Ивановка - Юлия Михалева
Вот теперь другое дело. Варя даже облегчение ощутила, а то «просто пряжа».
– Да легко, – Фомин засунул моток в карман пуховика, отчего он оттопырился. Колобок в колобке.
Вопрос, почему баба Дарья озадачила его, а не Варю, не задал – или даже не задумался об этом, или вежливость решил проявить. Он взглянул на их напольные часы с римскими цифрами на циферблате – Варя до сих пор не особо привыкла к ним:
– Собирайся, Варя, поедем.
Сборы заняли не больше минуты. Когда Варя уже застегивалась, Фомин вышел покурить на крыльцо.
– И зачем ты меня с ним отправила? – не удержалась она.
– Посмотришь, что натворила, – спокойно сказала баба Дарья.
Наконец-то начинается! Уставшая ждать подвохов и последствий Варя во второй раз выдохнула.
– И что же я натворила?
– Вот и поглядишь. А то что я с тобой как с малой какой-то и неразумной. Сама сделай выводы.
Варя зло рассмеялась.
– Да неужели?
– Но ведешь ты себя как ребенок. Никогда не думаешь о последствиях.
Варя направилась к двери.
– Тебе защита была нужна? Помощь нужна? – в спину спросила баба Дарья.
Варя обернулась.
– Ты обещала, что все будет не так, – губы дрожали.
– Обещала, – баба Дарья приблизилась. – Но пойми, я не знала. Я не могу все знать. Я для твоей же пользы.
Она приподняла руку, как будто хотела коснуться Вари, возможно, погладить. И в ответ на щеке вспыхнула незабытая пощечина. Варя дернулась, отступая на шаг.
– Это для твоей пользы, – повторила баба Дарья. – А раз сама не понимаешь, то и посмотри. Увидишь, какой будет результат у твоего гадания. И всего остального тоже.
– Варя! – громко позвал с улицы Фомин. – Пойдем!
– А моток ты зачем ему дала? Дорогу нам через лес хочешь спутать? – съязвила Варя.
Баба Дарья усмехнулась.
– Тебе-то спутаешь.
Пока пробирались через сугробы на покрытую ледяными кочками дорогу, не разговаривали: не до того. Подъезд к дому бабы Дарьи завалило окончательно. Но Фомин то и дело озирался по сторонам – что-то высматривал.
– Прямо сегодня же пошлю к вам Степана, – тяжело дыша, пообещал он.
Варя вцепилась в его локоть, хотя так скользила не меньше: Фомин не слишком надежная поддержка. Но, кажется, он смутился. И продолжил оглядываться.
Его служебный «Патриот» уже виднелся в отдалении – видимо, там и закачивалось ноголомье. Но когда подошли к машине, Фомин не поспешил открыть ее, а снова с тревогой всмотрелся в лес.
– Да что же там, Андрей Николаевич? Жужушек своих высматриваете? – со смехом уколола Варя.
Фомин потряс головой и наконец открыл машину.
– Да ну тебя. Не говори такое лучше, – нервно улыбнулся он.
– Кто-то из деревни сюда за вами мог идти? – Варя попыталась забраться во внедорожник, но он оказался слишком высок – в длинной юбке было очень неудобно. Фомин, заметив, поспешил на помощь и приподнял, излишне тесно прижавшись сзади пузом.
– Да нет, другое тут кое-что…
– Что? – не отставала Варя.
Он пробормотал что-то, а ответил, уже когда пустились вскачь по ледяным кочкам.
– Да козу я видел…
– Козу?
Летом животные часто забредали к ним из Ивановки в поисках чего послаще. Но сейчас все, как и Глашка бабы Дарьи, сидят по своим утепленным сараям.
– Да… Козу. Белую, – нехотя и вроде как с отвращением подтвердил Фомин. – Обычная коза… Почти.
Просто моток. Просто зеркало. Просто коза.
– А что с ней не так?
Староста замялся.
– Ну… Глаза. Точнее, наоборот. Не было их.
Фомину явно было не по себе, и он снова выглянул в лес.
Варя опять вспомнила о круге у дома приезжего.
– Так она что, мертвая?
– Если бы, – поежился Фомин. – Живая. Она… Бежала.
Ехали куда дольше обычного – внедорожник таскало по лесу, так и норовя разбить о деревья. Фомин устало ругался под нос, а когда наконец добрались и с трудом взобрались наверх, к зданию администрации, снял шапку и вытер ею взмокшее лицо.
– Вас уже ждут, – заметила Варя.
Несмотря на будний день и колючий ветер, на пригорке у недостроенной часовни собралась добрая треть Ивановки. Заметили автомобиль Фомина, кивали, шумели и то и дело тыкали в его сторону.
Он еще больше помрачнел.
Варя открыла дверь и хотела спрыгнуть, но Фомин остановил.
– Сейчас я тебя сниму, подожди.
Неуклюже ступая, он обошел машину и, вынув Варю, аккуратно поставил ее на снег. Моток бабы-Дарьиной шерсти наконец-то вырвался на свободу и быстро покатился под откос. Фомин сделал неловкий выпад в его сторону, пытаясь поднять, но не удержался на ногах. С шумом рухнул плашмя на лед – так, что слетела шапка, – и покатился, дергаясь и противясь потоку, прямо в деревья. Сопротивление оказалось бесполезным: миг – и центр Ивановки огласил глухой звук, как будто кто-то с силой ударил в забор деревянной бочкой, разбив ее в щепу.
– Матушка! – воскликнула та самая продавщица Вера, которой баба Дарья адресовала моток и помогла стать матерью.
– Все, расходимся! О чем тут говорить? И так все ясно, – выкрикнул кто-то.
Несколько человек заскользили на помощь старосте.
– Что тебе ясно? Лед-то какой! Сам бы так же и навернулся.
– Вот-вот, лучше бы деревню почистили. А то деньги некуда тратить, а шагу ступить нельзя. У меня прямо за порогом вчера такой сугроб намело, что дверь открыть не могла.
– А что, двор твой тоже староста должен чистить? Ты как, Николаич?
Поднятый на ноги Фомин ошарашенно озирался. По лбу текли струйки крови.
Варя вырывала из горластой толпы отдельные лица. Все в сборе. Помощник Фомина, он же временно снегоуборщик, Степан, электрик Трофимов, бровастая Лариска, механик Иван, рыжий внук горбатой. А вот и Илья, вертит шеей, как перепуганный гусь.
– Да ясно же – знаки! Вы что, совсем ослепли и одурели?
– Какие еще знаки? Бабку Сенину удар сам по себе, без знаков, бы не хватил?
Варя отвлеклась на громогласных и пропустила, как в толпе начали толкаться и пихаться. Раз – и уже в ход пошли кулаки, но самых бойких сразу растащили.
– Да что вы несете, соседи! Сами себя-то слышите? – собравшись с силами, выкрикнул электрик. – Сколько можно?
– Уж ты бы точно молчал. Все знают – старая Дарья тебя после аварии подняла, – возмутился бородатый Иван.
– А я что, спорю?
– Вот и скажи лучше, что ты ей за это отдал. А то одной ногой к Дарье бегаешь, а другой в церковь. Все нормально? Да?
– Да ведьма Андрея Николаича и толкнула. Вон она и стоит, – вдруг зло выкрикнула одна из толстых возрастных
