Виталий Вавикин - Вендари. Книга третья

Иногда Клео вспоминает первую близость с Эндрю Мэтоксом после того, как он заразил ее вирусом двадцать четвертой хромосомы, чтобы отомстить слугам за смерть Крины. Знал ли он, что вирус не причинит ему вреда? Или же просто хотел сыграть с жизнью в русскую рулетку? Потому что он всегда боялся вируса, превратившего в урода его мать. Будучи психологом, Клео рассматривала их близость, как чувство вины Мэтокса. Подобным образом он надеялся очистить свою совесть за то, что заразил Клео. И еще была Крина – любовь Мэтокса. Он грустил о потере Крины и винил себя, что не смог спасти ее. Когда за ней пришли свихнувшиеся слуги, Мэтокс сбежал – убедил себя, что она уже мертва, и сбежал, чтобы уцелеть и отомстить. Иногда, наблюдая за ним, думая о нем, Клео удивляется, почему он не сбежал от нее после того, как искупил свою вину, переспав с ней? Может быть, виной была беременность Клео, может быть, Клео напоминала ему о Крине, или же просто Мэтокс принял новую жизнь. У них был дом, пара близнецов, и кровь плененного вендари, способная пробудить и усилить скрытые способности сверхлюдей, подарив вдобавок вечность. И еще у Мэтокса была Фэй – чокнутая женщина, которая привозила в Валдиз сверхлюдей, находя их по списку своего отца, некогда служившего вендари.

Отец ее был мертв, но Фэй все еще хранила его список, где значились имена и адреса других детей, рожденных от слуг. Но несмотря на то, что когда-то работала психологом, Клео так и не смогла до конца понять причины и поступки Фэй. Не смогла она понять и почему Фэй тянется к Эндрю Мэтоксу. Наверное, ни одна наука, ни одно исследование не могли объяснить природу принятия решений сверхлюдьми, потому что этот молодой вид никогда не изучался прежде и, чтобы разобраться в них, нужно было провести собственное исследование. Клео пыталась это сделать, но потом все как-то потеряло смысл. Проще было принимать мир таким, какой он есть, чем понимать причины и следствия. Да и когда впереди целая вечность, сложно заставить себя работать и двигаться, понимая, что ты никуда не опаздываешь. Не нужно спешить жить. Не нужно бояться, что жизнь закончится раньше, чем ты закончишь свое исследование. Да и само исследование уже не нужно. Есть мир мысли и мир плоти. Есть дом, дети, муж и дионисийские ночи, когда Фэй приезжает в компании сверхлюдей.

Мэтокс выкачивает из Гэврила кровь. Все собираются в гостиной. Клео готовит ужин. Разговоры, смех. Затем тишина. Мир фантазий. Грезы. Обнаженные личности изучают друг друга, находят общность. Затем возвращается реальность. Они поднимаются в спальню Мэтоксов, где стоит огромная кровать, способная вместить несколько пар. Хотя пар, по сути, и нет. Плоть не любит стереотипов. Еще утром Клео сменила постельное белье. Остается погасить верхнее освещение, оставив торшеры и бра. Одежда падает на пол. Поцелуи, объятия, ласки. Если гости приезжают впервые, то все происходит скованно, смущенно. Но смущение тает. Плоть приспосабливается. Рамки и запреты рушатся. Мужчины Фэй ласкают Клео. Мужчина Клео ласкает Фэй. Все это уже было в мире грез и фантазий, который создавали сверхлюди, так что сейчас нужно лишь вспомнить это и перенести из эфемерных слоев возвышенного и божественного в мир плоти, где кожа потеет, мышцы отзываются усталостью. Мир, где оживают запахи близости тел, звуки. Организм выделяет жидкости, вырабатывает химические соединения. В мире грез ничего этого нет. Мир грез не ограничен плотью, но человеку иногда просто необходима эта ограниченность. К тому же в мире грез сложно испытать оргазм. Здесь же проблем с этим нет. Да и кровь вендари усиливает чувства и ощущения, как кокаин, – последнее Клео пробовала в своей прежней жизни, когда не было еще Мэтокса, не было древних, детей.

Ее любовником был зрелый дантист. Клео хорошо знала его семью. Она познакомилась с ними, когда дочь дантиста проходила у нее лечение. Ничего серьезного – проблемы переходного возраста. Но потом, во время сеансов, Клео узнала, что девочка нашла у отца тайник, где он прячет кокаин. Ничего личного, дочь просто хотела очернить строгого отца, указав на его собственное несовершенство, как это делает большинство подростков. Клео не поверила ей, встретилась с дантистом и деликатно сообщила об обвинениях дочери. Потом было понимание, что дочь дантиста не врала, тяжелый разговор, пара личных встреч.

Клео сама посоветовала дантисту частную клинику, где ему помогут избавиться от зависимости. В благодарность он пригласил ее поужинать – дружеская встреча. Отношения завязались, когда он закончил лечение. Одни из самых длительных отношений в жизни Клео и одни из самых бесперспективных в плане образования семьи. Возможно, именно поэтому дантиста и не волновали недостатки ее тела. Да он и сам не был «гигантом», скорее, наоборот. Так что Клео считала, в каком-то роде они нашли друг друга, ограничиваясь в большинстве случаев ласками и лишь иногда добавляя немного пряности в отношения, которые закончились сразу после того, как Клео узнала, что дантист снова вернулся к кокаину.

– Ты не понимаешь, что это такое. Ты никогда не пробовала, – сказал дантист во время последней встречи, и так же, как много лет спустя с Мэтоксом, подчеркивая свое отвращение к дионисийским ночам, но и не отказываясь от них, Клео приняла вызов дантиста.

Это было просто безобидное любопытство, не повлекшее за собой развитие зависимости, в отличие от подстерегших ее в будущем дионисийских ночей, к которым пристрастилась Клео. Эрбэнус не знает, почему и зачем видит в своем сне эти ночи, но они – часть истории реинкарнации Первенца. Или же часть отвращения, пробудившего гнев Илира, когда он увидел все это в воспоминаниях Фэй? Ведь Эрбэнус заглядывал в мысли Илира, и теперь эти картины – часть его мозга. Вот только в своем сне он не помнит об этом. Во сне есть лишь статуя Первенца да небрежная картина с Клео Вудворт в центре этого нечеткого мира. Мэтокс вгоняет ей иглу в вену и забирает зараженную кровь, способную ослабить древнего, превратить в раба. Есть и другие картины, но они уже передают исключительно безумие Илира и то, что вызвало в нем отвращение, послужившее причиной безумия. И цвет картин становится все более и более кровавым. Он заполняет холсты. Ничего другого не остается – только кровь. И кровь пробуждает голод.

Эрбэнус проснулся, слыша, как бьются сердца соседей. Именно этот стук и разбудил его – так казалось в первые мгновения. Сладкий желанный звук пульсации жизни. Эрбэнус метнулся к стене, тело вспыхнуло метаморфозами, появились искрящиеся когти, которые он воткнул в стену, замер, прислушиваясь к аппетитным жизням соседей. Собственное сердце почти остановилось. Эрбэнус чувствовал, как по вытянувшемуся подбородку стекает слюна. «Наверное, это цена за ответственность, которую я взвалил на свои плечи», – подумал он, когда смог успокоиться. Страха не было. Главное – не зайти слишком далеко, и для этого у него есть пример – безумие Илира. Учесть ошибки старого друга и избежать их в будущем. А сейчас… Сейчас ему нужно отправиться в резервацию и найти человека, зараженного вирусом двадцать четвертой хромосомы. Ведь именно это ему посоветовала реинкарнация Эмилиана во сне. Нет, Эрбэнус не верил, что это действительно был Первенец – скорее всего, просто подсознание нашло ответ, но представлять в советчиках Эмилиана было куда приятнее. Первенец обещал отсутствие ошибок, хотя в свете того, что узнал Илир в доме Мэтоксов, ошибки совершали все. Включая Эмилиана.