Эдвина Нун - Темный кипарис

— Я не устал, мэм. — Голос мальчика звучал невыразительно.

— Боишься забраться под эти холодные простыни, правда? — Стелла поставила свечу на ночной столик.

Тодд пристально посмотрел на нее, внезапно вернувшись к действительности.

— Я выгляжу испуганным, мисс Оуэнз?

— Конечно нет. С чего бы это? — Стелла чувствовала, как ее охватывает необъяснимый ужас, и старалась держать себя под контролем.

— Это единственное, чего я боюсь, — произнес он уныло. — Люди говорят, что я боюсь.

— Каждый в своей жизни иногда боится. Понимаешь, страх может сделать некоторых из нас героями. Станешь ты героем или нет, зависит от того, чего ты боишься.

Ее слова заинтересовали Тодда. Глаза оживись.

— Вот как? Страх делает некоторых героями?

— Да. Предположим, ты боялся огня. Или воды. Или высоты. Тебе придется притвориться, что все замечательно, чтобы доказать, что ты не боишься. Но если это что-то незначительное, скорее всего, никто и не узнает, что ты боялся. Конечно, самое главное — не то, каким ты кажешься другим, а то, каким ты кажешься самому себе.

— Нет. — Тодд решительно затряс головой. — Это не для меня. Я знаю, что испугаюсь. Но мне наплевать, если только мой… — Он заколебался.

— Продолжай. Скажи, что ты собирался сказать, Тодд.

— Если только никто не видит этого.

— Понимаю. — Стелла наклонилась над ним и осмотрела на рисунок. Он казался таким маленьким, затерявшимся в большом кресле. — Позднее ты поймешь, что мнение других людей о тебе, независимо от того, насколько оно хорошее, не заставит тебя чувствовать себя хорошо, если сам ты думаешь о себе плохо. А теперь вам лучше лечь в постель, молодой человек.

Он проигнорировал ее предложение:

— Вам приходилось кого-то убивать?

Стелла притворилась, что относится к вопросу шутливо, но стук ее сердца так громко отдавался в ушах, что она побоялась, как бы Тодд не услышал его.

— Ко мне никогда не обращались с подобными просьбами. А если бы попросили, то я наверняка отказалась бы. Неправильно убивать по какой бы то ни было причине. А теперь постарайся заснуть, хорошо?

Она ласково потрепала его по щеке, но Тодд отвернулся, отведя в сторону взгляд. Внезапно Стелла спросила:

— Не возражаешь, если я немного посижу с тобой, Тодд?

— Зачем? — В его голосе послышалась подозрительность, и он, казалось, ушел в себя.

— Если ты не хочешь, тогда все в порядке. Я просто почувствовала себя немного одиноко и нуждалась в компании. Вот и все.

— Вы поэтому пришли?

— Конечно.

Он пожал плечами:

— Какой же я буду компанией, если засну?

— Твое посапывание будет лучше, чем тиканье моих часов. Это очень шумные часы. Они стоят прямо около моей подушки.

Внезапно мимолетная улыбка скользнула по его губам. Теплая, честная, дружеская улыбка.

— Мэм, как жаль, что вы не пришли раньше.

— Раньше чего?

— Раньше, — повторил он упрямо.

Стелла не знала, подходящее ли сейчас время, чтобы заговорить о предмете, который в первую очередь и привел ее в эту комнату, и решилась:

— Что за рисунок на твоей двери?

На этот раз он не колебался:

— Крыса.

— Что он означает?

— Оливер называл меня Крысой. Он говорил, что это имя мне подходит.

— А сам ты как думаешь?

— Да. А вы — нет, мэм?

— Нет, я так не думаю. Это не очень красивое имя, чтобы называть так кого-то. Скажи мне, почему ты повесил этот рисунок?

— Я хотел напомнить себе об Оливере. И о том, как он называл меня.

Стелле не понравился внезапный пламень, загоревшийся в голубых глазах, он напоминал страшный, зловещий пожар, грозящий разрастись до неистовых размеров.

— Ты скучаешь по своему брату, Тодд? — спросила она ласково.

— Я отдал бы все, что у меня есть, все на свете, чтобы вернуть его. Я не хочу, чтобы он был мертв.

— Понимаю, ты, должно быть, очень любил Оливера.

Юная голова взметнулась вверх, как стрела Молнии. Гнев загорелся в голубых глазах. Золотистые волосы дико растрепались.

— Я — ненавидел — его!

Говорить больше было не о чем. Комната стала островом отчаяния.

Стелла взяла свечу и направилась к двери. Тодд уткнулся лицом в кресло, трясясь как в лихорадке, его плечи дрожали.

— Спокойной ночи, Тодд, — сказала Стелла, чувствуя, что потерпела поражение. — Увидимся утром.

Глава 9

ЗАПЕРТАЯ КОМНАТА

На следующее утро после завтрака Стелла надолго отправилась гулять. Ей хотелось побыть одной. Она опять плохо спала ночью, часто просыпалась и была измучена ночными кошмарами. Все это мало способствовало обретению мирного состояния души, окончательно покинувшего ее. Ужасное воспоминание о жестоком портрете и добровольное признание Тодда в ненависти к своему брату Оливеру оказались слишком большой нагрузкой для одной ночи. Так что сразу же по окончании утренней трапезы, состоявшей из бекона, яичницы, тоста и кофе, она попросила разрешения удалиться.

Облачившись в шерстяную юбку из шотландской клетчатой ткани, пальто и шотландский берет под цвет юбки, Стелла быстро выскользнула из задней двери дома. Пройдя мимо низко склонившихся кипарисов, она спустилась к роковому бассейну. К утреннему воздуху добавился острый соленый запах, как будто поблизости было море. Вкупе со странным, еле заметным запахом осенних пожухлых листьев воздух пропитался сыростью и промозглостью.

Это было серое и облачное начало нового дня.

Она нашла бассейн в прежнем состоянии: отчужденным, спокойным, молчаливым; торжественный круг воды, как нарисованный, неподвижно лежал на коннектикутской земле. Вода приобрела мрачный зеленоватый оттенок, покрылась опавшими листьями, нанесенными ветром. Низко свесившиеся пряди поблекшего кипариса свободно качались, касаясь, как бы ленивыми пальцами, замутненной воды.

Стелла слышала, как трещали сучки под ее ботинками, пока она шла к самому краю бассейна. Она стояла там, глядя на воду, и у нее появилось сверхъестественное ощущение, что время остановилось. Возможно, в таком месте оказались Адам и Ева, после того как Бог изгнал их из райского сада во враждебный мир.

Она задрожала, затянув потуже шерстяной шарф вокруг шеи, потом глубже засунула озябшие руки в карманы пальто. Где-то в зарослях позади нее сварливо закаркала ворона. Крик напугал Стеллу, и она отшатнулась назад. Раскинувшийся перед ней ландшафт был действительно суровым, Великолепные краски ранней осени уже поблекли, Уступая место обнаженным грубым оттенкам принижающейся зимы.

Она скорее ощутила, чем почувствовала присутствие Артура Карлтона Хока по другую сторону бассейна, всего на расстоянии десяти ярдов. Стелла вдруг подняла глаза и увидела его. Негромкий приветственный крик сорвался с ее губ.