Ночь, когда Серебряная Река стала Красной - Кристин Морган
"Мэгги, беги!" — прохрипел муж, сплевывая кровь.
Хорсекок ударил его по рту, чтобы в следующий раз он тоже сплюнул зубы. "Ты сейчас не слушал?"
"Уолтер!" — закричала жена, не крича, но в опасной близости.
"Лучше послушайте меня, миссис! Не двигайся!" Он завел руки Уолтера за спину, за кресло.
Она подчинилась, прижалась спиной к изголовью, а руки сцепила над грудью. О, и он был прав в своей оценке… она действительно была пухлой, пышной, прекрасно сложенной женщиной!
Уолтер сделал выпад, пытаясь сбросить его с себя. Его оценка телосложения мужчины также оказалась верной. Крупное, крепкое, добытое тяжелым трудом. При других обстоятельствах — например, в честном поединке — с ним было бы кому побороться.
Однако это был далеко не честный бой, и в считанные мгновения Уолтер был связан как можно крепче, а для пущей убедительности привязан к стулу. Кровь, слюна и сопли капали на его ночную рубашку. Губы рассечены, нос разбит, один глаз уже похож на смородину, погружающуюся в поднимающееся тесто, а избитое лицо распухло.
"Уолтер… " Она прикрыла рот руками, заглушив слова до хныканья, но вздрогнула, когда Хорсекок бросил на нее еще один предупреждающий взгляд.
"Ты, — сказал он Уолтеру, — посиди минутку и не суетись. Мне нужно разобраться с твоей хозяйкой".
"… только тронь ее, ты…. "
Он ударил кулаком в живот Уолтера, обтянутый ночной рубашкой, и остатки ужина Уолтера выплеснулись наружу, добавив беспорядка. Жаль было тратить такую хорошую стряпню, но что ж, так тому и быть.
"Не трогайте его, пожалуйста, у нас есть немного денег, не много, но немного, вы можете…"
"Ни слова, мэм. Ни слова, ни движения". Он достал свой нож. "Не двигайся, сейчас же, слышишь?"
Она зажмурила глаза. Если не считать дрожи во всем теле, за которую ее вряд ли можно было упрекнуть, она действительно не шевелилась, когда он обогнул кровать с ее стороны.
Уолтер напрягся. "Не подходи к ней! Кто ты такой, черт возьми? Что тебе нужно?"
"Мэм", — сказал Хорсекок, не обращая на него внимания. "Мэгги, да? Мэгги, послушай меня… Я собираюсь привязать твои запястья к столбикам кровати…"
Еще один хнык вырвался у нее, но и за это ее вряд ли можно было винить.
"Я убью тебя, ублюдок, я убью тебя!" Уолтер заерзал в кресле так сильно, что его ножки стукнулись об пол.
Хорсекок продолжал игнорировать его. "- И я заткну тебе рот кляпом, чтобы ты молчала, пока я немного поговорю с твоим мужем. Ты меня поняла? Кивни, если поняла".
Не отводя глаз, она кивнула. Ее ноздри раздувались при каждом быстром вдохе. Сочетание ее фигуры, тонкой ночной рубашки и всеобщего трепета представляло собой впечатляющее зрелище, должен был признать он.
Пока он связывал и затыкал ей рот — она пахла яблоневыми цветами — Уолтер продолжал ругаться и бороться. Если он не успокоится, у него случится апоплексия.
Хорсекок закончил с хозяйкой. Она продолжала шептать молитвы, пока он не вставил ей в рот кляп. Глаза тоже были закрыты. Ее колени были прижаты друг к другу так крепко, что потребовался бы заряд динамита, чтобы их развести.
"Вот так", — сказал он. В качестве заботливого жеста он даже подоткнул одно из одеял обратно вокруг нее. "Сейчас я поговорю с твоим мужем. Посмотрим, что он за человек".
Судя по его виду, он действительно собирался довести себя до апоплексии. Красный как свекла, вены пульсируют на лбу, у него чуть ли не пена у рта. А может, это была просто смесь слюны и желчи. В любом случае, Уолтер был далеко не спокоен, в этом можно было не сомневаться.
Опрокинув другой стул, Хорсекок сел напротив него на удобном для беседы расстоянии.
Он опустил шейный платок и улыбнулся. "Ну вот, — сказал он. "Вот мы и встретились. Мистер…?"
"Ты будешь повешен за это, сукин сын!"
Он позволил улыбке расшириться до ухмылки. "Неплохое имя. Не возражаешь, если я буду звать тебя просто Уолтер? Так проще".
"Иди к черту!"
"Это Уолтер. Меня зовут Хорсекок. Полагаю, вы не хотите знать почему. В любом случае, я здесь не для того, чтобы говорить обо мне. Я здесь, чтобы поговорить о тебе. И о твоей миссис".
Он увидел Мэгги на границе своего периферийного пространства и заметил, что она приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть, что происходит. Уолтер, тем временем, тоже приоткрыл один глаз, но только потому, что он был зарыт в одутловатом тестообразном синяке. Другой, пылающий разочарованной яростью, смотрел на него.
" Твоя хозяйка, — сказал Хорсекок, — несомненно, прекрасная женщина. Да, сэр. Очень хорошая женщина. Здоровая, красивая, стройная… "
"… убью тебя…. " — прошипел Уолтер.
"… держит тебя в хорошем доме, готовит тебе чертовски вкусную еду, греет эту постель, я считаю…"
При этих словах Уолтер дернул стул вперед на целых два дюйма, его ножки заскрежетали по полу, задевая край плетеного тряпичного ковра. Честно говоря, он выглядел так, будто вот-вот выскочит, как клещ, настолько раздутым и безумным он был.
В качестве тонкого напоминания о том, кто здесь главный, Хорсекок отвесил ему еще один удар в и без того обиженный нос. Уолтер отшатнулся, фыркнул, пуская кровавые пузыри.
"У нас тут приятная беседа. Давайте не будем ее портить, а?" Он снова достал свой нож, поднял и повернул его так, что лезвие блеснуло на свету, и положил его на колено. "Итак. Что я хочу знать, Уолтер, так это почему такой мужчина, как ты, заслуживает такую женщину".
Недоумение избороздило его брови. "Она… моя жена!"
"Да, сэр, я знаю. Ты обеспечиваешь ее. Но ценишь ли ты ее?"
"Что?"
" Любишь ли ты ее? Заботишься о ней? Слушаешь ее и серьезно относишься к тому, что она хочет сказать? Ставишь ее выше всех и всего на этой земле?".
"Что?" повторил Уолтер.
"Она, — терпеливо сказал Хорсекок, — самая важная вещь во всей твоей жизни?"
"Почему… она… конечно… что?"
"Ты бы сражался
