Лорел Гамильтон - Сны инкуба

— Усадите его куда-нибудь Если попытается что-нибудь выкинуть, застрелите его.

— А ты куда? — спросил Зебровски.

— Ножи серебряные.

— И что?

— То, что наш добрый самаритянин-вампир умер или умирает. — Я уже шла к двери. — Если у него есть шансы выжить, у нас считанные минуты, чтобы его спасти.

— Как его спасать? — спросил Зебровски.

Я только покачала головой, не прекращая движения к двери.

— Смит, пойди с ней.

Смит перехватил оружие, держа его двумя руками к полу.

— Прикрою тебе спину.

Я не стала возражать против присутствия Смита. Мы с Зебровски сегодня напарники. Мы доверяли друг другу проследить за вампиром-злодеем, но я должна посмотреть раненого вампира, так что Зебровски остался при подозреваемом, а мне дал подкрепление. Дело в том, что оба мы никому другому не могли доверить проследить за вампиром Ионой. Так что Зебровски достался убийца, а мне герой. Куда как проще жизнь, когда вампиры не становятся героями.

Глава шестьдесят восьмая

Нашего героя мне не было видно за широкой спиной его друга. Блондин все так же стоял на коленях, держа раненого за руку. Плечи у него ссутулились, он повернулся ко мне, весь в слезах. Красноватые следы от этих слез с кровью пролегли на лице. Я сразу подумала о худшем, пока не обошла его и не увидела второго вампира. Герой лежал на спине, но мигал мне серыми глазами. Только они у него и были светлыми — длинные тёмные волосы, такая же тёмная пробивающаяся бородка вокруг рта. Я чуть не ляпнула вслух: «Ох, так вы не умерли!», — но сумела промолчать. Очко в мою пользу.

Я присела с другой стороны от него, напротив его друга. Нож торчал в груди восклицательным знаком. Я в своё время порядочно заколола вампиров, и умею распознать удар в сердце. Кровь выступила вокруг лезвия, впиталась в одежду темноволосого. Много крови. Это значит, либо он сегодня сыт, либо рана серьёзна. Либо и то, и другое.

— Я не поняла, что нож серебряный, пока его не обезоружила. Я бы пришла раньше.

— У нас компания, — сказал мне Смит.

— Раньше или позже, не играет роли, — произнёс голос позади.

Это был Малькольм. Остальные члены церкви толпились за ним. От зевак, по-моему, нигде не спрячешься.

— Играет, — ответила я.

— Он умирает, Анита. И мы ничем не можем его спасти.

Я посмотрела на раненого и перехватила взгляд синих глаз его друга. Синих глаз в раме синего воротника рубашки.

— Я видала, как вампиры оправлялись от худших ран.

— Ты видела мастеров, Анита. Он не мастер.

— Он получает силу от своей линии, от своего мастера, — сказала я. — Дело не в личной силе.

— Истина и Нечестивец не имеют мастеров. Я верно говорю?

Блондин посмотрел на Малькольма, и на его лице была полная безнадёжность. Я даже не могла отпустить замечание насчёт имён. Кого могут звать Истина и Нечестивец? Но в лице этом было столько страдания, что я могла только сказать:

— Малькольм, если у тебя есть что сказать важного, скажи.

— Они — безмастерные, Анита. Мастер, создавший их, погиб, и sourdre de sang, создавший эту линию, тоже был уничтожен. Они смогли пережить уничтожение своей линии, но оно их ослабило.

Я посмотрела в лицо блондина — Истины или Нечестивца, не знаю, кто он был. А он уставился на Малькольма, и по его лицу было видно, что Малькольм говорит правду.

— Если бы ты связал их обетом крови, у них был бы теперь мастер.

— Я допустил их в свою церковь. Практически любой другой мастер просто бы их убил.

— Почему?

Лежащий на земле вампир ответил сдавленным голосом:

— Они нас боятся.

— Не разговаривай, брат, я все за тебя скажу, — торопливо заявил блондин. — Они боятся, что другие вампиры узнают, как мы пережили уничтожение всей нашей линии крови, и задумаются, не могут ли они убить тех, кто их порабощает, и тоже выжить.

— Брат? — спросила я.

Блондин посмотрел на меня. От свежих слез глаза его были красноваты.

— Истина — мой брат.

А, черт.

— Малькольм правду говорит, что если мы вынем нож, то… Истина не залечит эту рану?

— Когда-то мог бы, но гибель нашей линии нас ослабила. От серебряного оружия мы оправляемся не лучше людей.

Я посмотрела на торчащую из груди вампира рукоять.

— Если бы он был человеком, он бы уже погиб. А он ещё не умер.

— Он умирает, Анита, разве ты не чувствуешь?

Я положила руку на грудь вампира, рядом с лезвием, и сосредоточилась. Я ощутила, как его энергия — за неимением лучшего слова — тает.

Он сделал судорожный вдох, и следующий дался ему ещё труднее.

— Блин, он истекает кровью. — Вампир потерял столько крови, что тело его переставало функционировать. Черт. Я посмотрела на блондина. — Если мы будем сидеть, сложа руки, он умрёт. Если вытащим лезвие, может открыться возможность его спасти.

— Как? — спросил блондин (я даже мысленно не могу никого назвать Нечестивец — в смысле имени).

Как? Интересный вопрос. Будь здесь Жан-Клод, мы могли бы привязать его клятвой крови. Конечно, учитывая наши метки, Истина может взять кровь у меня и быть привязанным к Жан-Клоду. Примо обнаружил это случайно, а теперь открывалась возможность.

— Я свяжусь со своим мастером, он Мастер Города. Если он согласится, у меня есть идея.

И я позвала мысленно:

— Жан-Клод!

Вокруг него было какое-то движение — он оказался в клубе.

— Oui, ma petite, ты звала?

Не прибегая к словам, я дала ему пробежать свои мысли стенографически. Он был весьма заинтересован.

— Нечестивая Истина в Америке!

— Ты их знаешь?

— Единственные вампиры за всю нашу историю, которые намеренно выследили всех вампиров своей линии и убили.

Это меня потрясло:

— Как, почему?

— Я знал их мастера и его мастера, sourdre de sang. Это были воины, ma petite, ещё какие воины! Они в битве были как Бёлль Морт в сексе.

— Так что, они слишком опасны, чтобы брать их на борт?

— Ты знаешь, что случается, когда родоначальник линии сходит с ума?

Вопрос казался ловушкой, но я все же ответила:

— Что-то плохое.

Он засмеялся у меня в голове, и мурашки поползли у меня по коже.

— В этой линии все начали вдруг убивать людей — без платы, без политики, без какого бы то ни было мотива. Я тогда был ещё с Бёлль при дворах. Я знаю, что совет собирался подослать убийц, но двое вампиров из этой линии сделали все сами. Они спасли нас от ненужного внимания в Англии, и за это совет был им благодарен, но они убили источник своей линии, своего создателя, а это у нас — смертный приговор.

— Так почему же они не мертвы?

— Потому что вмешался кто-то в совете. Не знаю, зачем, не знаю даже наверняка, кто, но они остались безмастерными и были сосланы странствовать, и рука любого мастера, встреченного ими, оборачивалась против них. Если они смогли убить источник своей крови и выжить, то они слишком опасны, чтобы оставлять их в живых.