уж десять как. — на глаза ее навернулись слезы.

— Ты расскажи, Прасковья, — попросил Макс, ласково поглаживая ее руку.

— А что рассказывать-то? — пожала плечами женщина, украдкой вытирая глаза. — Красивый был, статный… Да странный. Как посмотрит на меня, так и душа в пятки ухает. Уехал он. Я замуж вышла, двух сыновей родила. Мужа любила, не так, конечно, но привыкла. Стерпится, слюбится. А потом умер Петя.

— Муж? — решила пояснить Елена.

— Он самый, — кивнула Прасковья и пригубила вина.

Макс, Серега и Елена про выпивку забыли, жадно ждали продолжения.

— По пьяни в овраг зимой упал и замерз, — продолжала вспоминать хозяйка. — А ведь не пил вообще. Меня ругал за то, что варю пойло. Хотя какое ж это пойло? — На миг в ее глазах мелькнула задорная улыбка. — Осталась я с детьми, жили спокойно, хозяйство поднимали. А потом… Пришел он, милый мой.

На глаза Прасковьи опять навернулись слезы.

— Встретила его, как положено. Скучала ведь. Но к нему уйти не смогла. Дети, хозяйство. Жизнь моя уже другая была. Так встречались, как сейчас молодые говорят. Да, Серенечка?

Он кивнул, робко улыбнулся, с восхищением глядя на нее.

— А потом и он пропал. В лесу пропал. Медведь задрал, наверное, — предположила она грустно.

— Его нашли? — поинтересовалась Елена.

— Нет. — Хозяйка скорбно покачала головой. — Никаких следов.

— А дом так и стоял заброшенный? — Макс, как мужик хозяйственный, забеспокоился.

— Что ты, милый, — взмахнула на него рукой Прасковья. — Нет! Сын его приехал. Как вошел в дом ко мне, я чуть не упала. Отец вылитый. Одно лицо.

— Это его? — Елена достала перстень.

— Ох, — Прасковья схватилась за сердце. — Нашли, значит…

По щекам ее текли крупные молчаливые слезы. Макс встал и ласково обнял Прасковью за плечи, начал что-то ласково нашептывать ей на ухо. Серега сидел, понурившись. Елена поглаживала ее руки. Сложно в такой ситуации найти нужные слова.

— Это его колечко, милого моего. А его сын, как приехал, так уже с колечком. Видно, мальчику на память оставлял. — забрав у Елены перстень, Прасковья теперь вертела его в руке. — Помню, приехал когда молодой, в дом вошел, а я обед готовила. Как увидала, так ножом себе по пальцу от неожиданности. Он подскочил, кровь мою слизнул. «Что ж, ты, — говорит, — Прасковья. Нет тебе нужды для меня свою кровь лить». И пальцы мои целует. «Ты, как отец», — говорю. А он улыбается. «Что отец, что сын, а сердце твое, Прасковья». Ох, уж меня дети ругали. Молод он, тебе самой в сыновья годится, а ты его в постель тащишь. А как не тащить-то. — Она немного виновато пожала плечами. — Я ж с ним, как глаза закрою, отца его представляю. Иногда мне даже казалось, что чудо это. И что милый мой помолодел да ко мне вернулся…

Хозяйка дома пристально, вопрошающе смотрела Елене в глаза. Чувствовала она ответ, знала. Елена лишь кивнула, да опустила взгляд в недопитую стопку. Макс отошел от Прасковьи и глотнул свою порцию залпом. Прасковья заплакала, спрятав лицо в ладонях. Не по умершему любимому, а потому что поняла…

— Чудной он всегда был, — глухо сказала она, немного успокоившись. — Травы знал, глаз у него плохой был. Ведь это он меня научил всему. А сам-то намного больше ведал. Его за спиной колдуном звали. И уезжал он за книгами какими-то. И свои у него были. Неужели мало?

— А сын в него пошел. — Это был не вопрос, а утверждение, Елена просто старалась быстрее закончить тягостный разговор.

— Конечно. — Прасковья горько улыбнулась. — Даже сильнее он стал, когда… Я боялась его, отдалялась, хоть и больно мне было. Последний год он и сам не приходил. Наверное, за старое принялся. Мало ли юбок в деревне?