Людмила Сурская - Оборотень

— Княжна, какая неожиданная встреча, — приложил он её ручку к своим насмешливым губам. Криво брошенным взглядом он не мог не заметить, как помрачнела девушка.

Таня, присматриваясь, обвела, ухмыляющиеся, неприятные, покрытые красными пятнами лица, дышащих перегаром мужчин, и ей стало опять тревожно. Всё внутри её сразу напряглось и насторожилось, точно догадываясь, что перед этими людьми надобно таиться: "А вдруг это те о ком предупреждал Митрич?" она почти обмирала.

— Отчего же сударь, как раз и нет, я на своих землях, а вот вы явно заблукали…

— Гм! Какая цыпочка колючая. — Заметил, кривя улыбку один. Круглолицый с пухлыми слюнявыми губами, пытаясь подойти поближе, он раздевал её маслеными узкими глазками. — Где Владимир, там непременно красотки.

— Мы охотились в угодьях князя Гучковского, но вероятно отклонились от маршрута. Пардон, вы сердитесь. — Постарался быть любезным Ветров, оттесняя от неё напарника.

— Да, красавица, — влез в разговор третий хлыщ. Задумчиво рассматривая её он ухмыляясь тянул:- Мы приехали сюда в надежде, найти прекрасных дам, провести время не скучно в их обществе и вина и чего-нибудь этакого, а он подсунул нам распутных дворовых девок и потащил на охоту. Так что ты, крошка, от нас просто так не отделаешься.

Княжна, не давая нервной дрожи задавить её, сделала вид, что речь того господина её не касаема. Княжна постаралась уверенно провести разговор с графом:

— Полно граф, идите своей дорогой. — Она говорила ровно, но по спине при упоминании имени Гучковского пробежали противные мурашки. "Такое чувство, как будто кто-то провёл ногтём. Теперь ясно именно о такой встрече волновался Митрич. И с такими негодяями водится граф Владимир?! Это уж слишком гадко! Не обычнее было бы видеть его среди нормальных, порядочных людей. А третий очень похож на управляющего князя Шилевского, что княжну Софию облил кислотой за то, что отказала ему в ухаживаниях. Она читала об этом и видела портрет разыскиваемого злодея, в папенькиной газете. Красивый профиль с орлиным носом, волевой подбородок… Засмотришься. А такой негодяй. Получается, писатели, заверяя нас, что люди с таким благородным лицом должны быть бесподобны, абсолютно не правы. Значит, вот где он скрывается. Ничего себе встреча. Пресвятая дева, помоги! Чудная компания собралась".

— Княжна Татьяна, сделайте одолжение, прогуляйтесь со мной, — попросил Владимир, не отпуская её руку. Она в отчаянии посмотрела на помятое лицо графа: "О, Боже!"

— Сударь вам лучше пригласить было свою невесту, — парировала она, пытаясь высвободить свою руку.

— М- м-м-да! А ты ревнуешь…,- засмеялся зло он. — Не вам сударыня притворяться!

Его красивое лицо не казалось ей сейчас таким. "Какие мы девицы глупые, влюбляясь без разбора в смазливые личики, калечим себе жизнь". Злые глаза, буравившие её сейчас, не предвещали ничего хорошего.

— Граф не забывайтесь! — Она старалась говорить уверенно, но голос дрогнул.

— Ах, вы меня в отчаяние повергаете. — Кривлялся он, переходя на жёсткий, грязный тон. — Я ж тебе куколка нравился, ты готова была порхать за мной по первому зову…

Княжна выгнула спину и гордо вскинула подбородок:

— Граф, позвольте вам напомнить о чести…

Сопровождающие графа охотники захихикали. Затем управляющий грубо поторопил Владимира.

— Вольдемар, что ты с ней возишься. Бери, заткни ей рот, да пойдём. А то ещё настроение испортит своими проповедями, — заключил он.

Но тот не собираясь подчиняться, огрызнулся:

— Ты чертовски не благороден. Ты уже своими дикими методами заткнул одной, что тебе это дало? С барышнями надо культурно, она сама поймёт. Умная девочка. Хочешь, чтоб одарил тебя лаской? Да, княжна? Так мы расстараемся, — ухмыльнулся граф.

Громогласный хохот потряс лес.

— Вольдемар, что вы делаете? — напугалась Таня, пытаясь освободить из его цепких рук локоть.

— Что я делаю? — обернулся он к хохочущим друзьям, предлагая повеселиться с ним вместе. Те так долго тянуть были не намерены.

— Ваньку валяешь. Бери её на плечо и пошли.

— И, правда, граф, время теряем… — Покрутил перед носом зонтик цветка управляющий Шилевских.

Владимир, потянув её к себе, закинул на руки. А Таня, опомнившись изо всех сил, под пьяный мужской хохот, принялась кричать:

— Помогите, помогите…

Потом крик перешёл на визг.

Они снова разразились громким смехом.

— Заткнись, кто тебя здесь услышит, — наставительно пробасил Гучковский, пытаясь зажать всё же рукой в грязной замшевой перчатке ей рот, — и потом, кто тебя звал, сама пришла, добровольно.

Теперь смех был просто оглушительным.

Казалось, доберман не бежал, а летел. Залюбуешься. Каждая мышца гармоничного животного подчинена скорости. Не вероятной силы прыжки приближали его к группе. Ещё одно усилие и он свёл челюсти на руке графа. Взвыв от боли и схватившись за перекушенную истекающую кровью руку, он выронил девушку. Бывший управляющий Шилевских, опомнившись и схватившись за ружьё, не успел им воспользоваться. Кинув вопящего Владимира, пёс, оскалившись, перехватил шею стрелявшего, и она хрустнула, как кусок сахара в щипцах. Управляющий упал, точно подкошенный, ружьё, грохнувшись ему на грудь, выстрелило. Третий — Гучковский, стоявший от всей этой картины соляным столбом, увидев перед собой окровавленную морду пса, бешено вращающего глазами, грозно рычащего, вдруг сорвался с места и, забыв о болтающемся за спиной ружье, потрусил прочь. От греха подальше. Пёс, было сорвался вдогонку, но пришедшая в себя Таня ухватив его за ошейник потянула на себя, но не удержав такую силищу упала и проползла за ним несколько метров по траве, кричала: — Не надо, ради меня. Стой.

Поняв, что она не отпустит, Барон прилёг рядом, тяжело дыша и виновато смотря ей в глаза, словно пытаясь сказать: — "Только ради тебя, он остался жить". С морды вместе со слюной капала кровь. Таня, опустив глаза, глотая слова, прошептала:

— Всё, уходим Барон.

Забрав корзину и крепко держа добермана, она побежала, как могла на не желающих слушаться ногах прочь. Добежав придерживая рукой вылетающее из груди сердце, до небольшого овражка, она ухватилась за наклонившуюся над ним берёзу и долго стояла, тяжело дыша и обнимая нежное дерево. Доберман лежал рядом. Потом, сделав несколько шагов в сторону поляны, упав на колени в траву и непослушными руками, расстелив лоскут покрывала, присела, на залитый солнцем склон и, расстегнув ремешок на собаке, отвернулась. "Господи, как же это будет, что же это будет?" — колотились бестолковые вопросы в её голове, мешая остыть и прийти до конца в себя. Таня повернулась на его шаги, натянув понталоны, но голый до пояса, он пытался спуститься к ручью и отмыться от крови. Взяв салфетку, укрывающую корзину, она последовала за ним следом. Прополоскав рот и несколько раз вымыв лицо, он холодной водой растёр грудь. Знала, что лучше б не следовало это делать, но не смотреть не могла. Смотрела на играющие в солнечных лучах мускулы, жемчужные капли воды, украшающие налитую мужской силой грудь. Серж молчал, отворачиваясь от неё, Таня не навязывалась, спокойно ожидая невдалеке, пока молодой человек отмоется и остынет после боя. Она даже не подумала о том, что он это воспринял наоборот, как брезгливое чувство к себе и вновь с новым рвением принялся отмываться. Не выдержав уже, Таня подошла ближе и попробовала вытереть его сама. Он, сначала, отшатнувшись, как от удара, потом закрыл глаза и позволил высушить себя. Он чувствовал себя ужасно.