Мой друг Жан-Пьер Моро - Вилор Щербацевич
— Да.
— Что же ты решил?
— Я отказываюсь.
— Почему?
— Я тебе не верю!
— Поверь, я дам тебе всё.
— Счастье и Любовь ты мне тоже дашь?
— Сколько твоей душе угодно!
— Докажи. Я хочу быть богатым. Хочу писать музыку, петь песни. Или сниматься в кино. Хочу быть известным, знаменитым, популярным.
— Иди сядь за компьютер, и дерзай, твори! На Земле вы, люди, можете получить всё сами. Вы этого не хотите. Я не могу тебе ничего дать, чего у тебя нет, пока мы с тобой не заключим договор. Хочешь быть известным певцом, напиши музыку на компьютере и спой, пропустив голос через музыкальную программу. Разве не так поют другие? Всё это у тебя есть. Осталось приложить чуточку усилий. Чем ты отличаешься от других? Ты такой же, как все. Не лучше и не хуже. Я не вижу причин, почему ты не можешь быть популярным певцом или актером.
— Ты знаешь, сколько надо денег, чтобы тебя «раскрутили»?
— Сколько же?
— От двух до пяти миллионов долларов!
— Так заработай их.
— Ты хоть знаешь, сколько это?
— Прекрасно осведомлён.
— Это пятьсот пачек по сто купюр! Пять больших кейсов. Их не то, что заработать, донести одному человеку не под силу.
— Тогда отбери их у тех, у кого они есть. Я тебе уже говорил.
— Нет.
— Попробуй. Возьми нож и выйди на улицу. Люди сами начнут отдавать тебе деньги. Слава о тебе разлетится по всей Москве. Да что по Москве, по всей стране. О тебе заговорят все. Люди станут тебя бояться, молить о пощаде. Режь, круши, ломай, и слава о тебе заполонит все страницы газет. Все телеканалы страны начнут говорить о тебе.
— А почему ты просто не можешь дать мне денег?
— Ты их не заслужил! Сначала — договор!
— Хорошо. Что ты там говорил про компьютер?
— Компьютер вам, людям, заменил все. Вы замыкаетесь в себе, всё больше зависите от машин. Вы превращаете собственную Вселенную в мизерный мирок, зависимый от примитивных электрических импульсов, выраженных в «нуле» и «единице», забывая о том, что нейронов в мозге человека больше, чем атомов во Вселенной. Вы властители мира. Не только материального, но и духовного! А вы сидите в своих четырех стенах, не зная, чем занять себя. Развитие — прогресс человечества.
— У нас есть пословица, — прервал Пётр собеседника. — «Любовь — любовью, а кушать хочется всегда». Прежде, чем развиваться, нужно накормить себя. На голодный желудок не очень-то разовьешься.
— Мне этого не понять.
— Ты когда-нибудь голодал?
— Мне этого не понять.
— А люди не понаслышке знают, что такое голод. Когда все мысли заняты одним — где взять еды. От истощения организма начинают отказывать внутренние органы, начинаются галлюцинации. Человек тогда уже не принадлежит себе. Вот когда он готов убивать.
— Со мной ты никогда не будешь голодным.
— Накормишь пятью хлебами и двумя рыбами?
— Нет. Ты получишь всё. И сразу.
— Всё, что захочу?
— Всё, что пожелаешь. Ты ни в чем не будешь чувствовать нужды. Ты забудешь о горе и болезнях.
— Нет. Мне это неинтересно. Ради чего тогда жить?
— Может, тебе стать писателем?
— Неплохая идея.
— Попробуй.
— Что «попробуй»? О чём писать?
— О чём пишут люди?
— Обо всём.
— И ты пиши обо всем.
— Нужно, чтобы тебя еще и читали.
— Пиши так, чтобы это было интересно.
— Это трудно.
— Тогда возьми топор и иди. Место я тебе укажу. Перерубишь электрический кабель. Вся Москва останется без электроэнергии. Вы это называете гуманитарной катастрофой. Короткое замыкание на трансформаторной подстанции вызовет цепную реакцию. Электроэнергии не будет несколько недель. Мегаполис погрязнет во тьме. Люди будут жечь костры, чтобы обогреть себя и приготовить пищу. Не будет работать ничего: ни телевидение, ни радио, ни телефон, ни водопровод, ни канализация. Вы погрузитесь в средние века, лишившись всех благ цивилизации. Люди захлебнутся в собственных экскрементах. Вы начнёте испражняться прямо под окнами, загрязняя пространство вокруг себя. Сначала у вас кончится пища, а потом и пригодная для питья вода. Многие слягут с желудочно-кишечными заболеваниями. Потом начнётся мор. Эпидемия. Погибнут сотни тысяч людей. Оставшиеся в живых в исступлении начнут рыть братские могилы, чтобы зараза не перекинулась на здоровых. Город погрузится в хаос, где не будут действовать законы, где каждый будет сам за себя. Самые подлые человеческие чувства вылезут наружу. Изнутри вырвутся самые низшие пороки человечества, вся гадость, которую люди сдерживали глубоко внутри себя. Маньяки, насильники, садисты и мародёры будут повелителями улиц. На земле наступит ад. И тут ты почувствуешь всепроникающее чувство гордости: «Всё это сделал Я! Я могу править миром!» В один миг ты станешь героем Тьмы.
— Или антигероем Света.
— Не забывай, большинство россиян не любит Москву.
— Но не сами москвичи.
— Возможно. Пойдем со мной. Подумай об этом. У меня есть ещё много идей.
— Нет.
— Ты вспомни, вспомни себя! Сколько гадостей ты натворил за всю жизнь? Нет, тебя тоже обманывали, оскорбляли. Тебе причиняли боль. Но и ты не отставал. Помнишь своего пса, Тобби? Ты возился с ним, играл, пока он был молодой, любил его. А когда он стал старым и еле передвигал лапы, ты стал бить пего оводком, чтобы он быстрее шёл домой. После очередного твоего побоя он умер. Умирая, он подошел к тебе ночью проститься и лизнул тебя. Ты не понял, что он умирает. Сказал: «Тобби, иди вон. Мне завтра рано вставать». Он ушел на кухню и там тихо умер, чтобы никого больше не тревожить».
— Ты! — закричал Пётр. — Ты!.. Это гнусно! Я… Я…
— Что я? Разве это неправда? Признайся сам себе. А пионерские лагеря? Помнишь их? Как ты воровал конфеты у друзей. Как ты с такими же разгильдяями залез в колхозный сад за яблоками, а сторож вас поймал. Директор построила весь лагерь и поставила вас перед строем. Чтобы вам стыдно стало. Тебе было стыдно?
— Да, — огрызнулся Сивцов. — Было!
— Может быть, ты помнишь и свой последний пионерлагерь? Сколько ты там пробыл? Две недели, до первого родительского дня? Когда к тебе приехали родители, ты им пожаловался, что над тобой издеваются друзья по отряду. Хотя
