Грейуорен - Мэгги Стивотер
Зеты всегда «за» убийство, кроме случаев, когда они «против».
Правило Хеннесси почему-то не показалось Фарух-Лейн смешным.
– Восьмичасовой сон – выдумка для работяг, – поделилась с ней Хеннесси. – Если спать восемь часов, и не больше, остается шестнадцать, простая математика, шестнадцать, верно? Восемь плюс шесть получится… да, правильно, время, чтобы работать на дядюшку Сэма. Сорокачасовая рабочая неделя и восьмичасовой сон – они пара, понимаешь? Они женаты по воле корпораций, давших им в приданое страдание; человек должен жить подобно леопарду, лежащему весь день на дереве, кроме…
– Кармен, я приготовила нам с собой бульон! Хеннесси, думаю, тебе тоже понравится, – донесся из кухни мягкий хриплый голос Лилианы.
Именно так на данный момент обстояли дела в их неблагополучной семейке. Мать Фарух-Лейн устанавливала правила. Вторая мать – Лилиана, деликатно разряжала обстановку. И прилежная приемная дочь Хеннесси, вызванная на беседу, поскольку провинившиеся Матери лишили ее оружия и теперь пытались загладить вину, кормя с ложечки правилами и любовью.
Хеннесси не вчера родилась. Она знала, что такое обуза.
Последние несколько дней они втроем жили в доме с черепичной крышей в отвратительно уютном пригороде Бостона. Было очевидно, что дом выбрала Лилиана, поскольку ей он нравился больше всех. Она напоминала степенную древнюю богиню в женском обличье. Ее кожа выглядела настолько бледной, что при свете дня казалась зеленоватой. Лилиана почти всегда носила бирюзовую ленту, с помощью которой убирала свои белоснежные волосы назад. Хеннесси могла с уверенностью сказать, что не существовало домашней работы, которая не пришлась бы этой женщине по душе. Она часами варила бульоны. Вязала шарфы, свитера и сумки для шарфов и свитеров. Обожала горячие напитки и так называемые специи для глинтвейна. Комнатные цветы распускались от ее прикосновения. Дети успокаивались от ее взгляда. В общем, от Лилианы исходили настолько сильные вибрации любви и покоя, что Хеннесси поначалу тоже успокаивалась, а теперь чувствовала себя так, словно ей на лицо положили подушку, а ноги вот-вот перестанут брыкаться. И похоже, Лилиана с Фарух-Лейн пребывали в отношениях «роман мая с декабрем». Хеннесси не осуждала, просто у нее были вопросы.
– Нам нужно уладить одно дело. Не желаешь составить компанию? – спросила Фарух-Лейн.
– Я вступила в стадию отрицания желаний, – ответила Хеннесси. – Мне кажется, именно это имел в виду Будда, когда сказал: «желание – корень всех зол».
Лилиана появилась из кухни и протянула Хеннесси дымящуюся дорожную кружку. Она выглядела как самая идеальная бабушка, которую только можно представить, ее глубоко посаженные глаза лучились мудростью и добротой.
– Хочешь поговорить о своих чувствах? Милая, у тебя на лице написано, что пока нас не было, что-то случилось.
Лилиана повела себя так мило, что Хеннесси сразу же захотелось сделать ей гадость. Она попыталась сдержать свой порыв.
– В кружке суп? Я должна его проглотить? Похоже, я не в настроении для супа.
– Он полезен, – сказала Лилиана, а Фарух-Лейн добавила:
– Для человека, который три дня ничего не ел, а только пил пиво. Дешевое пиво.
Но Хеннесси лишь отмахнулась от их слов и спросила:
– А что за дело, о котором шла речь? Реальная работа или просто забавная фигура речи, подразумевающая что-то увлекательное вроде похода в клуб или кражи лошади?
– Диклан Линч дал мне адрес, который стоит проверить.
Услышав имя, Хеннесси отшатнулась.
– Не хочу иметь с этим ничего общего.
Фарух-Лейн насторожилась.
– Значит, ты в курсе, что нас там ждет?
– Что? Ты о чем? Нет, это означает, что он скучный парень со скучным лицом, я не желаю связываться с этой отвратительной персоной, не хватало еще, чтобы его скучные флюиды или еще какое дерьмо запачкало мою ауру. На твоем месте я бы прихватила с собой спрей от насекомых, тебе гарантированно придется отбиваться от его занудных штучек, которые окружат тебя, как только подойдешь к нему слишком близко.
– Даже не знаю, Хеннесси, – усмехнувшись, ответила Лилиана. – Судя по твоим словам, это будет настоящее приключение.
Фарух-Лейн не дала Хеннесси шанса нахмуриться.
– Если ты с нами, тогда вставай. Хочешь остаться, оставайся. Я тебе не мать.
Легко вскочив на ноги, она ловко скрутила волосы в небрежный пучок, от чего на Хеннесси повеяло восхитительным цветочным ароматом. Поистине удивительно, как много времени за последние пару дней Хеннесси потратила на фантазии о Фарух-Лейн. И мысли о том, как эти фантазии могут быть разрушены суровой реальностью.
Лилиана потрепала Хеннесси по щеке, словно маленького ребенка. Всякий раз, когда она так делала, девушка невольно ощущала легкий всплеск радости.
– Я сегодня купила тебе принадлежности. Все до единой, о которых ты упоминала, – сказала Лилиана. Хеннесси не помнила, чтобы они обсуждали что-то, что можно купить за деньги. – Они в подвале.
– Встречный вопрос: как мне вместо них получить свой меч? Я хорошо себя вела, мамочка, можно уже мне его взять? Я даже приберусь в своей комнате.
Фарух-Лейн застегнула молнии на ботинках провидицы.
– Я обещала, что верну его, когда ты протрезвеешь. Но этого так и не произошло.
Ее Достопочтенные Мамаши испытывали чувство вины, поскольку ради спасения мира Хеннесси пожертвовала способностью сновидеть. Девушка осталась с ними вовсе не потому, что ей некуда было пойти. Она застряла здесь из-за меча.
Одного из двух, или возможно, уже одного; Хеннесси и Ронан приснили их одновременно. Его клинок с выгравированными словами «Превращены в кошмары» сиял солнечным светом. Меч Хеннесси с гравировкой «Из хаоса» лучился силой ночного неба. Оба орудия могли уничтожить что угодно, кроме друг друга. Какими же самонадеянными и глупыми были когда-то Ронан и Хеннесси. Зачем в наше время нужен меч? Принимать крутые позы. Делать вид, будто знаешь, что делаешь. Молниеносно срезать цветы.
Однажды с помощью этого меча Фарух-Лейн спасла Хеннесси жизнь. Сновидица была парализована, и Кармен вместо того, чтобы позволить куску Кружева расправиться с ней, схватила клинок и превратила монстра в ничто. Фарух-Лейн оставила меч себе. Собственно, у нее он до сих пор и хранился. Зачем Модератору понадобилось это делать?
Хеннесси не знала ответа, но собиралась держаться поблизости, пока
