Мэйфейрские ведьмы - Райс Энн
Но как бы то ни было, она обязана как положено оплакать Карлотту, позволить страданию и горю постепенно стихнуть в душе. И пусть старуха покоится с миром.
Глядя, как мечется в кровати Майкл, щупая его бешено бьющийся пульс, касаясь рукой разгоряченного лба, она думала о том, что если потеряет его, то умрет. А уже час спустя она один за другим разбивала сосуды, вытряхивала их содержимое в белую лохань для мытья посуды и тыкала в него пешней для колки льда, прежде чем передать Эрону, который упаковывал и перекладывал льдом эту мерзость. Он был спокоен и деловит, как опытный врач, не раз присутствовавший на вскрытиях.
В перерывах между такими эмоционально напряженными моментами она расслаблялась, думала, наблюдала, старалась запомнить – слишком много непривычного ее сейчас окружало. Да и вообще, слишком много на нее свалилось.
Сегодня, проснувшись в четыре часа утра, она никак не могла сообразить, где находится. Лишь постепенно память вернула воспоминания о прошлых событиях, о проклятиях и благословениях, о клиниках, увиденных во сне… А рядом лежал Майкл, и ее вновь охватило неуемное, словно жажда наркотика, желание…
Но разве можно винить его в том, что каждый его жест, каждое слово или изменение выражения лица вызывали в ней бурю эмоций? Независимо от того, что творилось вокруг, он, в силу своей невинности, сам того не подозревая, оставался для Роуан источником сексуального наслаждения.
Роуан села в кровати и обхватила руками колени. Неужели чрезмерная сексуальность присуща всем женщинам? Ведь даже малейшая деталь – прядь волос, прилипшая к влажному лбу, завиток на затылке – способна пробудить в ней такое жадное вожделение, какое не способен испытать, наверное, ни один мужчина.
У мужчин все проще. Может ли один только взгляд на чуть промелькнувшую из-под юбки женскую лодыжку свести их с ума? Кто-то сказал, что может, – кажется, Достоевский. Однако такое утверждение вызывало у Роуан большие сомнения.
А вот ей достаточно было увидеть, как он прикуривает очередную сигарету, как поправляет врезавшийся в запястье браслет золотых часов или закатывает повыше рукав рубашки…
Только его страх мог остудить ее страсть. Но приступы страха никогда не были долгими.
Роуан так хотелось разбудить его, коснуться губами пениса… Но она сдержалась, потому что понимала, как важен для него этот утренний сон после всего, что произошло вчера. Ей вспомнился он здесь, на этой кровати, обессиленный, беспомощный, с безвольно лежащими на покрывале крупными красивыми руками. Ей пришлось самой раздеть его. А когда она нащупала его пульс, то пришла в ужас и потом долго не отходила от него ни на шаг, пока не почувствовала, что сердце забилось спокойно, разгоряченная кожа остыла и дыхание выровнялось. Роуан только молила Бога, чтобы сон Майкла был мирным, целительным. Она еще долго любовалась лежащим рядом мужчиной, таким красивым и загадочным, и мечтала о том, что настанет день, когда она попросит его жениться на ней. У них впереди целая жизнь в доме на Первой улице, и они найдут время для сексуальных наслаждений.
Но только не таких, какие она доставляла себе когда-то с Чейзом, белобрысым копом из округа Марина Пару раз она, вот так же проснувшись рано утром, тесно прижималась к нему всем телом и терлась о него, изо всех сил напрягая плотно сдвинутые бедра, пока не достигала оргазма.
Не слишком, надо сказать, большое удовольствие – особенно в сравнении с тем, как огромный и обожаемый тобой красавец со свесившимся с мощной шеи маленьким золотым крестиком буквально вжимает тебя во влажные простыни так, что перехватывает дыхание.
Майкл даже не пошевелился, когда в небе загрохотал гром, хотя удары были такими сильными, что казалось, будто на крыше дома установили артиллерийскую батарею.
С тех пор прошло два часа. Дождь лил по-прежнему, завтрак остыл, а Роуан неподвижно сидела за столом, перебирая в памяти последние события и думая о решающей встрече, которая ждала ее впереди.
Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть. Райен и Пирс ждали ее, чтобы отвезти в центр города.
Роуан оставила Майклу записку с сообщением, что едет на совещание по поводу финансовых дел Мэйфейров и вернется не позже шести.
«Пожалуйста, попроси Эрона побыть с тобой до моего возвращения и ни в коем случае не езди в особняк один», – приписала она в конце.
– Я хочу выйти за тебя замуж, – произнесла она вслух, кладя записку на ночной столик.
Ответом ей было тихое сопение в подушку.
– Архангел и ведьма, – уже громче добавила Роуан.
Майкл продолжал крепко спать. Тогда она рискнула и легко прикоснулась губами к его обнаженному плечу. Одного только ощущения его упругих мускулов под туго натянутой кожей было достаточно, чтобы ей нестерпимо захотелось немедленно раздеться и нырнуть к нему в постель. Однако она поспешила выбросить из головы эти мысли, повернулась и вышла из номера, захлопнув за собой дверь.
Проигнорировав комфортабельный лифт, она спустилась пешком по лестнице и лишь на несколько секунд задержалась на одной из покрытых ковром ступенек, чтобы бросить взгляд на гладколицего Райена и его симпатичного сына. Они тихо переговаривались о чем-то. Слов Роуан не разобрала, но сочные голоса и мягкий южный акцент в сочетании с тропического покроя костюмами сделали их вдруг в ее глазах инопланетянами из другой галактики, которые прилетели за ней на своем межпланетном корабле, замаскированном под обыкновенный лимузин.
За окнами машины проплывали невысокие, причудливой архитектуры кирпичные дома Каронделет-стрит. Дождь лил как из ведра. Время от времени в небе над головой сверкали молнии и царившую вокруг тишину разрывали оглушительные удары грома.
Наконец они достигли деловых кварталов с их шикарными небоскребами и подземными гаражами – одинаково безликих во всем мире.
Ничего нового Роуан не увидела и в помещениях офиса «Мэйфейр и Мэйфейр», расположенных на тридцатом этаже одного из зданий. Такие же, как и везде, ковры, мебель… Разве что вид из окна несколько разнообразил картину: серая, как и небо, гладь воды, по которой, едва видимые за дождевой вуалью, сновали туда-сюда речные суденышки и баржи. Впрочем, и в этом не было ничего удивительного – подобным видом можно любоваться практически во всех городах, расположенных на берегах многочисленных рек. Не показался Роуан достойным особого внимания и тот факт, что двое из ожидавших ее юристов были женщины, а третий – весьма преклонного возраста старик.
Затем последовали кофе и беседа с седовласым Райеном – долгая, утомительная, полная недоговоренностей. Пока он туманно рассуждал о «крупных инвестициях», «долгосрочной аренде», «участках земли, которыми семья владеет вот уже более столетия», и прочем, его светло-голубые глаза оставались непроницаемыми, как мрамор.
Роуан ждала, когда речь зайдет о более интересных для нее вещах. И когда это наконец случилось, мозг ее заработал подобно компьютеру, сверяя, сопоставляя и анализируя цифры, имена, детали.
Наконец-то! Перед ее глазами замелькали новые здания, медицинское оборудование и приборы, хотя внешне она оставалась совершенно спокойной и молча слушала, ни разу не прервав поток красноречия Райена.
Недвижимость на Манхэттене и в Лос-Анджелесе, финансирование крупнейших курортов, торговые комплексы в Беверли-Хиллз, Коконат-Гроувз, Палм-Бич… кондоминиумы в Майами и Гонолулу… И вновь инвестиции, инвестиции, инвестиции…
Значит, сведения Эрона, приведенные в досье, абсолютно верны. Он позволил ей великолепно подготовиться к этой встрече, обеспечил ей ту базу, о которой все эти лощеные, одетые с иголочки юристы и мечтать не могли.
Она вновь с удивлением и недоумением вспомнила о том, что Эрон и Майкл почему-то опасались ее недовольства, в то время как на самом деле они дали ей в руки мощнейшее оружие. Проблема в том, что они имели весьма слабое представление о том, что такое сила и власть. Им никогда не приходилось вскрывать скальпелем мозжечок.
