Самая страшная книга 2023 - Оксана Ветловская
Женщина стала вешать платья в другом конце шкафа, с подозрением глядя на угол, откуда на нее смотрели невидимые, но ненавидящие глаза. Мужчина, проходя мимо, всегда ускорял шаг. Семья же была недовольна выходками Ленчика. Иногда она и вовсе не приходила. Он звал ее, он просил прощения, а потом сладко нежился в объятьях, обещая больше никогда не безобразничать. Но однажды не выдержал и, распахнув дверцы шкафа, выкинул наружу все коробки, какие мог.
Новые жильцы даже не положили их обратно. Мужчина оттащил их в соседний шкаф. Женщина орала на него, держа на руках плачущий сверток, и указывала на убежище Лени. Требовала чего-то. Небритый лишь отмахивался и крутил пальцем у виска. А потом захлопнул дверь, и что-то щелкнуло снаружи.
Семья же ушла и больше не навещала Ленчика. Он слышал, как она ползает по дому, как шепчется, но никто больше не приближался к шкафу. Никто не слушал умоляющих криков и обещаний. Леню снова предали. В доме же появился новый звук. Топот маленьких ножек, торопливый, неуклюжий. От счастливого детского смеха хотелось выть от зависти и злобы. Он понял, почему наскучил семье. Понял, что теперь ей нужен другой мальчик. Леня пытался разглядеть обидчика сквозь щель в шкафу, но не мог.
Запертый в своем углу, брошенный всеми, он днями и ночами неотрывно смотрел в узкую полоску света, пока однажды не услышал что-то знакомое. Что-то из той жизни, которая была у него когда-то. Внутри сладко потянуло.
– Раз, два, три, четыре, пять… – говорил кто-то, и Леня вытянулся в струнку. Когда-то, бесконечность назад, эти слова наполняли радостью. Когда он еще не потерял их смысл.
Что-то щелкнуло снаружи. Дверца шкафа открылась, и внутрь залез чужак. Глаза его горели азартом и забытым Леней счастьем. Тихонько хихикая, мальчишка пробрался в угол. Замер, прикрыв рот ладошкой.
Леня приподнял руку. Со всех сторон хлынула семья, опутала его, согрела, ее шепот превратился в крик. Жадный, голодный. Она хотела чужака. Хотела так, что скользкие тела обжигали кипятком. Семья сжимала сильнее и сильнее. Кто-то кричал громче всех, убеждал, что Леня не пожалеет. Что это он забрал Леню много лет назад и подарил семье дом. Что надо торопиться! Ведь связь между потоками тает. Осталось сделать последний шаг, но им нужен новый братик. И Леня должен взять его, иначе исчезнет, растратив себя на мостик между временами. А они не хотят этого. Потому что они – семья. Каждый их них когда-то построил свою переправу. В шкафах, в чуланах, в землянках. И каждый раз семья становилась больше, сильнее.
«Возьми его!» – ревела она.
Ленины губы скривились, пальцы согнулись корявой лапой. Этот мальчик был его шансом выбраться из ловушки. Освободиться. Скользнуть по деревянному полу прочь из шкафа. Объединиться с семьей.
Но… Когда он почти коснулся гостя, в памяти всплыло плачущее лицо человека, выбрасывающего из шкафа тряпки и водящего рукой по стене. Леня почему-то знал, что этот мужчина искал именно его. И что небритый будет так же искать мальчишку. Будет плакать. Почему-то стало больно.
Он отшатнулся. Семья взвыла, и в ее голосах больше не было тепла. Она клонила руку Лени к чужаку. Она орала, что иначе нельзя. Что этот дом им нравится. Что второго шанса может не быть! Что они не возьмут его с собой! Им придется уйти. Придется искать новый дом, снова жертвовать кем-то из братьев, снова рисковать, поджидая того, кому выделено достаточно времени, чтобы провести их дальше. Снова прятаться, снова бояться. Ты не станешь одним из нас, кричали они, если упустишь его. Одумайся! Разве стоит это гадкое создание наших страданий?
Леня не шевелился. Рука дрожала в сантиметре от плеча гостя. Но тот вдруг дернулся, толкнул дверцу, распугивая тени. Снаружи кто-то тревожно ахнул, створки хлопнули, лязгнула защелка. Небритый испуганно закричал на сына.
Семья резко смолкла. Ругань человека таяла, будто шкаф улетал прочь. Свет померк. Наступили тьма и безмолвие, кружащиеся как на раскрученной карусели.
– Неужели Леня снова в шкафу? Не может такого быть! – рванулось откуда-то.
Дверцы отворились, яркий свет ослепил его, скорчившегося на полке. Смутно знакомый мужчина протянул к нему руки.
– А вот он где!
Леня ощерился, зашипел. И вырывался все то время, пока побледневший человек вытаскивал его из шкафа. Рычал, когда другой мальчик, которого он когда-то знал, совал ему в руки игрушки и все спрашивал:
– Папа, что с Леней? Папа, что с ним? Леня, это я, Славик! Леня, это Славик…
Он знал этих людей. Знал их. Но никак не мог вспомнить.
Школа русского хоррора
(статья)
Прежде чем мы перейдем к сути вопроса, давайте побалуем друг друга играми с пресловутой «магией чисел».
Это десятая по счету антология-ежегодник из серии «Самая страшная книга», датированная 2023 годом – и в нее вошли ровным счетом 23 истории. 23 – 23. Как вам такое совпадение?
Как обычно, прямое влияние на итоговый состав антологии оказывала читательская таргет-группа, в которую на этот раз вошло рекордно много читателей – 90 человек.
В серии «Самая страшная книга» и смежных, помимо таких ежегодников (про себя я их называю «годные антологии»), выходят еще и тематические подборки (линейки «13…», «черный» цикл и другие), авторские сборники («Зона ужаса», «Восхищение», «Шкаф с кошмарами» и другие), романы («Вьюрки», «Порча», «Идеальность» и не только), артбуки и даже комиксы. А еще спин-оффы вроде «Страшной общаги», а еще пугающие книги для детей и подростков… Всего уже более 50 изданий, выпущенных общим тиражом порядка 200 тысяч экземпляров.
Пожалуй, с 2014 года сделано – написано, опубликовано, продано и прочитано – уже вполне достаточно, чтобы можно было рассуждать о современном русском хорроре под вывеской «ССК» как о достаточно заметном явлении в литературе.
Частенько я говорю (в интервью, публичных выступлениях, стримах), что давно подметил: большинство наших авторов представляют, по сути, одно поколение. Не менее часто за эти годы нас, ССК-авторов, спрашивали о таких странных и непонятных для нас вещах, как «особенности русской литературы ужасов» и «отличия нашего хоррора от зарубежного». Мы обо всем этом никогда особо не задумывались, так что подобные вопросы обычно ставили нас в тупик и вынуждали нечленораздельно мычать, экать и мекать в попытках промямлить нечто, хотя бы отдаленно
