Одержимость - Рамона Стюарт
Даже в этот момент, если бы он извинился, то вечер все же вошел бы в свое русло. Но вместо этого, когда она подняла руки, чтобы ликвидировать последствия коронации, он взял ее длинные волосы в руки и долго смотрел на них, как будто они его загипнотизировали.
Даже в гневе Шерри выдерживала манеры. Повернувшись, она аккуратно освободила волосы из его рук. Затем осторожно сняла бумажную корону и вновь заколола волосы.
— Извините, — сказала она мягким, но беспокойным тоном. — У меня страшно разболелась голова. Я надеюсь, вы простите меня.
Она поднялась, жестом еще раз попросила у меня прощения, а затем, не обращая внимания на уставившегося на нее Джоэла, ушла. Вскоре мы услышали звук отъезжающего «порша».
Дети и я с горечью смотрели на испорченный стол, на потухшие свечи, все еще вставленные в торт.
— Что все это значит? — спросила Кэрри, но Питер шикнул на нее. Вдруг Джоэл встал и поднялся наверх.
Я порезала пирог, дала по куску детям и пошла в гостиную, где долго стояла перед тлеющим камином, разрываемая между негодованием по поводу испорченного дня рождения и жалостью к Джоэлу за его идиотское положение. Жалость в конце концов перевесила. Я поднялась по лестнице и постучала.
Когда я вошла, он стоял у окна, держа руки за спиной. Пальцы его рук были крепко сжаты в кулаки.
— Джоэл, — сказала я. — Я очень сожалею.
Покачав головой, он показал, что не хочет со мной разговаривать. Мне показалось, что он не хочет, чтобы я видела его лицо. Я знала, что уход Шерри отрезвил его.
— Все будет хорошо, — сказала я, не веря своим словам. Я боялась, что он позвонит ей и еще больше ухудшит ситуацию. Он засунул руки в карманы, но от окна не отошел.
— Дать тебе снотворное? — спросила я.
У меня была одна баночка, которую я держала с того беспокойного периода своей жизни, который закончился разводом с Тэдом.
Он снова покачал головой: я была ему в тягость.
Закрыв за собой дверь, я вышла, чтобы успокоить Веронику. Но она, даже не вымыв посуду, ушла. Это был зловещий знак, и я сомневалась, вернется ли она вообще.
Я вымыла посуду вместе с детьми: я мыла, а Питер и Кэрри вытирали. Полоскаясь в грязной воде, я чувствовала свою вину перед детьми. Им и так тяжело было без отца, а тут еще Джоэл… Им нужен был дом, а не психиатрическая лечебница.
Отослав детей спать, я помыла кастрюли и сковородки и приняла решение, что Джоэл должен уехать от нас. Я позвоню Эрике и договорюсь с ней о его переезде на новую квартиру.
— Эй, Нор, — услышала я голос Джоэла. — Ты забыла кофеварку.
Подняв голову, я увидела его стоящим на пороге кухни с кофеваркой в руках. Я почувствовала, что краснею.
Но, погруженный в свои переживания, он не заметил моей неловкости.
— Может, выпьем чарку примирения? — предложил он.
Я улыбнулась, вспомнив наше старое правило: ссоры не должны переходить на следующий день. Когда ему было шесть лет, мы выработали особый ритуал. Чашка кофе перед сном означала наше примирение.
Он отослал меня с кухни и приготовил кофе сам. Мы сели в гостиной возле камина. Кофе был страшно горячим и горьким, но мы делали вид, что он просто великолепен. Эта горечь очень соответствовала нашему примирению. Я все еще любила его, но он должен был покинуть мой дом.
Затем мы пошли спать. Когда он пожелал мне спокойной ночи, я почувствовала, что одиночество и отчаяние стали неотъемлемой частью его жизни. Он похоронил свою карьеру, когда уехал в Марокко, затем наркотики, и сегодняшняя размолвка с Шерри. Может быть, она не будет напоминать ему этого? Я коснулась его плеча и сказала:
— Не звони ей слишком рано.
Он посмотрел на меня. Я никогда не забуду этот взгляд. В нем была темнота и что-то еще, что-то типа злорадства. Никогда раньше я не замечала у него такого. Меня охватило беспокойство.
— Джоэл, — тихо сказала я. — Не предпринимай ничего сегодня, подожди до утра.
Не ответив, он повернулся и ушел в свою комнату.
На следующее утро я проснулась в ужасном состоянии. Во рту чувствовался металлический привкус, меня лихорадило. Когда я попыталась узнать сколько времени, стрелки на маленьком будильнике возле кровати расплылись перед моими глазами.
Я снова опустилась на подушку, считая, что заболела, но заставила себя налить кофе из автоматической кофеварки.
Пока я пила кофе, мне на глаза попался пузырек со снотворным. Может, я, не замечая того, приняла немного… Эта привычка выработалась у меня перед разводом, когда Тэд уже уехал, и я все еще отказывалась лететь в Мехико. Тогда я принимала снотворное каждый вечер.
Я взяла пузырек и попыталась определить уменьшилось ли количество таблеток. Мне показалось, что их стало меньше, хотя прошло довольно много времени с тех пор, когда я пользовалась ими, и я вряд ли могла доверять этому впечатлению. Я поставила его обратно. Затем, чтобы избавиться от привычки принимать на ночь барбитураты, я решила убрать таблетки в тумбочку.
Затем возникла некая ассоциация — возможно, вкус вчерашнего кофе… Я быстро встала и надела халат. Стараясь не шуметь, я повязала пояс и босиком тихонько направилась в гостиную, чтобы взглянуть на Джоэла. Он крепко спал на кушетке в кабинете. Успокоившись, я сходила в ванную, а затем вернулась в свою комнату.
Не надо психовать, сказала я себе. Металлический вкус во рту уже исчез и сменился вкусом зубной пасты. Зрение стало яснее. Скоро Джоэл переедет на новую квартиру, и в мой дом вернется порядок. Повеселев, я налила себе еще одну чашку кофе и включила транзистор:
«Прогноз погоды для Нью-Йорка. В Манхеттене ясно. Температура — двадцать девять градусов.[3] Ветер западный, восемь миль в час. Влажность восемьдесят три процента».
Я взяла блокнот и ручку и начала составлять план покупок на сегодня. Мясо, апельсины, консервы для собаки, печень для кота Джоэла.
«Общенациональные исследования показывают, что двигатели, выпущенные после шестьдесят пятого года, можно считать самыми безопасными двигателями в Соединенных Штатах. Результаты исследований опубликованы Национальным Комитетом по Безопасности…»
Я решила зайти в банк, поэтому записала: «банк». Стоило также зайти в химчистку. Под аккомпанемент сообщений о вчерашних баскетбольных играх я записала: «химчистка».
Но тут блокнот и ручка были забыты, и я
