Джеймс Херберт - Проклятие замка Комрек

– Ты сам говорил, что так надо. Чтобы никто не выбрался.

– Или не выбросился! – Он понял, что решетки в данном случае предназначались для нее: она уже дважды пыталась покончить с собой.

Он вскочил с кровати, таща за собой постельное белье, оставив сестру ничем не прикрытой. На мгновение у него закружилась голова, и он потянулся к спинке кровати, чтобы не упасть.

– Что ты собираешься делать? – простонала Петра, поджав ноги и обхватив колени руками.

– Хочу посмотреть, можно ли отсюда выбраться! – рявкнул он через плечо, шаркая к двери и придерживая волочащуюся простыню у пояса.

– Нет, Питер. Не ходи туда! Это слишком опасно!

– Но мы же не можем здесь оставаться, черт возьми!

Он редко так сердито кричал на нее. Петра услышала панику в его голосе. Он боялся за них обоих. Он положил руку на медную дверную ручку и тут же отдернул ее.

– Горячая! – крикнул он, отпрянув назад. Но другого выхода отсюда нет, сказал ему возбужденный разум. Он обернул руку простыней и снова потянулся к дверной ручке.

– Нет, Питер, нет!

Но было слишком поздно. Как только он распахнул дверь, пламя схватило его красно-золотыми когтями, а постельное белье вспыхнуло почти сразу. Затем оно раздулось, и бегущие языки огня поглотили его полностью.

С горящими волосами, пузырящейся кожей, обожженный и брызжущий соками уходящей жизни, он повернулся к своей голой, плачущей сестре, застывшей на кровати с балдахином. Странно, но, может быть, потому, что ум у нее все еще был задурманен наркотиками, она по-прежнему видела его бледно-голубые глаза сквозь огонь, плескавшийся вокруг его тела. Он все еще смотрел прямо на нее. Рот у него был открыт, и она была уверена, что, прежде чем начать глотать огонь, Питер позвал ее по имени.

Его пылающие руки, местами кроваво-красные, а кое-где уже почерневшие, потянулись к ней, к единственному человеку, кого он по-настоящему любил и который знал все его секреты, как он знал ее. Шатаясь, он двинулся к кровати, и Петра поняла, чего хочет ее любимый брат.

Питер жаждал ее утешения, ибо она была всем, что у него когда-либо было.

И она не отшатнулась. Она, напротив, раскрыла ему объятия, как делает мать, чтобы успокоить поранившегося ребенка. Тогда, словно огненный шар с размытым и почерневшим образом какого-то существа внутри, которое могло когда-то быть человеком, он рухнул на свою сестру.

И, крича от боли, Петра обвила брата руками. А потом, плотно прижавшись к нему, и ногами.

Глава 97

– Я бы с удовольствием пристрелил парня, который написал все эти чертовы книги ужасов о крысах, – устало сказал Эш.

– Зачем же ты тогда их читал? – Дельфина говорила вымученно бодрым тоном, видимо, ради Луи, решил Эш, когда все трое остановились на краю большой пещеры.

– Думал, интересно.

Луи, все еще зажатый между Эшем и Дельфиной, задрожал сильнее, когда увидел, что простирается перед ними.

– А на самом деле?

Эш понимал, что она затеяла этот разговор, чтобы скрыть свою тревогу.

– Ну, – ответил он, – местами. Но многовато информации о том, на что способны крысы, особенно когда возбуждены.

Они оставили позади себя гигантскую паутину и, к их большому облегчению, после нескольких зигзагообразных поворотов туннеля без дальнейших злоключений оказались наконец перед скользкой каменной лестницей, ведшей к прибрежной пещере. Дельфина сморщила нос от отвратительного кислого запаха, который появился у них на пути, прежде чем они добрались до последней ступени.

– Это помет летучих мышей, – объяснил Эш. – А сами по себе они безобидны. Да и, наверное, охотятся снаружи. На насекомых, не на людей, – быстро добавил он. – Вампиров здесь нет.

Однако теперь, когда они стояли на последней ступени, Эш обозревал пещеру с ужасом. Ибо это было место, которое грызуны выбрали своим убежищем, инстинктивно догадываясь, что прилив вымывает все из наружной пещеры, а волны слишком сильны, чтобы маленькие зверьки могли справиться с ними. Неприятный сюрприз, которого опасался Эш, материализовался: крысы – а их там были тысячи – заполнили пространство перед ними, пережидая шторм и загораживая им дорогу.

В основном они вели себя спокойно, но из-за недостатка места некоторые огрызались на тех, что пытались через них перелезть. Они издавали пищащие звуки, как играющие дети, но вскоре шум утих, и грязные, взъерошенные животные улеглись на ночь. Вскоре, однако, они захотят есть, а из еды у них на выбор были только трое двуногих.

– Что будем делать, Дэвид? – тихо прошептала Дельфина, чтобы не побеспокоить море грызунов, заполнивших их путь вперед.

Луи оглянулся на исследователя, словно ожидая, что тот немедленно выдаст решение новой проблемы. У него был совершенно сумасшедший вид: фигура в оливково-зеленой полевой куртке Эша, с торчащими из-под нее ногами-палочками, внутри которых виднелись тени костей. Он отчаянно дрожал, и Эш, которого тоже била дрожь, горячо надеялся, что шоковое состояние принца не выльется в эпилептический припадок.

– Единственный путь – вперед, – решительно ответил Эш. – Видели когда-нибудь фильм Хичкока «Птицы»?

Луи выглядел смущенным, но Дельфина сразу же кивнула головой.

– Помните сцену в конце?

На этот раз Дельфина не отреагировала.

– Великолепная сцена, – продолжил Эш. – Герой открывает входную дверь в дом своей матери. Это отличный кадр, полный успокоившихся птиц, город неподалеку, а чайки и вороны занимают все видимое пространство. У героя нет другого выхода, кроме как увезти свою семью и подругу подальше, пока птицы не напали снова. Он полон напряжения, потому что хотя противники – птицы, – по всей видимости, на данный момент спят, но угроза по-прежнему идет с ним шаг в шаг.

– Дэвид… – Дельфина тревожилась и была нетерпелива.

– Хорошо. Итак, герой забирает свою мать, подругу и девочку – свою племянницу, кажется, – и проводит их мимо птиц к ожидающей их машине. Они садятся в автомобиль и очень осторожно трогаются, ожидая, что в любой миг будут атакованы.

Он замолчал.

– И что с ними случилось? – заинтересованно спросила Дельфина.

Эш пожал плечами.

– Не знаю. Дальше шли титры.

– Это не смешно, Дэвид, – проворчала Дельфина. – Что мы теперь предпримем? Сколько времени может пройти, прежде чем они обратят на нас внимание?

Хотел бы я знать, подумал Эш.

Несколько грызунов равнодушно смотрели в их сторону. Большинство из них сидели, по-видимому, на данное время вполне довольные. Но Эш чувствовал наполняющие воздух вибрации агрессии, которые могут вылиться ежесекудно в открытое нападение.

Отвечая Дельфине, Эш тихо сказал: