Лорел Гамильтон - Обсидиановая бабочка

Я посмотрела на Бернардо.

– Ладно, ладно. Но когда мы приедем, они все равно пристанут с вопросами.

– Полиция Альбукерка туда выедет сверхсрочно. И будут там раньше, когда мы с тобой только подъезжать будем.

– Вроде бы тебе Даллас при встрече не понравилась.

– Какая разница, понравилась она мне или нет?

– Есть разница.

– Если она мне не нравится, так пусть Олаф ее кромсает? Так, что ли?

– Он спас тебе жизнь. И мне тоже. А этой женщине мы ничего не должны.

Я посмотрела на него, пытаясь прочесть его мысли по профилю лица.

– Ты хочешь сказать, что здесь ты меня не поддержишь, Бернардо? Если это так, я должна знать заранее. Если я пойду против Олафа, а ты заколеблешься, то тебя могут убить, а заодно и меня.

– Если я пойду, я буду готов его убивать, – сказал он.

– Если?

– Я ему обязан жизнью, Анита. В деле у Райкера мы спасали друг другу жизнь. Каждый из нас рассчитывал на другого и знал, что напарник будет на месте. А этой цыпочке Даллас я ничего не должен.

– Тогда оставайся в машине… – Тут я поняла иной возможный смысл его слов. – Или ты хочешь сказать, что ты на его стороне?

Браунинг уже был у меня в руке. Я отщелкнула предохранитель, и Бернардо это услышал и оцепенел.

– Ну, так нечестно. Если я сниму левую руку с баранки, чтобы вытащить пистолет, мы разобьемся.

– Мне не нравится такой поворот разговора, – сказала я.

– Я только вот что хочу сказать, Анита: если можно будет спасти Даллас и дать Олафу уйти, мы должны его отпустить. Это будет честно по отношению ко всем.

– Если Даллас окажется невредимой, я подумаю. Больше этого я не могу обещать. Только если ты собираешься меня убить, чтобы помочь Олафу, позволь тебе напомнить: Эдуард остался в живых. Он найдет вас обоих, и ты это знаешь.

– Слушай, я же ничего не сказал насчет того, что готов в тебя стрелять.

– Я просто хочу заранее исключить все возможные недопонимания, Бернардо. Поверь мне, тебе бы не захотелось, чтобы я тебя неправильно поняла.

– Недопониманий не будет, – совершенно серьезно произнес Бернардо и напомнил мне Эдуарда. – Я только думаю, что дерьмово с нашей стороны отдать Олафа копам.

– Они уже там будут, Бернардо.

– Если это окажется всего пара патрульных, мы сможем ему помочь уйти.

– Ты предлагаешь убить полисменов?

– Этого я не говорил.

– И не надо. Этим путем я с тобой не пойду, Бернардо. Я тебя там закопаю.

– Ради двух копов, которых ты даже не знаешь?

– Да, ради двух копов, которых я даже не знаю.

– Почему? – спросил он.

Я покачала головой:

– Бернардо, если ты задаешь такой вопрос, то ты не поймешь ответа.

Он глянул на меня:

– Эдуард говорил, что ты – чуть ли не лучший стрелок, которого он видел, и не колеблешься убивать. И он говорил, что у тебя только два недостатка. Первый – что ты слишком тесно и лично общаешься с монстрами, а второй – что ты слишком похожа на честного копа.

– Честный коп. Мне это нравится, – задумчиво сказала я.

– Анита, я тебя видел. Ты не меньше киллер, чем Олаф или я. Ты не коп и никогда им не была.

– Кто бы я ни была, а копов я на месте не расстреливаю. Если Даллас невредима, обсудим вопрос насчет отпустить Олафа, но если он ее тронул, он расплатится. Если такой план тебе не по душе, отдай мне оружие и оставайся в машине. Я пойду одна.

Бернардо посмотрел на меня странно:

– Что мне помешает тебе соврать, оставить при себе оружие и застрелить тебя в спину?

– Твой страх перед Эдуардом больше твоей благодарности Олафу.

– Ты твердо в этом уверена?

– Я уверена, что у Олафа больше правил чести, чем у тебя. Будь ты ему и вправду чертовски благодарен, ты бы что-нибудь сказал еще до того, как я позвонила копам. Ты первым делом подумал не о защите Олафа. Да и потом тоже.

– Эдуард говорил, что ты – одна из самых верных людей на свете. Так почему же ты не хочешь защитить Олафа?

– Он охотится на женщин, Бернардо. Не потому, что их ему заказали, не ради мести – а просто как на дичь. Он вроде бешеного пса, нападающего на людей. В конце концов его приходится пристрелить.

– И ты идешь туда, собираясь его убивать, – сказал Бернардо.

– Нет, я не хочу его убивать. Ты вспомни: если я убью кого-нибудь из вас, я либо снова окажусь в долгу у Эдуарда, либо нам придется выяснять, кто из нас быстрее и лучше стреляет. Я не думаю, что выживу в таком испытании, а отдавая Эдуарду долг, я тоже большого удовольствия не получила. Я видела краем глаза его другую жизнь – там, у Райкера. Я не хочу вляпаться еще в одну перестрелку – мне это не в кайф.

– Это никому не в кайф, – ответил Бернардо. – К этому просто привыкаешь.

– К такой хреновине привыкнуть невозможно.

– Как невозможно привыкнуть вырезать сердца? Ты это сделала как профессионал со стажем.

Я пожала плечами:

– Совершенство достигается практикой.

– Вот эта улица, – сообщил Бернардо.

Рассветная тишина на улице только что рассеялась. Машины еще были припаркованы у тротуаров, но люди возле них глядели на полицейский автомобиль с мигалкой, стоявший у дома Даллас. Дверца полицейской машины была открыта и наполняла тихую окрестность кваканьем рации. Вращающиеся огни побледнели в резком утреннем свете и напоминали детскую игрушку.

Дом профессора Даллас был как маленькое ранчо со стенами под саман, которые здесь так любят. В утренних лучах он казался почти золотым и светился. Бернардо припарковался у дороги.

– Ну? – спросила я.

– Я с тобой.

Но мы не успели достать оружие, как из дома Даллас вышли два патрульных и сама Даллас в халате. Мы на нее уставились, а она улыбалась полисменам, пока те извинялись, что побеспокоили. Потом она огляделась и увидела нас. В некотором недоумении она все же приветственно махнула рукой.

– Глянь на почтовый ящик, Анита, – сказал Бернардо.

Наша машина стояла как раз перед ним. К передней стенке ящика был приколот ножом конверт, а на нем – крупными печатными буквами мое имя – Анита. Никто, кроме нас, его пока не заметил.

Машина Эдуарда была достаточно высокой, чтобы закрыть нас от соседей.

– Можешь прикрыть меня от копов? – спросила я.

– С удовольствием.

Я вылезла из машины, оставив браунинг на сиденье, поскольку не могла придумать способа заткнуть его за пояс так, чтобы полиция не заметила, а никаких документов со мной не было. Может, я могла бы в своей куртке сойти за федерала, а может, и нет. Выдавать себя за агента ФБР – это преступление против федерального закона. За мной и Бернардо уже числилось нападение на офицера полиции, и новых обвинений нам не нужно было.